Его долгий ответный взгляд заставил меня занервничать.
– В тебе что-то изменилось.
– Что-то вернулось на место. – Я постучал по виску.
– Как? – Его брови приподнялись.
– Макс сумел разрушить барьеры, за которыми была заперта его магия, как и говорили Класто и Блиф, – сказала Тисаана. – Когда мы забрали это.
Она положила окаменевшее сердце на стол.
Ишка моргнул, совершенно ошеломленный.
– Это оно? – выдохнул он.
– Судя по всему, да, – кивнул я. – Правда, мы понятия не имеем, что это такое, на что оно способно и как его использовать. Собственно, мы надеялись, что ты сможешь нам помочь с ответами.
– Если вы нашли предмет, то это, видимо, проводник. Предмет должен призывать и направлять глубинную магию.
– А кто сделал этот проводник? – спросил я. – Почему он в виде сердца?
– И чье это сердце? – выпалил Саммерин, словно вопрос не давал ему покоя последние два дня.
– Не думаю, что это важно, – ответил Ишка.
– А я думаю, что это очень важно, – возразил я. – Мне бы хотелось знать, кто будет преследовать меня за кражу его сердца.
– Может, ее, – заметила Тисаана.
– Справедливо. Кражу его или ее сердца.
– Даже если сердце действительно чье-то, этот кто-то жил много тысяч лет назад, – сказал Ишка. – Вероятно, задолго до первоначального падения и повторного открытия магии тысячелетие назад. Кто бы ни создал эти каналы, он творил так давно, что даже мои предки забыли эту страницу истории. – Уголок его рта приподнялся в печальной, лишенной юмора улыбке. – И люди, и фейри всегда жаждали власти, которую не должны иметь. Вполне возможно, что артефакт в итоге уничтожил своих создателей.
– Очаровательно, – проворчал я.
– Именно поэтому, независимо от того, как мы решим им воспользоваться, нужно быть предельно осторожными, – добавил Ишка.
– Тогда, может, его вообще не следует использовать?
Я слишком хорошо знал, как опасно заигрывать с подобными силами. У меня не было желания выпускать в мир очередного Решайе, вполне хватило и предыдущего.
– Если нам дадут сделать выбор, – тихо произнесла Тисаана.
– Важно, что мы получили артефакт раньше Кадуана или Нуры. Думаю, сейчас, после того как мы увидели его возможности, это ясно как никогда. От Нираи мало что осталось, а то, что осталось… стало другим.
– В каком смысле другим? – спросил я.
– Не знаю, как еще это описать. Я вернулся в руины после того, как солдаты бежали и все успокоилось. Камни… изменились. Мрамор теперь такой же чистый и белый, как тысячу лет назад. Все следы обработки исчезли, и он выглядит так, как в момент добычи. Больше нет ни колонн, ни кирпичей, только мраморные горы над островом.
Ладно. Это… странно.
Мы с Тисааной переглянулись. Там, внизу, мы едва держались за сознание и плохо понимали, что делаем. Все походило скорее на лихорадочный сон, чем на намеренное управление магией.
– Никогда не слышал ни о чем подобном, – сказал я. – Тем более в таком масштабе. Нельзя просто превратить одну вещь в другую.
Тисаана вздрогнула, как будто ей пришла в голову мысль.
– Класто говорил, что, по слухам, существует три типа глубинной магии, – сказала она. – Один создает жизнь, другой ее разрушает, а третий меняет.
Мы все новыми глазами уставились на сердце посередине стола. Ишка издал сдавленный смешок:
– Смертное сердце. Самая непостоянная вещь для магии непостоянства и перемен.
Вознесенные, мать вашу!
– То есть эта магия дает нам возможность менять жизнь… Но что именно это значит? – спросил я. – Мы можем подойти к армии Кадуана и превратить всех солдат в лягушек?
– А почему камень? – в задумчивости произнесла Тисаана.
– Может, «менять» – это буквальный перевод? – спросил Саммерин.
Тисаана, казалось, сразу поняла, о чем он спрашивает:
– На древнем языке Бесрита слово «менять» относится только к переменам с течением времени. Вроде…
Она изо всех сил пыталась найти подходящее аранское слово.
– Эволюции, – закончил я.
– Нираю построили из камней, а когда-то эти камни были горами, поэтому они снова стали горами, – сказал Саммерин.
– Бред. – Брайан выглядел совершенно выбитым из колеи.
– Думаю, придется смириться с мыслью, что любая магия, особенно такая древняя и опасная, может быть вне логики смертных, – произнес Ишка на удивление спокойно. – Нам не удастся понять происходящее во всей полноте.
Мы уныло уставились на фейри, оплакивая остатки своего рассудка.
– Ладно. – Тисаана потерла виски. – По крайней мере, теперь у нас есть оружие. И раз мы все равно не знаем, где находятся другие бассейны, следует отправиться в Орасьев и помочь повстанцам справиться с треллианцами.
– С треллианцами? – Лицо Ишки сразу изменилось. – Нет. Мы отправимся к аранской королеве.
– Повстанцы – наиболее близкая к армии сила, которая у нас есть. Но они не смогут помочь нам, пока сражаются за выживание. Если мы победим треллианцев, мы заодно вырвем зубы армии Кадуана и получим ресурсы, потому что повстанцы присоединятся к нашей борьбе против Нуры и Кадуана.
