Мир причинял ей боль. Она причиняла боль миру. Цикл продолжался без конца.
– Эф, я вижу тебя. – Мое сознание угасало, речь замедлялась. – Ты можешь стать большим, чем разрушение. Ты можешь стать большим, чем смерть.
И тут я приняла либо лучшее, либо худшее решение в жизни. Я сунула руку в карман и сомкнула пальцы на осколках мрамора.
Изменение.
Личность способна меняться.
Я вложила осколки сердца в руки Эф.
– Покончи с этим, – прохрипела я. – Исправь то, что сломалось. Сделай что-нибудь большее.
Огромные фиолетовые глаза уставились на меня в замешательстве, но затем в них вспыхнул гнев. Она выхватила у меня из руки осколки и резко выпрямилась.
– Глупое дитя, – прошипела она. – Ты всегда была наивной дурой.
Она оставила меня обмякшей на полу. Макс не двигался. И как бы отчаянно я ни старалась, я не смогла ползти за Эф, когда она повернулась и шагнула к своему королю, под полог самой смерти.
Глава 120
Она ошибалась. Она во всем ошибалась. Ошибалась в том, что я не смогу спасти его.
Она ошибалась.
Я так крепко сжимала осколки, что в ладони скопилась кровь. Когда я подошла к Кадуану, он поднял на меня глаза. В одной руке он держал светящийся янтарь создания. В другой – увядающую ветвь смерти. Я вздрагивала на каждом шагу, который делала навстречу этой магии. В глазах щипало от слез. Тьма наступала так быстро, что черные линии уже тянулись по подбородку Кадуана, доходя до уголков глаз и рта. «Ты знаешь, что не сможешь спасти его». Слова Тисааны эхом отдавались в глубине сознания.
«Она ошибается», – твердо сказала я себе.
– Тебе лучше уйти, – произнес Кадуан.
Его глаза выглядели странно: яркие, как огонь, и в то же время такие далекие.
– Я не хочу, чтобы ты была здесь.
Ты не можешь мне лгать…
Я потянулась к нему, но он отдернул руку.
– Позволь помочь тебе, – сказала я.
– Ты не сможешь.
Смогу. Должна.
– Тебе не обязательно уходить! – срывающимся голосом выпалила я. – У нас есть все три леяра. Мы можем все. Мы можем спасти тебя.
Выражение лица Кадуана изменилось. На краткий миг он стал похож на… на самого себя.
– Спасти?..
Я показала ему осколки.
Но разбитый леяр был слишком нестабильным, слишком изменчивым. Разжав кулак, я потеряла над ним контроль. По силе он не уступал своим собратьям – жизнь, изменение, смерть, идущие рука об руку. Река магии унесла нас мощным порывом.
Я схватила Кадуана за запястья, и между нами оказались три леяра. Но тут же ахнула и едва поборола желание отдернуть руки.
Я почувствовала, как далеко он зашел – какую сильную боль он испытывал, пока магия съедала его заживо.
Мы падали все глубже, к самым темным уровням силы.
Мне было знакомо это место. Как Решайе, я посещала его призраком, пойманным в ловушку между мирами. Я ожидала увидеть над нами черноту, усыпанную звездами. Но там царила гротескная мешанина цветов, небо кровоточило красным и фиолетовым, как воспаленная рана.
Нет. Это… это неправильно. Оно не должно так выглядеть.
«Но сейчас Кадуан уничтожит все», – сказала она.
Кадуан погладил меня по щеке.
– Я хочу справедливости, – выдавил он. – Я хочу справедливости для тебя, для Меджки, для Нираи, для моего Дома, для твоей сестры. Я хочу все исправить. Хочу умереть, зная, что такое больше никогда не повторится.
Он желал этого так сильно, что не замечал, как много всего разрушится, и не понимал, что жертвует не только собой.
В голове снова зазвучал голос Тисааны: «Что хорошего в справедливости, если оценить ее станет некому?»
«Она ошибается», – повторила я себе.
Но моя ложь уже начала рассыпаться. Все те ужасные вещи, о которых говорил Кадуан, произойдут снова.
Они происходили прямо сейчас, в этот самый миг.
Я обхватила ладонями его лицо и заглянула в глаза; когда-то мне показалось, что во всем этом жалком существовании, кроме них, нет ничего настоящего. Теперь его глаза омрачали горе и гнев.
Кадуан так хотел отомстить. Он держался за месть как за последнюю надежду. Но я подумала о том, что чувствовала, когда тело Ишки упало с балкона дворца. Пустоту.
Все это время я ощущала, как смерть кружит вокруг меня, подобно отвергнутому возлюбленному. Я тосковала по ней, любила ее и вожделела. Теперь мой возлюбленный стал смертью, а я мечтала только об одном – о жизни.
«Ты найдешь, что еще спалить дотла, – донесся голос Нуры. – Ведь больше ты ничего не умеешь».
«Она ошибается», – подумала я и помотала головой.
– Ты зашел слишком далеко. – Мои слова вырывались прерывистыми всхлипами. – Ты же хотел совсем другого. Посмотри, на что способна эта сила. Посмотри на все, что она разрушила.
