Когда я писал эти строки, я хотел хотя бы отчасти дать ответ на вопросы, которые ставил сам перед собой, соглашаясь на предложение посвятить книгу матери Терезе. Кем была эта женщина, деятельность которой увенчала Нобелевская премия мира и множество других международных наград? Откуда она, как воспитывалась, каким образом стада — довольно поздно — той самой «матерью Терезой»? Почему она вызывала такой интерес, что все средства информации ловили малейшие слухи о ее нездоровье? В чем потаенная пружина той глубокой веры, которая двигала этой женщиной, чьи упорство и убежденность позволяли одолевать все препятствия, одерживать верх над любым конформизмом и эгоизмом.
Я думал, что ответ на некоторые вопросы у меня уже есть. Но мне пришлось отказаться от таких поспешных предвзятых суждений, как часто бывает с людьми, о которых мы узнавали только из масс-медиа. Те, кто соблаговолит прочесть мою книгу, постепенно узнают, что реальная мать Тереза гораздо больше и сложнее легендарной. Ее жизнь была отмечена печатью исключительности всегда — гораздо раньше, чем она прославилась деятельностью во главе Миссии Милосердия.
Как писала одна из ее биографов, Моника де Уэртас, «мать Тереза напоминает мне фейерверк. Вначале вылетает что-то невзрачное, бесцветное, но затем сверкает искра… В матери Терезе эта искра была божественной, она возносила ее все выше и выше, блестела все ярче и ярче, расцветала и множилась, освящая весь мир огнем любви, владевшей ею и изливавшейся на нас, чтобы еще больше раскрыться и просиять благодаря ее сестрам, также излучающим радужные снопы любви, сплетающиеся в одну непрерывную цепь».
Давать то, чего мы не имеем, — не то ли это «чудо пустых ладоней», про которое говорит Бернанос?
Часть первая. Прошлые жизни Матери Терезы
Гонджа Бояджиу… Для нас это имя и фамилия звучит странно. Иные, пожалуй, подумают, что это по-китайски. Другие расслышат турецкие звуки и удивятся: ведь на родине Мустафы Кемаля, прозванного Кемалем Ататюрком, живет довольно мало христиан. И только совсем немногие знают, что такие имена часто носят жители Албании — диковинной страны, которая долгое время оставалась отрезанной от остальной Европы, а патент на литературное благородство получила с Исмаилом Кадаре. Гонджа — имя, соответствующее нашему Агнесса, а Бояджиу — довольно знаменитая фамилия, в честь которой названы улицы Шкодера и других городов в «стране орлов». Гонджа Бояджиу — настоящее имя, забытая, а то и неизвестная деталь биографии той, кого весь мир зовет матерью Терезой. На первый взгляд все просто. Лауреат Нобелевской премии мира 1979 года — албанка, служение которой проходило в Индии. Она приняла такую характеристику, но дала ей гораздо более глубокий смысл.
На вопрос, кто она, мать Тереза отвечает: «По крови я албанка, гражданство у меня индийское, я монахиня-католичка, служение мое всему миру, а сердце — только Христово». Но и это заявление следует дополнить. Нет никакого сомнения, что она католическая монахиня и что сердце ее принадлежит одному лишь Христу. Но, называя себя «албанкой по крови с индийским гражданством», она сказала не всю правду.
Ее семья действительно происходит из Албании — горной страны, жители которой гордо называют себя «детьми орлов». Но она никогда не жила в этих местах, долго остававшихся под владычеством коммунистов, и только в конце 80-х годов несколько раз совсем ненадолго туда приезжала. Ветвь семьи Бояджиу, к которой она принадлежит, очень давно поселилась в Македонии, неподалеку от Албании, но за ее историческими пределами.
Гонджа Бояджиу, или мать Тереза, как она и говорит, действительно имеет индийское гражданство[1], признанное за ней новой родиной, которая гордится, что в числе ее граждан есть лауреат Нобелевской премии мира. Но это гражданство она получила в 1947 году, вслед за обретением независимости бывшей британской колонией, отказавшись ради него от прежнего гражданства, югославского. Эта жертва была тем менее болезненной, что изначально она была турецкой подданной. Ведь мать Тереза — из числа миллионов европейцев XX века, дважды, трижды, четырежды не по своей воле менявших подданство. И это не обошлось без последствий. С самых юных лет мать Тереза оказалась лицом к лицу с историей, творившейся нередко из крови и слез, и чрезвычайный характер этой истории немало способствовал становлению ее уникальной судьбы.
Видимость обманчива. И прежде чем рассказать о той матери Терезе, какую знаем мы и какой она, несомненно, останется в потомстве, нужно обрисовать и ее прежние жизни, от счастливого детства в Скопье до тех долгих лет, в течение которых она была учительницей, а потом директором довольно престижного учебного заведения в Калькутте. Эти жизни удовлетворили бы любого человека, кроме женщины, звавшейся мать Тереза.
