– Да, – согласился брат.
С другой стороны, Илизат сам по себе был странным. Никто точно не знал, как работает эта тюрьма. Многие считали ее одним из старейших магических мест в мире, на несколько тысячелетий старше самого острова Ара.
Я бросил взгляд на метку, которую оставил на мне Илизат: узор из непонятных символов, который по спирали сужался к ладони. Плоть слегка приподнялась и покраснела, словно при воспалении.
– Как ты там оказался? – Я перевел глаза на Брайана. – Часто прогуливаешься под стенами Илизата?
Ответом стал долгий холодный взгляд. Я помнил этот взгляд с детства. Брайан унаследовал глаза нашей матери – темные, почти черные, – и каждый раз, когда он смотрел на меня так, я чувствовал в этой черноте бесконечный груз оценок и требований.
– Почему бы мне там не бывать? – наконец произнес он. – Я приходил туда каждый день.
– Ты… что? – Я недоуменно моргнул.
Брайан больше не смотрел мне в глаза, переведя взгляд на горизонт.
– Нам нужно подумать, куда…
– Брайан, Вознесенные тебя раздери, ответь уже на мой вопрос!
– Ты совсем не изменился.
И как раз в тот момент, когда я приготовился выругаться и признать поражение, он добавил:
– Я ответил на твой вопрос. Я оказался у Илизата потому, что приходил туда каждый день. Я пытался увидеться с тобой, но сиризены и слышать ничего не хотели.
За последние несколько месяцев со мной произошло множество невероятных вещей. И все же именно его объяснение показалось настолько нелепым, что я не удержался и прыснул со смеху.
– И что смешного? – Взгляд Брайана потемнел еще больше.
– Просто… – Я потер переносицу. – Брайан Фарлион, прославленный генерал, верный аранец, золотой ребенок знатного ривенайского семейства, только что устроил мне побег из тюрьмы.
– Я не устраивал побег. Ты сам освободился. У меня лишь оказалась под рукой лодка.
Он произнес это настолько серьезным тоном, что я готов был поклясться: за всю свою жалкую жизнь не слышал ничего смешнее.
Возможно, я просто схожу с ума. Схожу? Нет, давно сошел.
Брайан наблюдал за мной безо всякого веселья. Потянулись долгие секунды. Плеск волн, бьющихся о борта лодки, оглушал. Мой смех утих, сменившись неловкой тишиной.
Нужно было столько всего сказать и спросить. Любой нормальный человек на моем месте обязательно бы так и сделал. Мы с братом плыли в одной лодке, и других тем сейчас не было.
Но нет. Семейная черта Фарлионов – не обращать внимания на то, что находится под самым носом. И если честно, сейчас я мог только благодарить судьбу за такую наследственность.
– Итак, – я прочистил горло, – что дальше?
– Мы отправимся в Бесрит.
– А там что? Твой дом?
– Дом? – Брайан бросил на меня странный взгляд. – Ну… я там жил последние несколько лет. Там тихо и малолюдно. У Бесрита нет дипломатических отношений с Арой. Нуре будет непросто добраться до тебя там.
Я слушал его и не мог поверить: Брайан рассказывает, как лучше ускользнуть от аранских властей. Но затем меня посетила другая мысль, и я пригляделся к лодке, которая несла нас по волнам. Она была чуть больше корабельной шлюпки.
– Мне не хотелось бы рушить твои мечты и надежды, Брайан, но этой посудине ни за что не доплыть до…
– Конечно не на ней, – проворчал брат. Он не сказал, что́ думает о моих умственных способностях, хотя я мог ясно слышать это в его тоне. – Сначала мы отправимся на Сариллу, там наймем судно до Трелла, а уже оттуда поплывем на север. Только тебе лучше бы помочь нам передвигаться побыстрее. С помощью… магии и всякого такого.
Как всегда, когда он упоминал о моей магии, его голос обретал странное звучание. Словно от одной идеи ему становилось не по себе.
– Не могу. – Я покачал головой. – Она… Они отняли у меня все, до чего смогли добраться.
Рукава моей перепачканной белой рубашки были закатаны до локтей, и я невольно скользнул взглядом по татуировкам-стратаграммам. В очередной раз поразился: сколько же их! Меня захлестнула волна гнева. До сего момента приходилось тратить слишком много сил на то, чтобы сохранить жизнь и рассудок, так что на гнев ничего не оставалось, поэтому я просто запер его в дальнем углу сознания. Теперь злость нахлынула внезапно, как вода из прорвавшейся плотины, и ненадежные барьеры не выдержали.
Брайан издал неопределенный звук и отвернулся, словно не мог смотреть на меня слишком долго. Что ж, справедливо. У меня уже несколько месяцев не было доступа к зеркалу. Вполне возможно, что я и сам не захотел бы рассматривать себя.
– Ладно, не важно, – сказал он. – Мы все равно доберемся до Бесрита.
Я настороженно оглядел его со всех сторон. Брат выглядел совсем не таким, каким я его помнил. Полагаю, тут нечему удивляться. Сколько ему было, когда я видел его в последний раз? Двадцать с небольшим. По крайней мере, такой ответ мне удалось извлечь из своего полуразрушенного разума. Тогда я считал его могущественным человеком вне возраста, и нас, казалось, разделяла пропасть, а не жалкие семь лет. Сейчас он выглядел… старше.
