– К счастью, нет. – Ия неодобрительно поджал губы. – За последние месяцы паранойя Нуры только усилилась. Она перенесла все свои наиболее… спорные проекты за пределы Башен.
– Куда?
– Даже Совет этого не знает. Я подозреваю, что не знает никто, кроме нее и Вардира.
– И тех, кто томится в лабораториях в качестве подопытных, – пробормотала Тисаана.
От одной только мысли мне стало дурно.
– Мы позаботимся об этом, – тихо сказал я.
В ответ Тисаана кивнула и сжала мою руку.
В любом случае дверь, к которой нас привел Ия, вела не в лабораторию Нуры. Давным-давно, когда я впервые боролся за звание верховного коменданта, мне уже доводилось бывать в этом помещении: здесь располагался архив, один из самых крупных – сотни или, возможно, даже тысячи полок с книгами и записями, выстроившихся вдоль стен и втиснувшихся между узкими проходами.
Ия указал на ближайший книжный шкаф, единственный частично пустой:
– Здесь отчеты. Подробные описания военных операций, потерь, тактики атак, подготовки, результатов… Все о стычках с фейри, что посчитали нужным сохранить. Если хочешь, можешь почитать перед завтрашней встречей.
От одного взгляда на полки у меня закружилась голова.
– Благодарю. Это будет очень полезно.
– Похоже на военные архивы. – Брайан оглядел ряды записей.
– Да, принцип тот же, – подтвердил Ия.
– Тогда почему эти записи хранятся здесь, а не там?
– Если субъект тесно связан с Орденами или имеет на них существенное влияние, записи отправляют сюда. В военных архивах в основном хранят свидетельства тех, кто не является повелителем магии.
– Хм. – Брайан обвел комнату заинтригованным взглядом.
– Я просмотрю их, – пообещал я. – Спасибо.
– А потом что? – спросила у Ии Тисаана; на лице ее появилось знакомое мне выражение, которое я называл «Давай составим план». – Что дальше? У нас мало времени.
– Я уже созвал Совет. Он соберется утром. На нем мы подадим официальную заявку на то, чтобы Максантариус сменил Нуру на посту верховного коменданта и получил всю необходимую власть на нашем странном отрезке истории.
Я испустил долгий вздох, чуть прерывистый, несмотря на все усилия:
– Хорошо.
Ия ободряюще улыбнулся мне:
– Пока отдохни немного. Почитай. Подумай. Сходи посмотреть на город. Но будь осторожен, когда стемнеет.
Глава 88
Мы с Кадуаном не торопились покидать постель. Я никогда не предполагала, что от сна можно получить столько удовольствия, особенно если тебя не мучают кошмары, а, наоборот, убаюкивают теплые объятия. Я проснулась оттого, что Кадуан целовал меня, уже никуда не торопясь, медленно и нежно. Я снова приняла его в свое тело, и на этот раз он был сверху и двигался неспешно, чтобы я могла оценить разнообразие ощущений. Мне хотелось дотронуться до него, соприкоснуться обнаженной кожей, но, когда я попыталась снять с него одежду, он прижал меня к кровати и поцеловал так крепко, что я забыла о своей затее.
После Кадуан ушел в ванную, а я, оставшись одна, скатилась с кровати. Мое тело стало мягким и ленивым, наполнилось новой чуткостью к окружению.
Неужели живые существа постоянно все это ощущают? Неужели им доступно столько удовольствий? Я чувствовала себя практически оскорбленной из-за того, что так долго была лишена подобного знания. Несколько месяцев я потратила зря, испытывая ненависть к своему телу и жизни, к которой оно меня приковало, хотя могла бы есть мед, слушать музыку и предаваться плотским утехам.
Я рассматривала покои Кадуана, величественные и прекрасные, как и все во дворце Эла-Дара. В одной стене комнаты, застекленной от пола до потолка и украшенной бронзовыми завитками, большая раздвижная дверь, частично приоткрытая, вела на балкон. Не потрудившись накинуть ничего из одежды, я вышла наружу.
Лил дождь. За несколько секунд я промокла с головы до ног, но теплая вода дарила приятные ощущения.
Я облокотилась на перила и посмотрела на горы внизу. Передо мной раскинулся Эла-Дар, сверкая в серебристых нитях дождя и утопая в туманных объятиях облаков. Казалось, целая жизнь прошла с тех пор, как Кадуан привел меня сюда, чтобы показать этот вид, когда я впервые пробудилась в новом теле.
Я думала, что никогда не смогу оценить эту красоту. Но сегодня у меня получилось.
– Что ты делаешь? – спросил Кадуан.
Я обернулась и увидела, как он ступает на балкон, ничуть не беспокоясь о дожде; темная рубашка вскоре прилипла к коже, а волосы приклеились ко лбу медными завитками.
– Думала о Доме Обсидиана, – ответила я. – Раньше, стоя перед Уделом и рассматривая истории, вырезанные в утесах, я ощущала себя невероятно маленькой. Никогда не думала, что ко мне снова придет это ощущение. Но…
Я повернулась и снова оглядела Эла-Дар.
– В пейзажах Эла-Дара тоже вырезаны истории. – Кадуан уселся в кресло, любуясь раскинувшимся видом. – Но тут все иначе.
