– Что именно все это значит? – спросил я. – Ты хочешь сказать, что, если мы собираемся все исправить, нам нужно сделать это вместе?
– Не то чтобы нужно, но это будет самый простой способ.
– И что надо сделать?
Казалось, Тисаана уже готова бросить вызов всему миру. Я находил ее готовность очаровательной.
Класто улыбнулся:
– Мы пойдем немного нетрадиционным путем, дорогуши. Надеюсь, вы меня простите.
Он запер нас в долбаном чулане.
Там царила непроглядная темнота. Я сидел, скрестив ноги, в центре начерченной на полу стратаграммы согласно указаниям Класто и Блиф. Тисаана сидела напротив, лицом ко мне. Я ничего не видел, но не чувствовать ее присутствия было невозможно. Я кожей ощущал ее тепло. И конечно же, запах.
– Нас заперли, – хмыкнула Тисаана.
Она говорила шепотом – темнота и тишина вокруг создавали впечатление, что мы должны шептаться.
– Ну, естественно, – ответил я. – Очевидное решение.
– Возможно, мы настолько надоели Класто, что он оставит нас здесь навсегда.
Ее голос звучал так близко, не давая забыть, что между нашими лицами всего пара дюймов. Я думал о том, как легко сократить это расстояние. Интересно, вкус будет таким же цитрусовым, как и запах?
В воздухе, повсюду и одновременно нигде, разнесся голос Класто:
– Ты так плохо думаешь о нас, а ведь мы успели подружиться.
– Мы просто убрали отвлекающие сенсорные факторы, – добавил голос Блиф.
У меня все еще оставалось предостаточно отвлекающих сенсорных факторов.
– И мы будем вам помогать, – добавил Класто. – Отсюда.
– Не стану врать: то, что мы собираемся сделать, опасно, – сказала Блиф. – Стены, которые отгораживают вас от магии, очень крепкие, особенно у тебя, Максантариус. И никто из нас, даже Класто, не сможет сломать их за тебя. Тебе придется разбирать их самостоятельно. Если дела примут… сложный оборот… мы попробуем вас вытащить.
Капля крови скатилась с моей ладони и просочилась сквозь ткань брюк. Я едва чувствовал порез, учитывая, что все тело еще обвивала паутина остаточной боли. Прежде чем бросить в чулан, Класто и Блиф сделали нам надрезы на обеих руках и объяснили, что если мы снова разделим магию, откроем друг другу разум, то, возможно, сумеем разрушить ограничивающие нас барьеры.
Имелись ли у меня идеи получше? Нет. И я считал, что стоит попробовать.
Этот… ящик или чулан, чем бы он ни был… явно зачаровали так, чтобы он не пропускал никаких звуков извне. Я слышал только биение своего сердца и дыхание Тисааны.
Я наклонился к ней чуть ближе:
– Готова?
Наши руки легко нашли друг друга, даже в темноте. Ее кровь оказалась горячей и скользкой.
– Да, – прошептала она.
Я толкнул дверь, ведущую к моей магии и разуму. Дал Тисаане черпать из меня.
Без всякого предупреждения тело обдало жаром.
Я не ожидал, что будет так легко. Я словно горел, но наслаждался при этом каждой безумной секундой. Я чувствовал Тисаану повсюду. Наши сердца забились в унисон. Ее дыхание участилось. Меня поглотил цитрусовый аромат, я растворился в нем – в ее присутствии. Сильном и решительном. Просто чистая сила воли.
В голове крыльями бабочки порхали образы. Звездное ночное небо над равниной. Строгое, красивое женское лицо. Насмешка, кнут, кровь на мраморном полу. Плохо скрываемый – но сначала она не хотела, чтобы я его увидел, – страх, который не уходил. Страх из прошлого, когда она думала: «Он убьет меня». Страх из настоящего, когда она думала: «А вдруг ничего не получится?»
Поначалу Тисаана сопротивлялась своей уязвимости. Я и сам поддался такому же импульсу, когда она попробовала проникнуть в самые темные закутки моего разума. Я незнаком с этой женщиной. Я не хочу раскрывать ей свои секреты.
«Ведь так? Или ты сам не хочешь их знать?»
Но затем я начал уступать – вернее, мы стали уступать друг другу, – и между нами начало что-то пробуждаться.
Мое лицо залила волна тепла. Вдали, в физическом мире, я услышал треск пламени. Ладонь Тисааны сжала мою. Но все это происходило за миллион миль отсюда. А здесь мы падали все глубже и глубже с пылающего неба. Я поднял глаза и увидел, как светящиеся нити перестраиваются, словно заживающие шрамы.
Но вдруг что-то пошло не так.
Падение резко остановилось. Мы врезались в стену. Тисаана попыталась пробиться сквозь нее, но меня пронзила боль, достаточно сильная, чтобы сбить концентрацию.
Сосредоточься.
Это не стена.
Это дверь.
Открой ее, Макс.
С двери смотрела львиная голова.
«Ты не хочешь возвращаться туда», – шепотом предостерег голос.
Я положил руку на створку.
«Не позорься, не будь трусом, – твердил я себе. – Открывай».
Мир закрутился по спирали, танцуя на грани между силой и хаосом. Огонь в небе распался и звездами полетел вниз. Тисаана все еще пыталась прорваться сквозь стену, запиравшую нашу магию, бросалась на нее изо всех сил.
Моя ладонь по-прежнему лежала на двери.