Я глянул на его одежду. Темный двубортный мундир с золотыми пуговицами. Аранская военная форма – новенькая, с иголочки.
– Но на тебе форма.
– И что?
– На Аре идет война.
– Да, я догадался. И что? – Брайан посмотрел на меня как на идиота.
– Почему ты сидишь со мной в лодке, вместо того чтобы сражаться?
– Что за дурацкий вопрос?
– Разве это не твое призвание? Выигрывать войны?
Вознесенные над нами, неужели Брайан действительно оскорблен? Насколько я помню, раньше он бы с удовольствием согласился с такой характеристикой. Всю жизнь он посвятил войне, превратив себя в инструмент, который можно использовать лишь с одной целью. Без всяческих сомнений, он стал мастером своего дела. Вот почему командующие говорили о Брайане с тем восхищением, которое обычно приберегают для редкого дорогого оружия, – восхищением, граничащим с вожделением.
– Не знаю, что случилось с Нурой за последние десять лет, – ответил Брайан, – но в одном я твердо уверен. В Сарлазае ты совершил геройский поступок. Благодаря тебе закончилась Ривенайская война. Нельзя сажать тебя за это в тюрьму.
Его слова вызвали у меня во рту неприятный кислый привкус, хотя я сам не знал почему.
Но Брайан, казалось, потерял интерес к беседе. Он отвернулся и вгляделся в горизонт:
– Через несколько часов будем на Сарилле.
По его тону стало понятно: он больше не произнесет ни слова. Мне не особенно хотелось спорить.
На мой вкус, на Сарилле нас встретило слишком много любопытных взглядов.
Остров находился в нескольких сотнях миль от побережья Ары. Земля здесь в основном использовалась под сельскохозяйственные угодья, где стояли огромные роскошные имения, принадлежащие высшей знати. В результате на острове образовался лишь один крупный город, и даже там редкие чужестранцы привлекали всеобщее внимание.
Погода стояла жаркая, но все равно, лишь ступив на причал, я первым делом раскатал рукава. С самого начала на нас все таращились: мы были чужаками, к тому же очень походили на ривенайцев. На Брайане красовалась новенькая военная форма. И конечно же, огромный интерес вызывали мои татуировки.
– Не уверен, что высаживаться здесь было хорошей идеей, – пробормотал я брату, когда мы надежно привязали лодку и зашагали по мощеным улицам.
Я не сразу понял, что иду по твердой земле, – как же хорошо! Спустя еще мгновение осознал, что под ногами не камни Илизата, – а это еще лучше.
В любых других обстоятельствах было бы преступлением не потратить хотя бы пару минут, чтобы полюбоваться невероятной красотой острова, – казалось, от нее даже слегка укачивало. Холмы и долины зеленели пышной листвой, и всю эту роскошь венчала изумрудная гора. В отличие от скал Ары, иззубренных и каменистых, растительность покрывала гору целиком – от подножия до покоящейся в колыбели облаков вершины. В одну сторону от горы тянулся скалистый берег, в другую – кремово-белый песчаный пляж. Из доков хорошо просматривалось западное побережье, вдоль которого раскинулись огромные плантации.
Брайан молча направился в ту сторону, и я последовал за ним.
– Мы не можем долго здесь оставаться, – напирал я. – Нура, скорее всего, уже разослала сообщения о моем побеге. Всего лишь вопрос времени, пока ее известие доберется до Сариллы.
– Корабль до Трелла отправляется на рассвете.
Брайан тоже следил за всеми, кто обращал на нас внимание, отмечая тех, кто останавливался поглазеть, и еще более внимательно наблюдая за теми, кто этого не делал.
На рассвете? Сложно оставаться незамеченными на острове целых пятнадцать часов.
– Нам нельзя торчать в городе.
– Нельзя, – согласился Брайан. – Но я знаю, куда можно пойти.
Он произнес это так небрежно, что я почти не придал значения его словам. Мы шли прочь от города, вверх по дороге, через холмистые поля большого богатого имения. Главный дом стоял на вершине холма, в окружении лугов, где паслось стадо. Вход сторожили огромные кованые ворота – слишком величественные для сельской усадьбы и явно сделанные для человека с большим достатком.
Брайан уверенно вошел в ворота, поднялся по дорожке и постучал в дверь.
Нам открыла привлекательная светловолосая женщина в платье с цветочным узором. Но гостеприимное приветствие оборвалось на полуслове, и женщина уставилась на нас, сдвинув брови, будто не могла поверить глазам.
Я тоже не мог поверить тому, что вижу. Мне пришлось прикусить язык, чтобы не выпалить что-то вроде: «Вознесенные над нами, Брайан, неужели?!»
– Ну что ж, – наконец произнесла женщина. – Не могу сказать, что я предвидела такой поворот событий.
– Рад снова встретиться с собой, Селла, – откликнулся Брайан.
Он произнес это совершенно естественно, словно не видел ничего необычного в том, чтобы появиться на пороге у бывшей невесты в сопровождении брата-беглеца.