Эти «прошлые жизни» много дали для формирования исключительной личности матери Терезы, но не все в ней объясняют. Необходимо отдать должное благодати Божией и неисповедимым путям Господним, а это совсем не малая часть. И все-таки основательница Миссии Милосердия — плод определенной среды и времени, всю сложность которых нам подчас трудно понять, но знать их необходимо, чтобы в полную меру оценить глубину и богатство долгого духовного пути матери Терезы. Введение в ее биографию может оказаться несколько суховатым. Ведь Балканы времен ее детства, начала XX века — да и о наших днях можно сказать то же — это такой запутанный клубок вероисповеданий, народов, языков, счетов и конфликтов, что нельзя, не припомнив подробно основные черты их бурной истории, войти в ту атмосферу, которая окружала мать Терезу.
Глава 1. Дочь орлов
Жарким днем 26 августа 1910 года в комфортабельном доме Бояджиу на улице Власка в Юскюбе было шумно и суетливо. Слуги кипятили воду, поспешно доставали из шкафов белые салфетки и простыни, бегали туда и сюда, время от времени кидая рассеянный взгляд на детей, Лазаря и Агу, которым объяснили, что они должны вести себя очень-очень хорошо. Если они будут паиньками, их вознаградят по-царски: позволят посмотреть на маленького братика или сестричку. Дело в том, что хозяйка дома по имени Драна готовилась родить третьего и последнего ребенка.
К роженице в решающие часы пришли повивальная бабка и другие родственницы. Предупредили и врача, но прийти он должен был только в том случае, если дело пойдет плохо. В те времена родильных домов было совсем мало. Женщины рожали дома, в кругу близких родственников. Мужчин просили держаться в сторонке. Самые смелые мерили шагами коридор у спальни. Других приходили поддержать друзья, и все вместе в гостиной или в кухне ждали, когда им объявят о счастливом разрешении и поздравят с рождением очаровательной девочки или чудесного мальчонки. Колле (Николай), муж Драны, терпеливо подчинялся вековому обычаю. Он убивал время с друзьями за разговорами о последних событиях или «вестях», как их тогда называли. Без радио и телевидения вести приходили с благоразумной неспешностью. Что же могли обсуждать 26 августа 1910 года в доме на улице Власка? Хотя там жили католики, они не могли говорить о том, что накануне папа Пий X осудил движение Марка Саннье «Борозда». Французская католическая иерархия и ортодоксальные круги одержали верх над этими скверными смутьянами, благожелательно относившимися к демократии и социальному прогрессу — понятиям, от которых за версту пахнет ересью и нечестием. Полагаясь на донесения своего нунция, Святейший отец сурово наказал участников движения и приказал им прекратить издание своего журнала «Борозда» и еженедельника «Демократическое пробуждение». Эта новость вызвала много драм и раздоров в лоне европейского католицизма, но она была еще слишком свежа, чтобы достигнуть Юскюба. И все же символично, что рождение матери Терезы совпало с одним из крупнейших кризисов современного католицизма, хотя нам теперь тезисы «Борозды» кажутся очень умеренными по сравнению с позицией основательницы ордена Миссии Милосердия.
Несомненно, 26 августа 1910 года разговаривали о событиях, небезразличных для жителей Юскюба. 18 августа в соседней Австро-Венгрии император Франц-Иосиф отпраздновал свое восьмидесятилетие. Старый монарх, потерявший жену Сисси, погибшую от кинжала итальянского анархиста, и сына Рудольфа, наложившего на себя руки, продолжал железной дланью управлять огромной империей — настоящей мозаикой народов и религий. Может быть, шла речь и о перемене, ожидавшейся в воскресенье 30 августа в совсем недалеком княжестве Черногория. По многочисленным пожеланиям своих подданных князь Никола решил объявить княжество королевством, а сам становился первым (и единственным) черногорским королем. Тут было о чем поспорить, но страстную дискуссию прервал приход ликующей повитухи, обратившейся к Колле с такими словами: «Слава Богу! У вас родилась дочь. Можете ее повидать, только не очень долго: матери надо отдохнуть».
Нетрудно представить себе, что чувствовал счастливый папа, взяв на руки малышку: он был без ума от радости и гордости. Дочь, которую решили назвать Гонджа (Агнесса) и на другой же день окрестить в церкви Сердца Иисусова, была желанным ребенком в этом доме. Ее ожидала счастливая жизнь — несравненно лучше, чем у ее родителей. В 1910 году, на пике того, что называют «прекрасной эпохой», любые надежды казались оправданными — особенно в Юскюбе, где чувствовался ветер больших перемен.
Не ищите сейчас на карте Юскюб — не найдете. Впрочем, город этот существует, но под другим именем и в другой стране. Он называется Скопье, столица Республики Македония — государства, которого в 1910 году не существовало. В то время Юскюб был большим торговым поселением на северных рубежах Османской империи. Почти все биографы матери Терезы забывают, что она родилась подданной этой империи и константинопольского султана, главы правоверных. Юскюб, по образу всей турецкой империи, был космополитическим и многонациональным городом, где в глубоком сердечном несогласии жили представители трех религий Писания.