Когда я открыл дверь и увидел Серела таким, сразу извинился и попятился к выходу.
– Нет, – сказал он, слабо улыбнувшись мне. – Заходи.
Он плохо говорил на аранском.
– Просто смотрю, как ты, – ответил я по-теренски, и его улыбка стала чуть шире.
– Знаешь, твой теренский улучшился. Хотел сказать тебе это раньше.
– Совсем чуть-чуть, – усмехнулся я.
– Думаю, Тисаана учила тебя только плохим словам.
Он был прав. Я попытался изобразить по-теренски что-то наподобие: «Чтоб тебя, ты ее хорошо знаешь», чем заслужил хриплый смешок Серела.
– Думаю, ты не до конца понимаешь, что именно сейчас произнес.
Я понял, что готов терпеть любые насмешки, лишь бы слышать его хриплый смех.
– Тебе что-нибудь принести?
– Нет, спасибо. Я в порядке.
– Тебе не обязательно быть в порядке.
– Есть вещи поважнее моего горя.
На мгновение я невольно восхитился им. Если бы на месте Филиаса была Тисаана, я бы уже полз к вершине ближайшей башни, чтобы броситься с нее. Абсолютно ничто в этом мире, да и в любом другом, не могло бы сравниться с моим горем.
– Боль все равно останется, – сказал я на ломаном теренском. – Даже если ее скрывать.
По лицу Серела пробежала волна горя, и он подошел к окну.
– Я знаю. – Он посмотрел на праздник внизу. – Но по крайней мере, теперь у них есть будущее.
– У тебя тоже.
– Странно, – тихо произнес он, помолчав, – но так не кажется. Я не знаю, как представить себе будущее без него.
Я не смог подобрать слова, и пришлось перейти на аранский.
– Это займет много времени, но ты построишь другую версию своего будущего.
Он посмотрел на меня через плечо и криво, грустно улыбнулся:
– А ты бы построил?
Нет. Конечно нет. Если я потеряю Тисаану, потеряю и будущее. Простая истина.
Я молчал. У меня закончились избитые фразы, которые можно было бы предложить Серелу в утешение.
– Все в порядке, – тихо сказал он, снова поворачиваясь к окну. – Мечта того стоила.
Глава 81
Аранская королева казалась невозможно крошечной. В моих воспоминаниях она выглядела намного больше благодаря ненависти – и любви – Максантариуса и моему собственному страху перед ней, когда она приходила за мной ночь за ночью много лет назад. Но я забыла, что она всего лишь человек. Тонкая, слабая. Высокая, но не такая высокая, как я сейчас. Без магии она бессильно обвисла в оковах – маленькая, бледная, заблудшая.
Кадуан долго не хотел впускать меня в эту комнату. Мне пришлось побороться с ним за право попасть сюда. Но меня слишком долго преследовали деяния Нуры. Я заслужила возможность встретиться с ней лицом к лицу.
Кадуан с трудом уступил, но настоял, что я буду присутствовать только в качестве наблюдателя. Неохотно, но я согласилась, потому что знала: оно того стоит.
Мы терпеливо ждали, пока Нура придет в себя. Когда сознание наконец начало к ней возвращаться, она заморгала, водя по сторонам мутным взглядом. Затем ее серебристые глаза округлились: она поняла, кто перед ней.
– Доброе утро, – поздоровался Кадуан. – Хочешь воды?
В ее взгляд вернулась сталь, как будто ей пришлось напомнить себе, что нужно не терять выдержку. Ее подбородок приподнялся, а глаза сузились.
Мои губы тронула улыбка. Нуре не удастся обмануть меня. Я знала, что она в ужасе. Теперь я видела, что в ней что-то изменилось: темнота подобралась ближе к поверхности, даже если королева умело это скрывала.
– Если хочешь пить, – продолжал Кадуан, – рекомендую сделать это прямо сейчас. У нас впереди длинная ночь.
Нура ответила гневным взглядом.
– Прекрасно. Я тоже не силен в любезностях.
Кадуан подошел ближе, и Нура съежилась, хотя он не сделал ни малейшего движения, чтобы причинить ей боль.
– У тебя двадцать наших сородичей. Скажи мне, где они.
Нура упрямо молчала. Я взглянула на Меджку, который стоял, скрестив руки на груди так крепко, словно не совсем понимал, что будет с ними делать, если их расцепить. Похоже, необходимость держаться в стороне причиняла ему физическую боль.
– В твоих интересах поделиться с нами этой информацией, – спокойно продолжал Кадуан. – Потому что мы так или иначе все узнаем, и единственное, что подлежит обсуждению, – это то, насколько тебе будет больно, пока мы не получим ответ.
Она промолчала, и Кадуан поманил Меджку. Тот всегда охотно улыбался, правда многие из его улыбок были не вполне искренними. Но не эта. Сейчас его лицо осветила улыбка подлинного восторга.
Он уселся на табурет перед Нурой, ухмыляясь во весь рот.
– Помнишь меня? – спросил он на аранском с сильным акцентом.
Защита Нуры треснула, на ее лице промелькнуло выражение неподдельного страха.
– Надеюсь, ты польщена. Я выучил твой язык только для того, чтобы когда-нибудь поговорить с тобой. Чтобы понимать, что ты скажешь. Потому что я помню все.
Обрубок его утраченного крыла дернулся.
– Я помню, как лишился крыла. А ты?
– Ты пришел на мою землю, – наконец заговорила она. – Ты угрожал моему народу.
