– Дальше я должен пообещать подарок от богов или что-то в этом духе, но полагаю, что будет даже лучше, если мы пропустим эту часть, потому что я не очень хорошо ее помню. Насколько понимаю, дело сделано. Вы женаты.
Мы оторвались друг от друга, и жена улыбнулась мне. Еще никогда в жизни мне не хотелось так сильно запечатлеть какой-то образ и сохранить его навсегда.
Мы стряхнули ленту с рук, и Тисаана бросилась обнимать Ию, а затем Саммерина. Когда Саммерин отпустил ее и повернулся ко мне, мои брови поползли вверх.
– Вознесенные над нами, Саммерин, ты только посмотри на себя!
В глазах Саммерина не было слез – я никогда не видел, чтобы друг плакал, и, честно говоря, ощутил бы некоторое разочарование, если бы он решил начать на моей свадьбе, – но неприкрытые эмоции на его лице ошеломляли.
– Просто… Довольно долго я действительно думал, что мы потеряли тебя, и сама мысль о том, что такое может произойти… – Он покачал головой и заключил меня в грубые объятия. – Поздравляю, Макс.
– Спасибо, Саммерин.
Я благодарил его не только за поздравления. Как всегда. Я был обязан ему жизнью, а еще больше – жизнью, достойной того, чтобы ее прожить.
В обычных обстоятельствах дальше мы бы все перешли к праздничному кутежу, наслаждаясь едой, вином и беззаботной радостью.
Но по саду, шелестя листьями, пронесся порыв холодного ветра. Он сорвал с головы Тисааны красный цветок и отправил по спирали в небо, где его поглотили ржаво-серые облака. Одновременно скорбным зовом донесся звон колоколов.
Мы замолчали, прислушиваясь. Предупреждение пришло с восточной смотровой башни. Никому не было нужды спрашивать, что означает звон. Он означал, что праздник закончился.
Он означал: «Они здесь».
Глава 103
Я никогда раньше не видела океана. Когда я ступила на палубу и посмотрела за борт, передо мной не оказалось ничего, кроме воды, простирающейся до горизонта. Я почувствовала себя такой же маленькой и одинокой в своем теле, как и тогда, когда впервые открыла глаза.
Но… с тех пор очень многое изменилось. Теперь я знала, зачем я здесь. Пусть я ничто по сравнению с океаном, но в моей груди горит цель. Этого оказалось достаточно, чтобы всего через несколько мгновений страх превратился в восхищение.
Но страх за Кадуана никуда не ушел. Его состояние ухудшалось так быстро, что я постоянно корила себя за глупость: как я раньше не поняла, насколько все плохо? Он умело прятал свою слабость, небрежно прислоняясь к перилам и стенам, скрывая кашель прислоненной ко рту ладонью, застегивая до самого горла рубашку.
Но сейчас все зашло достаточно далеко, чтобы и остальные заметили неладное, хотя никто и не осмеливался задавать вопросы.
Возможно, именно поэтому Кадуан ограничил количество пассажиров на нашем корабле. На нем находились я, Меджка, Луия, горстка самых доверенных военачальников Луии и еще несколько фейри. Солдаты загрузились на другие корабли из армады Эла-Дара. Мы задействовали все имевшиеся в королевстве суда. Кадуан сказал, что у нас не будет возможности отправиться во второй поход, но я понимала, что он на самом деле имел в виду: возможности не будет у него.
В первую ночь я даже не стала утруждать себя попытками заснуть, а стояла у лееров и смотрела на океан в лунном свете. Он волновался в темноте танцующими серебряными полосами. Через некоторое время Кадуан присоединился ко мне.
– Я никогда раньше не видела океана, – призналась я. – По крайней мере, когда была в собственном теле.
– Он меня завораживает.
Я решила, что если не буду смотреть на Кадуана, то не увижу, как смерть подкрадывается все ближе. Но, вздрогнув, я поняла, что теперь уже слышу смерть в его голосе.
– В мире есть три великие неизвестности, – продолжал он. – Океан – одна из них. Подводное пространство простирается на многие мили. Там живут существа, которые больше этого корабля. И я говорю только о тех, кого посчастливилось увидеть фейри. Мы так мало знаем о том, что скрывается под водой.
Я наконец позволила себе взглянуть на Кадуана, пока тот рассматривал небо.
– Как и о том, что скрывается за звездами.
Когда я наблюдала за ним, у меня сжималась грудь.
– А тебе бы хотелось исследовать его?
– Небо? Или океан?
– И то и другое.
– Да. Но даже пяти сотен лет оказалось недостаточно, чтобы покорить все неизведанное, как бы я ни старался.
Пятьсот лет ощущались как вечность, когда я томилась в одном сломленном человеческом разуме за другим. А сейчас, когда Кадуан говорил обо всем, что ему еще хочется сделать, эти годы казались трагически, несправедливо малым промежутком.
Он бросил на меня строгий взгляд, который словно проникал в мысли.
– Я не сожалею о том, как прожил жизнь, – мягко произнес он. – И мне еще предстоит узнать неизвестное. Возможно, смерть – самая интересная загадка из всех. Есть много миров за пределами нашего.
Я вспомнила, что он сказал умирающему фейри, казалось, целую вечность назад.