Я заставила Кадуана увидеть все, что происходит вокруг: как магия, которой он владеет, угрожает разрушить основы нашего мира. Я заставила его увидеть то, во что он не давал себе поверить. Мы посмотрели вверх – на разрывы между слоями магии, такие широкие, что они грозили поглотить мир. Перед нами расстилался миллион лет, а течение времени сократилось до полос в небе. Мы наблюдали, как рушится Эла-Дар, а заключенная в нем вечность превращается в пыль.
На лице Кадуана эмоции сменяли друг друга, пока верх не одержала упрямая решимость.
– Нет. Нет, я все еще могу сделать то, что хочу. Я могу управлять этой магией.
– Кадуан, – прошептала я, – ты не можешь мне лгать.
Мгновение он выглядел рассерженным, и я подумала, что он начнет сопротивляться. Но затем ярость растаяла, оставив после себя только сожаление.
– Слишком поздно, – прохрипел он.
– Ты сам учил меня, что нет ничего невозможного. Никогда не поздно.
– Я не могу… – В его глазах стояла боль. Костяшками пальцев он погладил меня по щеке. – Если мы перекроем эту магию, она заберет с собой…
Меня.
Я все поняла, хотя он и не мог заставить себя закончить предложение. Глубинная магия вернула меня в мир, и, когда она исчезнет, я исчезну вместе с ней.
По щеке Кадуана скатилась серебристая капля.
– Эф… Я не могу спасти тебя.
И я поняла, что слышу сейчас самую жестокую правду. Он не мог спасти меня. Я не могла спасти его.
– Вместе, – выдавила я. – Мы уйдем вместе.
– Твоя история заслуживает лучшего конца.
Я поцеловала его и именно там, на грани жизни и смерти, почувствовала, как его решимость необратимо пошатнулась.
– Ничто никогда по-настоящему не заканчивается, – прошептала я.
Мы посмотрели на силы между нами – орудия создания, разрушения и изменения, настолько могущественные, что никогда не должны были попасть в руки смертных. Сколько войн велось из-за них? Сколько жизней загублено?
Только они достаточно сильны, чтобы залечить созданные ими же самими разрывы. Единственное оружие, которое можно использовать против него самого.
Кадуан взял меня за руки, и вместе мы зашили раны мира. Вместе мы дали жизни, которую собирались оставить позади, еще один шанс.
Глава 121
Все разваливалось на части. Подняв голову, я увидела небо в клочьях света.
Я совершила ужасную ошибку. Потерпела неудачу и своими руками дала Эф – Решайе – все необходимое, чтобы покончить с нашим миром.
С этой мыслью я потеряла сознание, уткнувшись в неподвижное тело Макса.
Но потом…
Волнение в слоях магии в глубине не дало тьме полностью поглотить меня. Ко мне тянулась странная сила – словно исцеляющая, манящая рука мягко встряхивала за плечо, пробуждая. Я ничего не видела и не слышала ни голосов, ни других звуков, но все равно знала, что это Эф.
Я ощутила, как ее магия пытается сдержать разрушение, пытается свести края разрывов, и чуть не расплакалась от облегчения.
– Макс, – выдохнула я.
Я едва чувствовала собственное тело, но все равно встряхнула Макса. Его дыхание стало совсем слабым и неглубоким.
– Помоги мне, – прошептала я ему на ухо. – Уже почти все. Мы почти закончили.
Я молила богов, чтобы это оказалось правдой.
Макс слабо сжал мою руку.
Я раскрыла свою ладонь, потом его и соединила их. Проникла в его разум, который так хорошо знала, и нырнула в его магию.
Вместе мы позволили себе падать все ниже, ниже, ниже – до самого глубокого слоя этой силы. Я предложила Эф все, что у нас осталось. Одно последнее усилие, чтобы изменить реальность, используя все три вида магии: вальтайнов, солариев и фейри…
Последнее, о чем я подумала: видимо, именно так погибают или зарождаются миры.
Глава 122
Смерть – это дверь.
В темноте я вижу силуэт Кадуана, стоящего на пороге. Я не могу разглядеть, что за порогом, но знаю: там что-то есть.
Когда я парю на краю небытия и всего сущего, меня охватывает ужас. Я думаю о меде, и музыке, и о том, как тысячи других душ чувствовали связь со мной в доме, где я жила когда-то, давным-давно.
Кадуан оборачивается:
– Ты боишься?
Сначала я хочу признаться, что да, боюсь. Но потом вспоминаю ту ночь, когда спросила его, боится ли он смерти. «Я боюсь только того, что она может у меня отнять», – сказал он.
И я понимаю, что смерти больше нечего отнимать у меня. Единственное, что мне дорого, рядом.
Я оставила свой след в мире. Написала новую историю.
И у меня есть он.
Ради любви стоит творить. Стоит умереть.
– Нет, – отвечаю я.
Вместе мы поворачиваемся к двери. Вместе мы войдем в нее и покорим лежащую за ней неизвестность. Его рука тянется ко мне, на губах появляется грустная улыбка.
– Эф, пойдем домой, – шепчет он.
Мне нравится, как он произносит мое имя.
Я беру его за руку.
Глава 123
Я лежала в золотом поле, глядя в усыпанное звездами небо. Откуда-то доносился запах апельсинов. Кожей я чувствовала сухой, соленый воздух, чистый и хрустящий.