– Расскажи мне! – потребовала я. – Расскажи, что произошло. Расскажи, почему произошло.
– Все, что ты видела, – нарочито спокойно произнес Кадуан, – это работа леяра. Магия создания, если быть точным.
Леяра? Я ничего не понимала.
– Но ты потратил последние полгода на поиски леяров.
– Да, на поиски остальных двух.
– Но если у тебя уже есть…
– Никто не знал, что он здесь. Никто, кроме меня.
Я недовольно поджала губы. Кадуан полностью скрывался за перегородкой, и меня злило, что я не могу его видеть.
– Зачем ты скрывал, что леяр у тебя?
Последовало долгое молчание, такое долгое, что я с трудом удержалась от того, чтобы опрокинуть ширму, лишь бы заставить его ответить.
– Что за существа на нас напали?
– Аранская королева забрала леяр. Наверное, сначала она им воспользовалась. Она все поняла – мне нужно было догадаться, что она почувствует его присутствие, ведь она с такой одержимостью изучала эти силы.
– Но как…
– Созидание не менее опасно, чем смерть. Возможно, еще опаснее. Нет ничего опаснее, чем жизнь, которой не должно существовать.
Меня замутило.
– Так почему ты никому не сказал, что он у тебя?
– Потому что…
Наконец он появился из-за перегородки, в свежей рубашке, резавшей глаза белизной на фоне запекшихся на коже крови и пота. Кадуан не стал застегивать пуговицы – виднелись грудь и живот.
Тогда, в круглой комнате, глаза меня не обманули. Весь его торс покрывали черные линии. Они начинались в центре живота и расходились веером, расползаясь, подобно гнилым корням, вверх по груди, собирались в пучок у ключиц и заканчивались у горла.
– Что это? – тихо спросила я.
Я никогда раньше не видела, чтобы Кадуан чего-то стыдился.
– Никому, даже Меджке, я не рассказывал о магии, которой обладаю, потому что хотел использовать ее по собственному усмотрению, не оправдывая своих решений перед другими.
– Ты использовал ее для создания теней.
– Не только теней. – Черты лица Кадуана исказились от боли.
Я посмотрела на свои руки. Мягкие, смертные, живые руки.
В голове одновременно пронеслось множество воспоминаний.
Потрясение и ужас на лице Ишки, когда он впервые увидел меня: «Как тебе это удалось?»
Голос Меджки той ночью в таверне: «И я даже не собираюсь спрашивать».
Нура: «Какую бы магию ни использовал твой драгоценный король, чтобы создать тебя, она не менее темная, чем моя».
И тут же – Эла-Дар под нашествием трупов.
«Нет ничего опаснее, чем жизнь, которой не должно существовать» – слова Кадуана.
«Ты с самого начала знала, что тебе не место среди живых», – насмехался голос в глубине моего сознания.
Меня. Он использовал эту магию, чтобы создать меня.
– Значит, никто не знает, – выдавила я. – Никто не знает, как ты меня создал.
Кадуан, словно не сумев сдержаться, сделал два шага вперед:
– Я не создавал тебя. Ты уже существовала. Я просто снова сделал тебя целой.
– Я…
Целой? Неужели меня можно назвать целой?
Я подошла, чтобы рассмотреть его вблизи. Темные полосы походили на вены или паутину. Они слегка пульсировали под кожей, словно в такт биению сердца. Даже находиться рядом с ними было неприятно, неправильно: чувство возникало такое же, как и в присутствии живых мертвецов.
Было больно думать о том, что нечто столь прекрасное, как биение сердца Кадуана, омрачено этой… порчей.
Я коснулась тьмы кончиками пальцев, и Кадуан вздрогнул.
«Лучше не спрашивай, – прошептал внутренний голос. – Ты не захочешь знать». Но я все равно спросила:
– Что это?
Потянулись мучительные секунды, но в конце концов Кадуан ответил.
– Смертные не предназначены для владения подобными вещами, – тихо сказал он. – Мы не предназначены для того, чтобы пропускать через себя древнюю силу, особенно достаточно могущественную, способную…
Его голос затих, костяшки пальцев коснулись моей щеки – легкое, нежное прикосновение. Я подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
«Отвернись», – сказали его глаза.
– Я не понимаю.
«Ты все понимаешь».
– Эф, я вернул тебя не для того, чтобы сделать своим оружием. Я вернул тебя, чтобы ты стала той, кем могла бы стать, если бы жила. Чтобы ты стала той, кем мог бы стать я, если бы мое время не истекало.
Нет.
– Я не понимаю! – закричала я.
– Эф, я умираю.
Смертные сердца такие слабые. Слова могут ранить их глубже, чем любое оружие на поле боя.
– Нет. – Я упрямо покачала головой. – Нет, это неправда.
Глаза Кадуана заблестели.
– Я всегда знал об опасности. Я понимал, что делаю. Но в ту ночь… в ту ночь мне нужно было создать как можно больше теней, и я перестарался. В ту ночь я понял, что это начало конца.
«В ту ночь». В ту ночь, когда земля, казалось, разверзлась на куски, когда я обнаружила Кадуана в круглой комнате, и он едва мог стоять на ногах, и мы шли с ним через лес…
– Нет, – выдавила я.
«Не покидай меня», – недавно умоляла я.
