– Тисаана?
Я лихорадочно огляделся, но не увидел ничего, кроме мертвых лиц.
Нырнул глубже за силой, чувствуя, как моя истощающаяся магия разгорается ярче.
– Тисаана, где тебя носит?!
Я точно не знал, почудился ли мне далекий ответный крик, но принялся яростно пробиваться на звук. Разрубил несколько мертвецов и…
И внезапно выбрался на открытое пространство, едва не споткнувшись на усеянной обломками земле.
Башни. Мы сумели пробиться с боем до самых Башен.
Посреди руин, окруженная красно-золотым дымом и знакомой дрожью теней, спиной ко мне стояла Нура и смотрела на город. Тьма и свет заключали ее в призрачные объятия, брызгами разбиваясь вокруг тела.
Я позволил своему пламени погаснуть, давая магии небольшую передышку.
Нура не шевелилась. Я рискнул оторвать от нее взгляд всего на мгновение, чтобы оглянуться на море солдат в поисках каких-либо признаков Тисааны…
Но и мгновения оказалось достаточно. Меня пронзил неестественный ужас, такой внезапный и сильный, что перехватило дыхание. Образ Тисааны с перерезанным горлом, горящей страны и…
Нура. Я бы узнал насылаемый ею страх где угодно.
Я поднял вторые веки, и мое тело охватило пламя – как раз вовремя, чтобы отбить ее первый выпад. Когда я принимал змеиную форму, мир начинал стремительно вращаться вокруг меня, мысли становились скользкими, и проникшим в мой разум не удавалось ухватиться за них. Я хорошо знал, как бороться с Нурой. Мы быстро вернулись к старым привычкам. Было время, когда мы могли часами вести тренировочный бой без победителя, просто потому, что слишком хорошо знали друг друга: предугадывали движения, уворачивались, подстраивались, перекатывались – снова и снова, пока полное изнеможение не заставляло остановиться.
Но сейчас что-то изменилось. Да, поначалу мы без усилий погрузились в безжалостный ритм, в котором сражались множество раз в прошлом. Но движения Нуры стали более дергаными, явно подчиняясь ее гневу, в то время как я сражался решительнее, более точными, более мощными замахами. Раньше мы могли отразить сорок выпадов, прежде чем кто-то из нас получал хотя бы царапину. Сейчас мой клинок уже на пятом выпаде проткнул ее плечо. Она отпрянула, в белках ее глаз отразился огонь.
И в этот миг я понял, насколько сильно Нура боится. Не знаю, почему ее страх все еще удивлял меня. В конце концов, она чуть не сгорела заживо в Сарлазае. Прошлое оставило шрамы не только на мне.
Нура быстро подавила страх, но секундного колебания мне хватило. Огонь растекся по всей длине посоха, и, когда я прижал противницу к обломкам тупым концом своего оружия, она зарычала от боли.
Я позволил векам опуститься: магия уже опасно истощилась, и мне не понравилось, как выглядит Нура – слишком по-человечески. Она казалась сломленной. Я видел перед собой девушку, которую вытащил из Сарлазая, умоляя держаться за жизнь.
– Ты пытался убить меня! – выплюнула она.
– Ты не оставила мне выбора.
– Выбор есть всегда. – По ее окровавленному лицу расползлась насмешливая улыбка. – Ты мне сам так говорил.
Нура думала, что я никогда не научусь видеть ее такой, какая она есть на самом деле. Но все изменилось. Теперь я знал, где она прячет свои ножи. Я подождал, пока она сделает выпад, – дал ей возможность вскочить на ноги и выдернуть из рукава клинок.
Нанося удар, она угодила прямо ко мне в руки. Я парировал, выкручивая пойманное запястье, и заступил ей за спину, обхватив за плечи и заламывая назад руку. Ее магия отчаянно рвалась наружу, пытаясь утопить меня в страхе, но ничего не вышло. Шесть месяцев я провел взаперти, наедине со своим прошлым. Какая жестокая ирония, что в итоге придуманное Нурой наказание подарило мне невосприимчивость к ее силе.
– Смотри.
Я заставил ее взглянуть на картину разрушения. В пылу сражения мне не удавалось толком ничего разглядеть, но отсюда открывался вид душераздирающий – только смерть на несколько миль вокруг.
– Посмотри на страну, которую, если тебе верить, ты так сильно любишь. Посмотри, что ты с ней сотворила.
Жуткое оранжевое свечение делало черты лица Нуры еще более резкими. Она вся напряглась, что-то сжимая в руке с побелевшими костяшками пальцев. Из-за спины я не мог разглядеть предмет, но и так знал, что это леяр.
– Не этого я добивалась, – выдавила она.
Услышав ее голос, так похожий на голос девочки, которую я знал когда-то, давным-давно, против воли я почувствовал укол боли.
– Я понимаю, Нура, – тихо сказал я. – Я понимаю, что ты не хотела.
– Я не могу думать. Я не могу… – Она зажмурилась. – Так трудно собраться с мыслями.
Мне стало ее жаль. Жаль, потому что такой ее создали. Ее оттачивали, как оружие, а затем отдали в руки военных, которые твердили, что она никогда не будет достаточно хороша, и при этом уверяли, что единственное ее стоящее умение – убивать. Всю жизнь ее убеждали: возможно, когда-нибудь, если ей хватит упорства, хватит хладнокровия, если она достигнет силы, ей больше нечего будет бояться.