– Смерть – это дверь, – пробормотала я.
Кадуан устало улыбнулся:
– Я учился всю жизнь и твердо усвоил единственную константу: ничто никогда по-настоящему не заканчивается.
– Когда-то эта мысль привела бы меня в ужас. – Я издала слабый смешок. – В бытность Решайе я ужасно боялась бесконечности.
– А сейчас нет?
Я молчала, не понимая, что ответить.
– Возможно. Не знаю.
– Когда мы познакомились, – сказал он, – я считал тебя бесстрашной. Ты была… интересной. Отличалась от любого, кого я встречал раньше.
– У меня такое чувство, что я всю свою жизнь боялась.
– У тебя всегда чувства.
Он отвел с моих глаз выбившуюся прядь темно-рыжих волос.
– Самый смелый поступок в мире – чувствовать. Меня это слишком часто пугает.
Несмотря на все те случаи, когда я бросала в лицо Кадуана резкие слова о его трусости, я всего лишь пользовалась ими как оружием. Теперь я проклинала себя за глупость. В Кадуане было больше смелости, чем во всех, кого мне доводилось встречать.
И он ошибся насчет меня.
Он чуть отвернулся и кашлянул, тихо, почти незаметно, как делал всегда. Но когда он повернулся ко мне и ободряюще улыбнулся, на его руке и в уголке рта я заметила темно-лиловый отблеск.
Представляя, как Кадуан стоит на пороге другого мира, я совсем не чувствовала себя смелой.
Шли дни, и корабли Эла-Дара рассекали море, словно птицы, прокладывающие путь в небе. Атмосфера сгущалась, шутки сменились напряженной тишиной. Кадуан говорил все меньше и меньше. Через несколько дней я поняла, что ему все труднее скрывать затрудненное дыхание.
Мы выслали вперед разведчиков-вишраи в облике птиц, чтобы проверить, далеко ли до Ары. Наконец они вернулись – и тревог только добавилось. Впереди они видели треллианские корабли с аранским войском. Нура, как мы и подозревали, тоже плыла через море, готовясь вернуть трон предавшей ее страны.
– Она ведет целую армию, – рассказал разведчик. – Забрала всех солдат из лагеря в Трелле. И у нее есть…
Кадуан поднял руку, не желая больше ничего слышать.
Я знала: что-то не так. Каждый день в море я чувствовала, как что-то странное разрастается в мире глубоко под нашим. Теперь я поняла, что ощущаю присутствие украденного Нурой леяра – магии, создавшей меня.
– Ускоримся, – решительно велел Кадуан. – Если доберемся до Ары раньше или хотя бы одновременно с Нурой, без труда повернем хаос, который там разразится, против самих людей.
Приказ Кадуана не оставлял места для споров. Паруса распустили и усилили заклинания, ускоряющие движение кораблей по воде.
Кадуан вернулся на нос. Теперь мы двигались так быстро, что мои собранные волосы то и дело норовили растрепаться. Меджка даже не потрудился подобрать свои, и ветер играл золотистыми прядями вокруг его лица как хотел.
Что было для Меджки совсем нехарактерно, во время путешествия он почти не разговаривал. Наконец я спросила, что случилось.
– Думаю, мы совершаем ошибку, – ответил он. – Думаю, мы сейчас в плавучих гробах.
Затем он отвернулся, обратив лицо к небу, и замолчал.
Глава 104
В бухту входил целый флот. Вереница кораблей заслонила горизонт, и я не видела ничего, кроме кроваво-красных парусов. Я сразу их узнала. Эти корабли когда-то принадлежали Эсмарису Микову. Его земли не имели выхода к морю, и тем не менее он держал один из величайших флотов в мире. Для Эсмариса полезность или даже необходимость флота не имела значения. Он обладал деньгами и возможностью выставить их напоказ, а другого повода и не требовалось.
А потом, по жестокой иронии судьбы, его флот перешел во власть Нуры.
При виде парусов у меня мелькнула мысль: «Как уместно». Уже из-за порога смерти Эсмарис нанес мне последний удар в спину.
Люди высыпали на улицу, потрясенные и напуганные зрелищем. Поражал не только вид подходящей армады, но и небо: его рассекали красные полосы, подобно трещинам в камне или ранам на живой плоти.
– Так ее и так, – прошептал Макс. – Откуда она взяла столько народа?
Я пока не могла даже заговорить.
Казалось, наступил конец света. Даже воздух стал горячим и холодным, влажным и сухим одновременно. С каждым вдохом легкие наполнял неизвестный яд, который заставлял отпрянуть даже самые глубинные слои подвластной мне магии. Мне уже доводилось испытывать похожее ощущение, – так влияли плоды неудачных экспериментов Нуры или близость леяра. А еще – осколки разбитого сердца у меня в кармане, сейчас более беспокойные, чем когда-либо.
Мы с Максом переглянулись. Он поднял наши переплетенные пальцы и поцеловал тыльную сторону моей кисти:
– Не знаю, что нас ждет дальше, но я очень рад, что мы успели пожениться.
Я криво улыбнулась в ответ:
– Когда я обещала, что буду бороться за наше будущее, так и знала, что сдержать обещание придется очень скоро.