Ты в воде. Эф, плыви.
Я не знала, умеет ли мое тело плавать, но отчаянно заработала ногами – и неожиданно вынырнула на поверхность. Никогда еще я так не радовалась обычному воздуху.
Кое-как доплыв до берега, я на четвереньках выбралась в густую грязь. Кашляла, пока не заболели ребра, а изо рта не перестала вытекать тухлая вода. Голова раскалывалась, руки-ноги тряслись. На одно ужасное мгновение мне показалось, что я потеряла связь с Тисааной и Максантариусом. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы подавить растущее беспокойство. Но стоило сердцебиению замедлиться, как я снова нащупала нить.
Поневоле я улыбнулась. Близко. Они очень близко.
И только тогда я поняла: Кадуана рядом нет. Я заставила себя подняться на ноги и огляделась. Вокруг только лес; деревья нависли надо мной, словно призрачные стражи.
– Кадуан? – позвала я и взглянула на реку.
Мне повезло попасть на глубокий, но относительно спокойный участок, а вот ниже по течению многочисленные притоки сливались в бурлящие пороги, усеянные зазубренными камнями. Что, если он тоже приземлился в воду? Что, если течение вынесло его на камни, пока он не успел опомниться?
– Кадуан? – позвала я с нарастающим отчаянием.
Сзади донеслись голоса. Там были люди, и они говорили на аранском – я сразу узнала язык.
Я торопливо обернулась. Из кустов показались четверо – в двубортных сюртуках с изображением солнца.
У меня отчаянно заколотилось сердце.
Да, они разговаривали между собой – или обращались ко мне? – по-арански. Я знала этот язык, но лишь спустя долгие секунды разум согласился перевести слова. Говорил самый старший, мужчина с седеющей бородой:
– …хорошо, милая?
Не паникуй. Ты Эф, а не Решайе. Они не смогут причинить тебе вред. У тебя есть собственное сердце, собственное дыхание.
Я снова пересчитала людей в темноте. Не четверо, а пятеро. Мне приходилось сражаться с гораздо большим количеством.
– Ты недалеко от военного лагеря, – продолжал мужчина. – Лучше не бродить здесь одной по ночам так близко к стене. В последнее время люди стали немного нервными.
– Что, черт возьми, с ней не так? – пробормотал другой солдат.
Хотелось закричать: «Не подходите ко мне!» – но аранские слова спутались на языке.
Рука сомкнулась на рукоятке кинжала на бедре.
Один солдат внезапно остановился, распахнув глаза:
– Будь я проклят, посмотрите на ее уши! Она той же породы.
В один миг я превратилась из молодой женщины, нуждающейся в помощи, в опасное животное, которое нужно отловить.
Я побывала в достаточном количестве сражений, чтобы точно знать, что произойдет дальше. Сосредоточилась на учащенном сердцебиении и скрывающейся за ним магии. Крепче обхватила холодную сталь черного кинжала.
«Эф, ты не ничто», – напомнила я себе.
Стоило людям приблизиться на шаг, я бросилась в атаку.
Кинжал вонзился в шею самого юного аранца, мне в лицо брызнула его кровь. Он попытался ухватиться за меня при падении, меч в его руке дернулся и подсек мою ногу.
Его спутники кинулись на меня разом. Все они были повелителями магии. Вспыхнул свет, обжигая мне спину. Из земли взлетели камни, смыкаясь на ногах кандалами.
Этого всего мое самообладание не выдержало.
Я металась, нанося удары кинжалом. Несколько раз попадала в чью-то плоть, но не понимала, в чью именно. Попыталась стряхнуть камни – хрустнула лодыжка, и я рухнула на землю.
Но даже на земле продолжала сражаться зубами и ногтями. Во рту стоял привкус железа. Трех оставшихся солдат оказалось слишком много для меня одной. Я распласталась на земле, грудь придавило тяжестью.
Надо мной склонился мужчина с седеющей бородой, навалившись предплечьем на горло. Он наклонился так близко, что я чувствовала его дыхание. Стекавшая с его лица кровь капала мне в глаза.
Сквозь алые разводы я видела на лице противника только ненависть, и ничего больше.
Я не могла пошевелиться.
Я оказалась беспомощна, меня пронзала ужасная боль, пока лезвие медленно взрезало живот.
Я вскрикнула. Мужчина не отпускал меня.
Внезапно я снова превратилась в Решайе, запертая в бесполезном теле в белой, белой, белой комнате. Внезапно я очутилась на каменном полу, меня тащили прочь люди, похожие на этих, а Ишка отворачивался, собираясь уйти.
Меня охватило отчаяние.
Я попыталась закричать, но воздух ускользал из легких. Попыталась ударить врага, но мои конечности были крепко прижаты к земле.
Кто ты такая, чтобы решить, что сможешь справиться? Чтобы думать, что ты собой что-то представляешь? Ты всегда была никем.
Как сейчас поможет сердцебиение?
Они причинят мне боль, они убьют меня, и я беспомощна и всегда была беспомощна, и я ничто, ничто…
Меня окатило брызгами горячей крови.
Навалившийся сверху мужчина внезапно исчез, вместо его лица на меня смотрел острый конец ветки, проткнувшей насквозь череп.
Еще одна моя противница начала разворачиваться, с ее рук уже сыпались магические искры. Но не успела она что-то сделать, как по ее горлу, запястьям, талии, лицу расползлись лианы, поднимая женщину над землей. Лозы становились толще, туже, а затем резко разошлись – и разорвали ее на куски.
