Разговорились, наконец, новый митрополит и государь юный… Иван с трепетом душевным внимал словам владыки-наставника:
– …Признаков упадка духа очень много, государь… Один, возможно самый главный, когда несправедливо все права и отымается свобода выбора, когда голод сжимает соей костлявой рукой крестьянское горло, – это полное равнодушие ко всем духовным интересам, попрание всего духовного и воцарение всего низкого, недостойного… Попирается дух со стеснением свободы и унижения человека, когда родители готовы отделаться от лишних ртов в семье, ради спасения младших детишек, когда изо дня в день укладывают голодными детей, – тогда и смерть духа, и самого крестьянства близки…
– Что же определяется волей Божьей, а что свободой воли каждого отдельного человека? – спросил Иван и, немного покраснев и замешкавшись перед владыкой Макарием, не стал объясняться, что на эту тему вел не так давно разговоры с несчастным опальным Иоасафом.
– Все окончательно определяется волей Божией в силу особой нравственной необходимости, т. е. добровольного избрания каждым человеком на основе собственного выбора наилучшего, доброго и справедливого… – наставлял ровным спокойным голосом владыка, изредка поглядывая на своего воспитанника… Ибо изо всех возможных миров, заключенных в уме всеведущем, воля, руководимая идеей добра, избирает наилучший… Своего рода внутренняя, душевная необходимость, отличная от необходимости умствования… Свобода выбора души богаче и естественней выбора ума перебором всех вариантов – без нравственной опоры… Нутряная душевная свобода выбора неизбежно определяется высшим совершенством божественного действия… Несмотря на нравственную необходимость данного свободного выбора, как наилучшего, остается отвлеченная возможность другого, как не заключающая в себе никакого логического противоречия, и что, следовательно, наш мир, абсолютно говоря, должен быть признан случайным, ничуть не предопределенным заранее…
– Почему случайным, владыка?.. – спросил, ужаснувшись, Иван. – Разве не все предопределено Господом?..
Митрополит посмотрел на отрока добрыми глазами и сказал:
– Я имел в виду, что в случае возможны и недоимки и голод даже, а в предопределенности могут оказаться не только одно добро и благодать… Это все издержки человеческого восприятия жизни с неизбежными требованиями высшего совершенства божественного действия…
– Владыка, ты упомянул, что голод нарушает веру в Божью благодать – потому и упадок духа человеческого…
– Кто-то воспринимает голод как Божье наказание, а кто-то как злодейство, когда все, и бедные и богатые под Богом ходят… Да только богатые устраиваются и не голодают, а бедных скручивает голод и на смерть обрекает… – поморщился митрополит, вспомнив вид голодных деревень, доведенных до ручки самодурством помещиков, властителя нового, расплодившимися разбойниками и татями. – …Мужики разорены, и хлеба у них нет… Голодной смертью помирают… А богатеи отказывают нуждающимся мужикам…
– Надо распорядиться, владыка, в раздаче мужикам хлеба… Голод – не тетка… – пылко сказал Иван, по-мальчишески радуясь, что ему выпал предлог и повод заботы о своем народе.
– Всем хлеб не раздашь, ни ты, государь, ни монастыри не осилят такое… Надо так все в Отечестве устроить, чтобы мужик себя сам кормил, а не отымать у него последнее за душой… – вздохнул владыка.
– Я распоряжусь весь хлеб мужикам раздать… – твердо повторил Иван. – Бояре мне не воспротивятся… Раздам им все, что им нужно… Что наше, мое, то будет ихнее… Я ничего не пожалею… Лишь бы дух народа поднять и помочь бедственному положению крестьян…
– Государь, не должно быть у крестьянина отвращения к своей крестьянской работе… Нельзя, чтобы сильные мира сего отнимали у мужика человеческое достоинство, вгоняли его в нужду, признавали мужика не человеком – свободным существом, Божьим рабом, да не рабом помещиков и властителей… Нельзя, чтобы сильные мира сего признавали его, мужика, грубым неразумным существом, у которого властителями и помещиками под видом заботы о нем стеснялась его внутренняя свобода воли и свобода выбора жить и быть счастливым… – Макарий пристально смотрел на Ивана, ничуть не сомневаясь в искренности его слов сделать все возможное для голодающих мужиков, чтобы спасти их от напастей новой власти.
– Как сделать так, чтобы голод и нужда не повторялись?.. – задумчиво произнес Иван.
– А надо перестать презирать и оскорблять свой народ… Нужно подчинять его не законам произвола помещиков на местах, а всеобщим законам добра для живых существ, самостоятельно и осознанно… По праву внутреннего свободного выбора, участвующих в жизни целого государства Русского, а не подчиненных только этому целому, как внешней необходимости… – Владыка Макарий возвысил свой голос, видя с каким внимание и упоением слушает его государь. – …Вследствие деятельного стремления каждого живого свободного существа к счастью и добру каждое такое существо, государь, уже перестает быть страдательным орудием, или проводником несчастья….