– Как?
– Эла-Дар постоянно меняется. Каждый раз, когда я смотрю на него, вижу что-то новое. Иногда это сама природа. Например, вон то ущелье открылось всего триста лет назад, после землетрясения, – и благодаря тому, что выступило на поверхность, мне удалось совершить несколько весьма полезных научных открытий. Но по большей части изменения происходят в жизни народа. Семьи перемещаются и развиваются, приветствуют новых членов или оплакивают ушедших. Открываются и разоряются компании. Люди меняют свои дома, например красят стены. И мне все это отсюда видно. Насколько бы я не расходился во мнениях с твоим отцом, я всегда ценил у вашего народа то, что любые истории, даже рассказы обывателей, пользовались большим уважением.
Я бросила взгляд на единственную отметину на своем запястье. Когда-то тело покрывали татуировки, рассказывающие мою историю. Но сейчас эта история слишком усложнилась, чтобы попытаться изложить ее последовательностью символов. Теперь она охватывала сердца, умы, эпохи и даже грань между жизнью и смертью.
– А как насчет тебя? – спросила я. – Где твоя история?
– Надеюсь, важные ее части записаны в самом Эла-Даре. А что еще имеет значение?
Я уставилась на Кадуана в потрясении. Как он вообще мог сказать такое? Безусловно, Эла-Дар великолепен, но его пейзажи ничего не говорят о том, какой цвет принимают глаза Кадуана, когда он погружен в глубокие раздумья.
– Ты так не думаешь, – заявила я.
– В каком смысле?
– Что ничто, кроме Эла-Дара, не имеет значения.
Его лицо по-прежнему было обращено к горизонту, но теперь взгляд Кадуана скользнул по мне. Я не могла разгадать эмоции, заплескавшиеся в его глазах, когда он поднялся и шагнул ближе:
– Возможно, кое-что и имеет. – Ему пришлось слегка повысить голос из-за усиливающегося шума дождя.
Я собиралась спросить, о чем он говорит, но его поцелуй оказался таким крепким, что меня ничего уже больше не интересовало.
Дни странного, подвешенного существования в покое прервал Меджка, причем в буквальном смысле.
Мы с Кадуаном почти не покидали его покоев, хотя он часто исчезал ненадолго, чтобы заняться делами. Мы проводили время, строя подробные планы, неторопливо беседуя, ну и, конечно же, предаваясь физическим удовольствиям. Возможно, по некоторым стандартам наш выбор занятий мог показаться странным, но все же он на удивление подходил для того периода. Теперь я понимала, что имел в виду Меджка в ночь Оккассиса. Когда грань между жизнью и смертью стирается, все воспринимается более… ярко.
– Кадуан, у нас… ох.
Меджка застал нас на балконе. Кадуан погрузился в исследования, а я рассматривала Эла-Дар. С некоторых пор я перестала одеваться – проводить дни обнаженной оказалось очень удобно, – а Кадуан, естественно, не возражал, хотя сам продолжал носить одежду.
При звуке голоса Меджки я обернулась и увидела, как он поспешно отворачивается и прислоняется к косяку открытой балконной двери.
Я прикрыла обнаженное тело руками.
– В следующий раз не забудь постучать, – пробормотал Кадуан, откладывая в сторону свои пергаменты.
– Я стучал. Теперь понимаю, почему меня никто не услышал, но я не ожидал, что тут резвятся голышом.
Кадуан принес мне халат, я надела его, и мы ушли с балкона.
– Уже можно смотреть.
Меджка, повернувшись, переводил взгляд с меня на Кадуана со странным выражением на лице:
– Так вот в чем причина твоего загадочного отсутствия.
– Я не пропустил ни одного собрания, – заметил Кадуан. – Идет война, и я не могу просто забыть о работе.
Он говорил очень строго и, хотя мне могло померещиться, выглядел весьма довольным тем, как Меджка смотрел на нас. Как будто хотел, чтобы Меджка знал, что между нами что-то изменилось. Когда Кадуан подошел ко мне сзади и провел рукой по спине на виду у Меджки, мои подозрения превратились в уверенность.
И мне это понравилось.
Меджка прочистил горло.
– Ну? – спросил Кадуан. – Что случилось настолько важного?
– Две вещи. Во-первых, до наших шпионов на юге дошли интересные слухи. Говорят, что Максантариус Фарлион и Тисаана Витежиц прямо сейчас направляются на остров Ара с намерением воспользоваться отсутствием нашей… гостьи.
Я навострила уши.
– Хм. А вторая вещь? – Кадуан дернул бровью.
– Раз уж речь зашла о попытках государственного переворота, – невозмутимо продолжал Меджка, – рад сообщить, что мы взяли под стражу Эзру. Было невозможно трудно обнаружить его: шатался по улицам Эла-Дара, как старый пьяница, пытался поговорить со всеми нашими высшими военными чинами.
– Эзру? – переспросила я.
Имя показалось знакомым.
– Один безумец, который когда-то, очень давно, был королем. Сейчас он почему-то решил, что старые заслуги дают ему право на трон Эла-Дара, что абсолютно нелепо по очевидным причинам, да и любым другим тоже.
– Сейчас он здесь? – По лицу Кадуана промелькнула тень.
– Да. Луия может увезти его, или…