Я пыталась пошевелиться, но тело по-прежнему отказывалось слушаться. Пыталась дышать, но с каждым вздохом воздуха не хватало все сильнее, словно я тонула.
Схватка перед глазами превратилась в мельтешение призрачных, бесформенных фигур. По краям моего угасающего зрения танцевали короткие алые вспышки. Крики прорезали воздух на долю секунды и тут же превращались в невнятные стоны.
Мои руки коснулись живота – там был рваный, скользкий от крови порез.
Я снова оказалась в каменной комнате, парализованная. Меня будут пытать. Меня разнимут на части и отберут все, а я ничего не смогу сделать.
Я уже ничего не могла сделать.
Я больше не чувствовала биения своего сердца.
Кто-то коснулся меня, и я предприняла слабую попытку вскрикнуть, хлестнув наугад угасающей магией. Человек. Ко мне прикасается человек, и люди разорвут меня на части, и я ничего не смогу сделать, и…
– Это я. Это я, Эф. Остановись.
Кто-то притянул меня к себе, держа за плечи. Взял мою окровавленную руку и прижал ее к гладкой коже. Под ней ощущался слабый стук сердца.
– Эф, это я, – пробормотал Кадуан, прижавшись лбом к моему. – Дыши.
Страх. Я услышала в его голосе страх.
– Ты в безопасности, – прошептал он.
«Ты не можешь мне лгать», – пронеслось в голове. Я поняла, что рыдаю. Поняла, что не могу вдохнуть.
Но Кадуан прижимал мою руку к своей груди, и это было последнее, что я чувствовала, проваливаясь в небытие.
– Эф, дыши.
Глава 30
Веки, дрогнув, распахнулись. Нос щекотали травинки, в воздухе разливалась тишина. Разливался покой.
Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы вспомнить события ночи.
Я подскочила как ужаленная и осмотрелась. Над полем нависало бескрайнее звездное небо. Когда Саммерин чертил стратаграмму, я одной рукой держалась за него, а другой – за Макса, но сейчас ни одного из них рядом не было. В отчаянии я заозиралась:
– Саммерин? Макс?
Поначалу я не решалась кричать во весь голос, но с каждым разом повторяла его имя все громче:
– Макс!!!
Я не могу потерять его снова! Не могу.
Затем в траве послышалось движение. Слева от меня длинноволосый мужчина, брат Макса, – боги, как же мне хотелось услышать эту историю! – перевернулся на спину и сел.
Справа, за грудой камней, возник Саммерин, потирая висок.
– Поверить не могу, что у меня получилось, – пробормотал он, ни к кому не обращаясь. – Стратаграмма на четверых. Вознесенные!
И наконец из-за кучки деревьев, хромая, появился Макс.
Изорванная одежда обгорела, темные волосы гораздо длиннее, чем раньше, пряди спутаны, одна щека перепачкана кровью. Он заметно похудел. Только сейчас, когда у меня появилось время как следует рассмотреть его, я поняла, что за татуировки покрывали каждый дюйм его тела, кроме лица, – одна стратаграмма поверх другой.
Он поднял взгляд, его прекрасные ярко-голубые глаза встретились с моими, и я не выдержала: ринулась к нему, обвила руками шею и уткнулась лицом в плечо. Хоть он и похудел, на ощупь ничего не изменилось: каждый уголок, изгиб и выпуклость его тела прижимались к моему как родные. Боги, никогда не уйду, никогда не отпущу его, останусь здесь, в его запахе, в ощущении его дыхания на моей груди, навсегда.
Воздух вырывался у меня из легких со всхлипами. Наверное, выглядела я ужасно, но это меня не волновало. Я была счастлива.
И только спустя какое-то время я неожиданно поняла, что он не обнимает меня в ответ.
Глава 31
Женщина обнимала меня, а я понятия не имел, что делать.
Я немного наклонил голову, и в нос ударил умопомрачительный цитрусовый аромат. Запах принес с собой тысячи призраков других воспоминаний. Пахло домом. Мне хотелось обнять ее, уткнуться лицом в волосы и наполнить легкие ее запахом, как дымом от хорошего табака. Но она оставалась для меня незнакомкой.
Поэтому я остановился на том, что ласково положил руку ей на спину между лопатками. Поднял взгляд к лицу Саммерина: он смотрел на меня так, словно я сделал что-то крайне странное.
В конце концов женщина застыла, будто на нее нахлынуло то же самое подозрение. Она отодвинулась, и я поборол внезапное желание притянуть ее обратно.
Она подняла на меня взгляд.
Вознесенные над нами, в жизни не видел никого красивее! На меня смотрели разного цвета глаза: один – серебристый, другой – янтарно-зеленый. В серебряной радужке разливался лунный свет.
– Макс?
От того, как она произнесла мое имя, на мгновение перехватило дыхание. Два протяжных слога, как мелодия.
– Я не…
«Я не помню тебя».
Нет, неверно. Не совсем верно. Я не представлял, как ее зовут или как мы познакомились. У меня не осталось о ней никаких воспоминаний. Но я знал ее. Знание жило где-то внутри, глубже плоти. Эта часть моего прошлого звала, и до нее дико хотелось дотянуться, но даже инстинктивный порыв к минувшему натолкнулся на непреодолимую стену и вызвал внезапный всплеск боли в затылке.