Она права. Единственные ресурсы, на которые мы можем рассчитывать, сейчас заняты войной против треллианских лордов.
– Есть фактор, который мы не учитываем, – сказал Саммерин. – Возможно, получится работать на обоих фронтах. Нура никогда не пользовалась особой популярностью, даже до войны. И хотя ей удалось официально занять трон, я не сомневаюсь, что большинство понимает, насколько непрочно корона держится на ее голове. Возможно, союзники смогут подготовить почву до нашего прибытия.
Я сразу же вспомнил нужное имя. Тисаана взглянула на меня, как будто у нее мелькнула та же мысль.
– Ия, – одновременно произнесли мы.
Самый разумный человек в руководстве Орденов, советник, поддержавший меня в попытке получить пост верховного коменданта.
Саммерин нахмурил брови:
– Я очень удивлен, что Нура оставила Ию в должности.
– Ей требовалась поддержка Совета, – сказал я. – Правила, на основании которых она притязает на трон, сразу же рухнут, если она открыто казнит руководство Орденов.
– Открыто, – повторила Тисаана. – Надеюсь, у Ии есть человек, который пробует его еду.
Вознесенные над нами, я тоже на это надеюсь!
– Ладно, – сказал я. – Я доверяю Ие. Как нам с ним связаться? Уверен, что за посланиями в Башни и из Башен тщательно следят.
– Тут я могу помочь, – заявил Брайан. – У компании «Розовый зуб» есть свои люди повсюду, включая Ару.
Я фыркнул:
– Нас только что прогнали из города наемники, и ты думаешь, мы доверимся «Розовому зубу» в таком вопросе?
Брайан выглядел оскорбленным:
– «Розовый зуб» – не наемники, это…
– Частная армия. Конечно. А человек, который пытался убить тебя на улицах Загоса? Он тоже «частный солдат»?
Губы Брайана дернулись.
– Я доверю этим людям свою жизнь. Но если тебя это смущает, хорошо. Что предлагаешь взамен?
В наступившей тишине его губы изогнулись в самодовольной ухмылке, не изменившейся с тех пор, когда он был противным восемнадцатилетним всезнайкой.
– Ладно. – Тисаана поднялась, упершись ладонями в стол. – Тогда решено. Сначала мы отправимся в Орасьев, выступим против треллианцев и, как следствие, против фейри. Будем следить за тем, что происходит на Аре, через Ию.
– И когда придет время, мы нанесем удар. Надеюсь, к тому времени нас поддержат повстанцы, – кивнул я.
Мы осмотрелись в ожидании одобрения. Саммерин кивнул, а Брайан хмыкнул в знак согласия.
– Такой план ничем не хуже любого другого, – вздохнул я, не в силах выразить больший энтузиазм.
Ишка молчал, стиснув зубы так, что подрагивали челюсти.
– Ишка? – с нажимом спросила Тисаана.
– Этого недостаточно.
– Этого?
Фейри вскочил так резко, что едва не опрокинул стул, его глаза сверкали гневом. Меня поразила перемена в нем.
– Ваша человеческая королева мучила моего сына, а затем поступила так же с моей сестрой. Она превратила ее в чудовище. В Нирае мне пришлось сражаться с собственной сестрой! Аранская королева заслуживает смерти за то, что она сделала.
Утонченный и спокойный, словно сделанный из мрамора, фейри исчез. На его месте стоял мужчина, жаждущий крови. «Ты говоришь, как твой король», – едва не вырвалось у меня.
– Прости, Ишка, – прошептала Тисаана, сведя брови от сочувствия. – Я не знала…
Ишка глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь взять себя в руки.
– Я тебя понимаю, – тихо сказал Брайан. – Поверь, когда я добрался до тех, кто убил моих сестер…
Он дернул головой, и этот жест выразил больше, чем любые слова. Я почувствовал внезапную тошноту, и пришлось отвести взгляд.
– Ты не единственный, кто хочет ее смерти, – добавила Тисаана. – И наказание ее настигнет. Обещаю.
Ишка опустился на стул:
– Я знаю. Я… я прошу прощения.
Он осторожно сложил руки на столе, опустив глаза. Затем у него вырвался грубый, невеселый смешок; звук был настолько странным, что застал меня врасплох. Я никогда раньше не слышал, чтобы он смеялся. Саммерин, Брайан, Тисаана и я смущенно переглянулись.
– Просто… иногда я его понимаю, – сказал Ишка, покачивая головой. – Кадуана. Я презираю его за действия во имя мести. Презираю за то, что он делает с миром, со всеми нами. Но я его понимаю. Порой мне кажется, что это самое жестокое из всего происходящего сейчас. Мы все чувствуем одно и то же, но все равно умрем в попытках убить друг друга ради своих чувств.
Глава 62
Напоминание о смерти только разожгло желание наслаждаться жизнью.
Когда начался пир, бокалы с вином опустели за считаные секунды. Оглушительная музыка вибрировала в костях, и если поначалу извлекаемые оркестром звуки казались бессвязными, вскоре они слились в неделимое целое. В каменном внутреннем дворике дворца во главе массивного стола, за которым ело человек пятьдесят, сидел Кадуан. Другие столы вынесли в таком количестве, что их пришлось расставлять где придется – не только во дворике, но и на всех улицах, где ножки покачивались на неровной брусчатке и их подпирали тем, что нашлось под рукой.