Но та Нура, что стояла сейчас передо мной, с серебристыми дорожками от слез на окровавленных щеках, была перепугана. Я никогда не видел ее такой.
Она боялась самой себя.
Краем глаза я заметил, как из окружающей руины толпы выскочила знакомая фигура, но не позволил себе даже вздохнуть с облегчением и уж тем более отвести взгляд от Нуры.
– У тебя есть выбор, – сказал я. – Отдай нам леяр. Мы не должны допустить такого конца.
По ее щекам беззвучно скатились две слезинки.
– Они, наверное, меня ненавидят. И когда мы встретимся в следующей жизни, они будут ненавидеть меня.
Они. Люди, которых Нура всегда любила больше всего на свете.
Я с трудом сглотнул:
– Они считали тебя сестрой. Они любили тебя.
– Я так не думаю. Уже нет.
Боль исказила ее лицо, и черты на мгновение обмякли.
– Нура, мы можем все исправить. Прошу тебя.
Мои пальцы чуть приблизились к камню в кулаке Нуры.
Сначала она выглядела неуверенной, словно обдумывала мои слова. Затем выражение ее лица едва уловимо изменилось, но я заметил это, потому что хорошо ее знал: ведь несколько десятилетий она оставалась самым важным человеком в моей жизни. Даже сейчас, в худшем ее воплощении, я не смог подавить проблеск надежды на победу лучшего в ней. Я знал: она все еще жива там, глубоко внутри.
Нура наклонила голову, отчего мне стало лучше видно ее лицо. Мы стояли так близко, что я мог сосчитать серебряные искорки в ее глазах.
Она выглядела так невозможно юно. Прямо как тот недовольный ребенок, с кем мы прятались ото всех на взрослых праздниках. Мой единственный друг. Лучший друг.
– Нура, дай мне помочь тебе, – взмолился я. – Пожалуйста.
Я позволил себе надеяться.
Но лицо Нуры посуровело, словно всю уязвимость сковало льдом. Гнев вернулся.
– Нет, – ответила она. – Нет, я не могу остановиться. Я не могу позволить себе слабость.
– Нура, прошу тебя…
Боги, а ведь почти получилось… Но благодаря связи с глубинными слоями магии я почувствовал, как Нура потянулась к своей силе.
Я поднял оружие. И все же втайне я был благодарен, когда горло Нуры перерезал Иль Сахай, а не мой клинок.
Я отступил от падающего тела Нуры. На сей раз я не медлил и перехватил кусок янтаря, когда ее хватка ослабла. И согнулся под опьяняющей волной заключенной в нем магии.
Нура до того уже была тяжело ранена. Видимо, она удерживалась на ногах только благодаря магии или просто огромной силе воли. Выпустив леяр и потеряв связь с магией, она тут же рухнула на землю.
Несколько секунд она боролась со смертью, и в ее ладонях беспорядочно метались тени. В последний миг ее взгляд упал на меня, и я не смог отвести глаза.
Тень улыбки тронула ее губы.
– Я так и знала, что это будешь ты. В конце концов.
Я не испытывал радости, наблюдая, как умирает Нура.
Я не испытывал вообще ничего.
Глава 110
Вопреки всему я надеялся, что мертвецы упадут на землю вместе с Нурой, как марионетки, обмякшие после гибели хозяина.
К сожалению, чуда не случилось. Тисаане пришлось утаскивать меня прочь от быстро приближающейся орды чудовищных солдат. Дымка усталости, гнева и печали рассеялась достаточно, чтобы на поверхность всплыл единственный вопрос: «И что теперь?»
Это были первые слова, слетевшие с моих губ, когда нам с Тисааной снова удалось улучить несколько секунд передышки за полуразрушенным домом. Мой взгляд был прикован к янтарю, который я сжимал в руке так крепко, словно от него зависела моя жизнь.
«От меня и правда зависит твоя жизнь, – казалось, напевала магия. – От меня зависит все. Пойдем со мной, и мы сможем создать новый мир. Ты и я».
Раньше, пока Нура крепко держала артефакт в руках, я не мог разглядеть его как следует. Внутри янтаря заключалось нечто белое, словно вырезанное из слоновой кости, и это нечто очень походило на зародыш. На той стадии развития, когда тело едва напоминает то, во что потом превратится, – без лица, без пальцев на руках и ногах, но все равно неприятно человекоподобный. Зрелище было отвратительным… и, однако, завораживающим.
Мощь артефакта вибрировала у меня под кожей. Найденное в Нирае сердце тоже несло ошеломляюще сильные ощущения, но переменчивые и постоянно движущиеся – рядом с нами словно бурлила река.
А янтарь… Он излучал соблазн. Как ладонь, манящая за собой.
«Создай свой мир, какой пожелаешь, – нашептывал он. – Создай жизнь. Ты знаешь, кто еще так может? Только боги».
– И что нам теперь с ним делать? – спросила Тисаана.
Она тяжело дышала и прижимала руку к телу: там явно была рана.
Я оглянулся и увидел сущий ад, бушующий вокруг. Магия покалывала кончики пальцев.
«Мы можем использовать янтарь, – так и норовило соскочить с губ. – Использовать, чтобы выиграть эту войну и все последующие. Использовать, чтобы построить мир нашей мечты».
Я помотал головой и заморгал, стряхивая наваждение.