Открывай.
Но дверь не подавалась. Сила, раньше воодушевлявшая, теперь угрожала поглотить нас, и от нее было некуда скрыться.
Спина взорвалась агонизирующей болью, и меня выбросило в реальный мир. Рука Тисааны тряслась. В воздухе, подобно коротким молниям, вспыхивали беспорядочные искры неестественного белого света, на мгновение выхватывая из темноты Тисаану с безвольно повисшей головой.
Проклятье. Стоп, стоп, стоп…
– Класто, открывай дверь! – потребовал я.
Тисаана завалилась назад. Искры превращались в лучи света. Один ударил меня в плечо, оставив россыпь ожогов. Я изо всех сил пытался контролировать поток магии, который мы выпустили, и он носился между нами, потому что больше ему было деться некуда.
– Класто!!! – заорал я.
Дверь распахнулась. Класто выругался и вскинул руку, чтобы прикрыться от огня, а Блиф попыталась утихомирить поток при помощи собственной магии.
Класто схватил Тисаану и оттащил ее от меня. Ее ладонь цеплялась за мою с таким остервенением, что целителю пришлось дернуть со всей силы. Он схватил нас обоих за руки, и не успел я воспрепятствовать его вторжению, как почувствовал, что его магия проникает в мой разум. Связь между мной и Тисааной сразу же оборвалась.
В чулане внезапно воцарилась тишина. Пламя и белый свет исчезли. Тисаана безвольно лежала на земле.
Не в силах вздохнуть, я подполз к ней и взял ее обмякшее лицо в ладони:
– Тисаана.
Класто и Блиф склонились над нами.
– Ей следовало остановиться, – пробормотал Класто. – Глупо было продолжать.
Конечно же, она не собиралась останавливаться. Даже я, который знал Тисаану всего неделю, не питал ни малейших сомнений: она бы ни за что не остановилась, пока был хоть малейший шанс на успех, даже если бы ей пришлось сжечь свои Вознесенными клятые руки дотла.
Ее глаза медленно открылись. Я с облегчением выдохнул.
– Ты идиотка, – пробормотал я. – Как только решилась на такую глупость.
– Он прав, – подтвердила Блиф.
Она взяла руки Тисааны в свои и перевернула их ладонями вверх, обнажив волдыри.
– Со мной все в порядке, – настаивала Тисаана, хотя было очевидно, что она с трудом цепляется за сознание.
– Какое там в порядке! – рявкнул я.
Класто склонился над Тисааной, приподнял ее подбородок и, сосредоточенно прищурившись, вгляделся в лицо:
– И снова Макс прав. Ты зачем-то рвалась вперед, когда…
– А ты, – мой взгляд метнулся к Класто, – за что ты ее ругаешь? Что, да катись оно все, вообще произошло?!
– Это был лучший способ дать вам обоим возможность…
– Ты запер ее в долбаной коробке с…
«Со мной». Я поперхнулся последними словами.
– Ты запер ее в долбаной коробке. Чем ты занимался все это время? Почему ты позволил нам зайти так далеко?
– Ты бы предпочел, чтобы я вытащил тебя, когда ты еще мог все исправить?
– Нет, – твердо заявила Тисаана. – Все исправить могла я.
– Нет, не могла. – Я встал и протянул Тисаане руку. – Пошли.
Брови Блиф изогнулись.
– Одной попытки мало.
Тисаана кинула на меня неодобрительный взгляд, но поднялась, хотя и пошатнулась. Даже маленького признака боли, как бы она ни старалась его скрыть, для меня оказалось достаточно.
– Мы должны попробовать еще раз, – сказала Тисаана.
– Я не собираюсь больше пробовать. Ни за что.
Добавить мне было нечего.
Глава 38
Мне досталось намного сильнее, чем я позволила заметить Класто, Блиф и Максу. По правде говоря, когда мы вернулись к остальным, я с трудом переставляла ноги. Зато Саммерину без труда удалось вылечить ожоги. Он даже не стал отчитывать меня, хотя и наградил своим знаменитым неодобрительным взглядом, который явно говорил «даже не думай, что я ничего не заметил» и который был хорошо знаком пациентам-молчунам.
Ишка же явно остался недоволен тем, что мы ушли от Класто и Блиф. Он предложил вернуться завтра, прихватив с собой Саммерина, чтобы сделать ситуацию, по его словам, «более безопасной». Я не имела ничего против, но Макс был непреклонен.
– Ни за что, – заявлял он каждый раз, когда поднималась эта тема. – Тисаана едва не погибла.
За последние дни моя смертность напоминала о себе с завидным постоянством. Так и что с того?
Но в то же время втайне я и радовалась тому, что мы сразу же не вернулись к Класто и Блиф. При одной мысли об увиденном сегодня у меня сводило живот. Тело Макса. Его разум. Татуировки обезвредили, но чернила останутся на коже навсегда. Я знала, каково это, когда твое тело меняют без разрешения. Каждый раз, глядя на свою кожу, он будет вспоминать о Нуре и о том, что она с ним сделала.
Но даже такая перспектива, несмотря на весь заключенный в ней ужас, не шла ни в какое сравнение с тем, что я увидела у Макса в голове. Там ждала чересполосица шрамов и стен, то ли оставленных былыми ранами, то ли возведенных как защита от новых. Я так сблизилась с мужчиной, которого любила, сблизилась настолько, что снова прикоснулась к тем драгоценным мелочам, что делали его им.