– Я с самого начала знал о последствиях обращения к такой мощной магии. Особенно если прибегать к ней слишком часто. И я всегда был готов…
Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку. Боль мгновенно превратилась в ярость.
– Как ты мог совершить такое?
– Эф…
Звук моего имени из его уст раздражал.
– Ты привел меня только для того, чтобы бросить. Ты… ты привел меня сюда и дал мне пустое тело, пустые удары сердца, и ты… все это время ты…
Он шагнул ближе, и я хотела, чтобы он что-то сказал, чтобы накричал на меня, причинил мне боль, ведь все остатки тепла внутри превратились в ужасный, обжигающий огонь, и все, что я умела, – подпитывать его.
«Не покидай меня», – умоляла я, и он обещал, что никуда не уйдет.
– Ты… ты солгал мне! – выплюнула я.
Зрение затуманилось – почему, что не так с моими глазами?
– Ты предал меня. Ты предал все свое королевство.
Он сделал еще шаг:
– Я никогда не хотел…
Ложь. Хотел, в ту ночь в нем не осталось ничего, кроме желания.
– Ты заставил меня полюбить тебя, – едва выговорила я сквозь рыдания.
Кадуан нежно коснулся моей руки:
– Эф, пожалуйста. Мы нуждаемся в тебе.
Я попятилась.
– Я нуждаюсь в тебе, – произнес он с видимым отчаянием.
Однажды он уже говорил это, и я ужасно разозлилась, думая, что он нуждается во мне так, как нуждаются в оружии. Но теперь я познала потребность иного рода: как он нуждался во мне в ту ночь, когда я впустила его в свое тело. Как он нуждался во мне, когда мы обнимали друг друга на рассвете.
И как бы я ни злилась, я знала: когда он говорил: «Я нуждаюсь в тебе», он имел в виду именно эту потребность.
Его искренняя привязанность ранила сильнее, чем все остальное.
– Я тебя ненавижу.
Я швырнула ложь в него, как метательный нож, и больше не позволила произнести ни единого нежного слова.
Глава 94
Макс походил на привидение.
Когда Брайан ушел, он повернулся ко мне и слишком спокойно спросил:
– Он причинил тебе боль?
Как будто один человек, не владеющий магией, пусть и разъяренный, мог причинить мне боль! Даже если бы у него получилось, эти царапины были бы смехотворно ничтожны по сравнению с тем, что переживает сейчас Макс.
– Нет. Ты в порядке?
Ну конечно, он не в порядке, и у него на лице написано насколько.
Макс ущипнул себя за переносицу, глубоко вздохнул и прошелся вдоль стены.
– Проклятье, теперь… мы лишились поддержки «Розового зуба»!
– Давай не будем беспокоиться об этом сейчас, – тихо сказала я. – Я спрашиваю о другом. Ты в порядке?
– Да, в порядке.
Откровенная ложь. Я обхватила его руками и крепко прижала к себе:
– Ты не виноват, ты и сам знаешь. Не важно, что говорит Брайан.
Макс усмехнулся, и я повторила:
– Ты ни в чем не виноват.
Несмотря на все усилия, в голос просочился внезапно охвативший меня страх. Не потому, что наши силы резко сократились. Не потому, что психическое состояние Макса может помешать ему получить завтра поддержку. Страх не имел отношения к войне, короне, Орденам или Совету.
Просто меня мучила сама мысль о том, что Макс, лучший человек в моей жизни, испытывает невыносимую боль.
– Скажи мне, что тебе нужно, – прошептала я. – Скажи, как тебе помочь.
Он заключил меня в объятия, и я крепко прижалась к нему, чувствуя, как его тело слегка содрогается от моей близости. Он поцеловал меня в лоб, потом в губы.
– Со мной все будет хорошо. Мы все равно не можем ничего сделать, кроме как сосредоточиться на завтрашнем дне.
С ним не будет все хорошо.
Но он прав. Остается только одно – ждать.
И мы принялись ждать. Прошло несколько часов. Ишка все не появлялся. Близился рассвет, и мы с Максом заговаривали все реже, поскольку общее напряжение нарастало. В конце концов мы рухнули в постель, прижались друг к другу и провалились в беспокойный, прерывистый сон, даже не замечая, что просыпаемся каждые несколько минут.
Перед самым рассветом нас разбудило движение за окном. В преддверии надвигающегося восхода небо окрасилось водянисто-розовым цветом. Я открыла затуманенные сном глаза и увидела, как в вышине пронеслось золотистое пернатое пятно. Я быстро поднялась и вышла на балкон, Макс последовал за мной.
– Где, будь ты неладен, тебя носило? – зашипел Макс, прогоняя остатки сна, когда Ишка приземлился на балконе.
Ишка стоял спиной к нам. Раннее утреннее солнце золотило его силуэт. Фейри не обернулся на приветствие Макса, просто слегка покачивался, и движение это казалось… странным.
– Ишка? – прошептала я и протянула к нему руку.
Он резко обернулся, и у меня вырвался сдавленный крик ужаса. Он лишился глаз – вместо привычного золота на меня смотрели гниющие черные впадины. Ему перерезали горло, и всю грудь покрывала засохшая лиловая кровь. Конечности стали слишком длинными и будто смещенными, что выглядело особенно нелепо по сравнению с его обычной грацией.