– Я был ранен. – Улыбка Меджки сменилась оскалом.
– Я никогда не собирался ступать на твою землю. Даже не знал, что это твоя земля.
– Я видела тебя, – выплюнула она. – Мне приходили видения о том, что грозит нам от твоих рук. Я не жалею о своем поступке.
– Скажи, где наши сородичи, – холодно произнес Кадуан.
– Нет, – так же холодно ответила Нура.
Кадуан бросил едва заметный взгляд в сторону Меджки. Я даже не видела ножа, пока он не вонзил его с силой в руку Нуры.
Та издала потрясенный, нечленораздельный крик. Но Меджка не позволил ей отдернуть руку, держа за запястье, пока завершал разрез. В лицо Меджке брызнула кровь.
Он улыбнулся, глядя на маленький указательный палец Нуры, оставшийся на столе после того, как он отпустил ее. Аранская королева прижала руку к груди, дрожа всем телом и свирепо глядя на нас.
– Знаешь, как больно терять крыло? – спросил Меджка. – Один палец ничто в сравнении с этим.
– Отлично! – прорычала Нура. – Забирай. Ты прав. Один палец ничего не стоит. Ты не представляешь, чем я уже пожертвовала, чтобы остановить вас.
Произнося эти слова, она вскинула подбородок и замерла, как мраморная статуя; я не смогла сдержать смех. Послушать Нуру – так ею двигала самоотверженность. Пытки невинных. Убийство детей. Все ради благородной цели!..
Мой смех заставил Нуру впервые взглянуть на меня. В глубине души возникло мелочное чувство – наслаждение от ее внимания. Я выступила из тени.
– Эф, – прошипел Кадуан, но я не обратила внимания.
Когда свет упал на мое лицо, брови Нуры сдвинулись в замешательстве, отчего я пришла в восхищение. В лицо она меня не знала, но какой-то тайный голос, какое-то неуловимое чувство подсказывало Нуре, кто перед ней.
– Кто ты? – прошептала она.
– Ты меня не узнаешь? – Я хмыкнула. – А вот я узнаю тебя, Нура. Ты можешь утверждать, что твои желания бескорыстны. Но ты не можешь мне лгать о своем остром как бритва уме.
– Кто…
Я наклонилась к ней поближе, давая возможность хорошенько меня рассмотреть.
– Эф! – снова прошипел Кадуан, уже резче, и снова я не обратила внимания на его предостережение.
– Я видела в тебе многое, – прошептала я с тихим рыком, – когда ты пыталась силой внедрить меня в себя, ночь за ночью.
Нура поняла, кто я, и ее самообладание пошатнулось.
– Решайе…
– Нет.
Я перестала быть никем – и никогда больше не буду.
– Меня зовут Эф. И теперь мои тело и разум принадлежат только мне.
Мне понравилось, что при виде меня – именно меня – ужас наконец отразился у Нуры на лице.
– Как? – выдохнула она, резко повернувшись к Кадуану. – Как ты это сделал? Никто не может создавать жизнь. Я пыталась, так что…
– Не ты задаешь тут вопросы! – отрезал Меджка.
И снова невозможно быстро в воздухе мелькнуло лезвие – у лежащей на столе руки не стало другого пальца.
На сей раз Нура издала сдавленный крик боли сквозь стиснутые челюсти и сгорбилась над столом. Обрубок получился неровным. Горячая алая кровь забрызгала нас троих, растеклась по моему лицу.
Меджка больше не улыбался. Он выглядел совершенно разъяренным, жаждущим большего. Пальцев ему было мало.
Я чувствовала то же самое. Смотрела, как Нура теряет силы, и в голове стучала одна мысль: «Этого мало».
– Хватит. – Кадуан встал передо мной, загородив Нуру. – Нам нужны ответы, человеческая королева, и как можно скорее. Многие фейри жаждут разорвать тебя на куски.
Он направился к двери и жестом пригласил нас следовать за ним. Мгновение никто не двигался.
– Эф, – резко произнес Кадуан. – Меджка.
Мы неохотно вышли. Когда дверь за нами плотно закрылась, Меджка рявкнул:
– Я мог бы вытянуть из нее эту информацию!
– Ты ослушался моего приказа. Мы говорили об этом. Было ошибкой впустить тебя туда.
Меджка практически зарычал. Я никогда раньше не видела его таким.
– Я сказал тебе, что смогу выудить то, что нам нужно! Ты не дал мне времени.
– Ты искал мести, – парировал Кадуан, – а это не заполнит дыру, хотя ты и притворяешься, что ее не существует.
Меджка издал неприглядный, злобный смешок:
– А как насчет тебя? Почему мне нельзя утолить жажду мести, всего лишь отрезая пальцы человеческой твари, когда ради своей обиды ты готов уничтожить целую расу?
Казалось, комнату покинул разом весь воздух. Лицо Кадуана стало таким неподвижным, что у меня по спине побежали мурашки. Его взгляд метнулся ко мне, всего на долю секунды, словно против воли. Затем он шагнул к Меджке и неестественно спокойным тоном произнес:
– Ты свободен до конца дня. Не возвращайся в эту комнату, пока я не разрешу.
От напряжения в теле Меджки дрожал каждый мускул. Он не двинулся с места, когда Кадуан прошел мимо него и скрылся в коридоре, не сказав больше никому из нас ни слова.
Несколько минут прошло в напряженном молчании, но в конце концов Меджка зашагал в противоположном направлении, даже не взглянув на меня.