– Об этом может мечтать любой государь в своем государстве… – с восхищением выдохнул Иван. – …Когда свобода воли и выбора каждого человека определяет счастливую жизнедеятельность всего православного Отечества…
– Все в Отечестве православном должно быть определено идеей наибольшего блага и наилучшего согласования всех прошедших, настоящих и будущих деяний государей и их подданных… – Макарий ободряюще глянул на Ивана и сказал. – …Только и подданным государя, да и самому государю надо непреложно соблюсти правила Господни…
– Какие правила Господни надо соблюдать государям, тем более, непреложно владыка?..
– Тот государь свободен, что принимает и понимает свободу своих подданных… Тот воистину свободен – что простолюдин, что господин, что государь! – кто не подчиняется страстям, прихотям своим с пороками тайными… Освободись человек, от страстей, прихоти, пороков – и станешь свободником!.. Призванный о Господе раб свободник Господень есть!..
– Хочу быть государем-свободником Господним, владыка… – выдохнул Иван, обожающе глядя на Макария. – …Мне матушка говорила, как ты молился за мое появление на свет Божий перед Господом Всемогущим…
Ничего не ответил преподобный Макарий, посчитал, наверное, не время говорить о тайне души святого отца… Долго молчал… Потом сказал Ивану ободряюще и с великим чувством, словно призывая к осознанию чуда жизни, свободы любить и надеяться на лучшее:
– Верь в свободу выбора и свободу воли, государь… Причинность в жизни есть одна из тех необходимых и всеобщих форм представления, по которым наша душа, наш разум строит мир явленный… В народе говорят: что на Яву деется, то во сне грезится, что на Яву делают, того не боятся, а что во сне видят, того боятся… Не спи, государь, действуй!..
– Мне так часто матушка говорила… – ответил Иван. – И на Яву, и во сне… Он словно предупреждала – не проспи свое предназначение, предопределение свое, что свободу выбора, свободу воли не устраняет, не затмевает…
– Верно тебя матушка наставляла и наставляла, государь… Верь в явь, и явь твори светлую… Явь состояние трезвое, сознательное, не сонное – и без бреду и забытья, в полном здравии – по законам Господним причинности… По закону причинности, всякое явление может возникнуть только в виде следствия другого явления, как его причины, и весь мир явлений представляется совокупностью рядов причин и следствий…
– Закон причинности верен для всех – и для царей-государей, и для простолюдинов?.. – спросил Иван и испугался, что за свой наивный вопрос умный владыка может его высмеять.
Но владыка не хотел обидеть пылкого отрока и показать ему слабость юного, незрелого ума, сказал спокойно:
– Господу все чудеса доступны… А грешный и наивный человек думает о Господних законах: все это чудеса в решете – дыр много, а выскочить некуда… Так вот, государь, для чудес в решете, ускользающем чуде жизни человеческой закон судьбинной причинности дает новое понимание свободы воли и свободы выбора человека…
– А может, Господь хотел сказать наивному человече: «Тут на земле чудесить нечего, надо делать так, как люди верующие добрые и разумные делают…»
– И верующие на зло способны, государь… Они законы причинности Господней не соблюдают, потому и Зло творят, лукавые и жестокие правители… – Макарий сказал с таким чувством, что Иван вздрогнул и подумал, что владыка имеет в виду и низложенного главы Думы Ивана Бельского, и нынешнего властителя Ивана Шуйского.
– …Законы причинности могут иметь силу лишь в области законного нравственного применения… То есть в мире явлений, за пределами которого, в сфере бытия умопостигаемого, остается возможность свободы выбора и свободы воли… Об этом запредельном мире нам ничего не известно, но практически божественная душа и разум открывают нам его требования, главным из коих есть свобода воли и свобода выбора раба Божьего – человече, что простолюдина, что государя…
– И государя, владыка?..
Иван вспомнил про Дмитрия-царевича, уже венчанного шапкой Мономаха, как он по слабости душевной и отроческой наивности уже было согласился дьяку Курицыну, да и Ивану Бельскому, великим лукавцам, короноваться в свои неполные двенадцать лет. «Вовремя явиться и явить милость свою… Как молитвами владыки родился, так и явлюсь вовремя чудотворно царем, слава Богу, что раньше времени не появился… Законы лукавство противны законам причинности, о которых поведал владыка…»
Макарий ласково улыбнулся мыслям юного государя, словно прикоснулся к ним сухой владычьей ладонью, и сказал с доброй улыбкой:
– Поверь в себя, государь, когда ты начнешь действовать не по необходимости тяжкого опыта жизни, перевешивающего побуждения, а в силу чисто нравственного повеления… Возделывай почву, государь для принятия душой своей свободы воли, как производящей причины своих человеческих поступков – чтобы не стыдно, не совестно было после их совершения… Вот те мысли и чувства, которые вызвало во мне новое сближение с народной нуждой, и которые я хотел донести до их государя, чтобы он все силы свои употребил ради Руси святой и вольнолюбивой…