На церемонии вручения премии мать Тереза произнесла похвальное слово членам своей конгрегации: «Что делают мои братья и сестры, мои помощники и помощницы по всему миру? Трудясь на благо других, они несут весть о Божьей любви. Те, кто приезжал вместе с нами помочь беженцам Бангладеш, говорили, что получили от тех, кому служили, гораздо больше, чем те от них. И то же самое чувствует каждый из нас. Именно в такой помощи нуждается наш народ». Лауреатка прямо в лоб задала вопрос первым лицам своей новой родины, собравшимся на церемонию: «Что сделала Индия для четырех миллионов своих прокаженных?» Она подробно остановилась на этих отверженных, которым уже много лет назад посвятила себя: «У нас миллионы прокаженных. Однажды на Рождество я пришла к ним и сказала, что Бог их особенно любит, что все, что с ними случилось, — дар Божий, что Бог близок к ним, что их болезнь не грех. Один изможденный старик подковылял ко мне и сказал: „Скажи это, пожалуйста, еще раз: я никогда ничего подобного в жизни не слышал. Я только и слышал, что меня никто не любит. Как хорошо знать, что Бог любит меня“. Только мы с вами вместе, — сказала в заключение мать Тереза, — можем утолить жажду любви этих людей».
Нужно быть матерью Терезой, чтобы держать такую речь перед сильными мира сего. Ее слушатели не остались безразличными к абсолютной откровенности монахини. Как сказал министр внешней торговли г-н Джордж, «мать Тереза научила нас, что такое любовь. Эта скромная и хрупкая маленькая женщина приехала издалека, чтобы посвятить свою жизнь жителям бедных кварталов Калькутты. Она говорила перед нами без всякого заранее написанного текста. Речь перед микрофоном ей диктовало только сердце. Она просто дала нам понять, от каких причин страдает человеческое сердце: от чувства, что тебя никто не любит, что ты никому не нужен».
В следующем году пришла очередь Великобритании чествовать мать Терезу: ей присудили Темплтоновскую премию «за укрепление веры по всему миру». Премия вручалась впервые, мать Тереза была ею удостоена единодушным решением жюри. 25 марта 1973 года, вручая награду на церемонии в Лондоне в зале Гилдхолл в присутствии лорд-мэра и королевы Елизаветы II, принц Филипп Эдинбургский проявил чисто английский юмор: «На первый взгляд идея, что премиями можно что-то сделать для религии, кажется совершенно нелепой. Премия вообще — это стимул к борьбе или награда за какие-то успехи, которые можно оценить количественно. Обычно премию вручают как результат соревнования. Если же премия религиозная, понятно, что больше всех ее заслуживают те, кто за нее не боролись. Можно ли представить себе, что кто-то хладнокровно придумал новый религиозный орден, чтобы получить премию? Но когда я узнал, кому присуждена эта награда, я подумал: мистер Темплтон так же, как и я, сказал бы, что именно мать Тереза дает ей истинный смысл. Мы все с восхищением следим за ее делами. Доброта, благодаря матери Терезе осветившая мир, может вызывать в нас умиление, восхищение, энтузиазм. И что еще сказать, когда дела говорят сами за себя? Всю силу мать Тереза черпает у Бога. В своей семье она поняла, как милостив Бог. Надеюсь, что ее пример и ее наставления станут средством, благодаря которому христианский дух многим явится как нечто живое. Я не поздравляю лауреатку, а приношу тройную благодарность: Богу, делам матери Терезы и жюри, которое привлекло к ним общее внимание».
В ответной речи мать Тереза почтила всех сестер и братьев Миссии Милосердия. Именно они — настоящие герои этого дня: «Премию дали мне, но принадлежит она всем тем, кто сотрудничает в деле любви по всему миру. Недавно ко мне пришел один человек и сказал: „Я отдам все свое состояние тому, кто придет ко мне в гости. Я слеп, моя жена перенесла тяжелую депрессию, дети разъехались по свету. Мы умираем от тоски“. Все мы должны знать, что есть такие люди. Мы не можем давать им просто деньги. Деньги — это еще не все. Таким, как этот человек, гораздо нужнее ваши руки, которые будут им служить, и ваши сердца, которые будут их любить. Когда я в первый раз вышла на улицу в Лондоне, была холодная ночь. Я встретила прилично одетого старичка, дрожащего от холода. Другой человек — негр — укрыл его своим плащом, а старичок говорил: „Ведите меня куда хотите, только чтоб я мог поспать на постели с простыней“. Если человек может быть подобен Иисусу, то Ему подобен этот старичок, ибо сказано в Писании: „Сын Человеческий не имеет, где главу преклонить“. Как печально, что и сейчас Господь мог бы сказать то же самое. Христос призвал меня на службу, чтобы объединить людей. И вот в чем я убеждена прежде всего: люди стремятся объединиться, потому что нуждаются в Боге».
В 1974 году мать Тереза опять получила награду. Это была премия ордена терциариев святого Франциска Ассизского «Мать и Владычица». Еще год спустя Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) присудила ей медаль Цереры «за образцовое отношение к бедным и голодающим во всем мире». 1 марта 1979 года она получила из рук итальянского президента Алессандро Пертини премию Бальцано в размере 320 тысяч долларов, основанную в целях развития «культуры и науки, а также за наиболее выдающиеся заслуги гуманитарного плана ради мира и братства во всем мире». Параллельно с этими наградами мать Тереза по всему миру стала получать почетные академические степени. Она стала доктором honoris causa многих индийский, американских и европейских университетов. То, что у нее не было высшего образования, не имело значения. К присуждению этих степеней монахиня относилась не без юмора: «Не понимаю, почему всякие университеты и колледжи осыпают меня почетными званиями. Я вообще ничего в этих делах не понимаю. В общем, это просто случай лишний раз говорить с людьми, которые, быть может, никогда не слышали об Иисусе Христе». И всяким таким случаем она непременно пользовалась. В 1977 году, когда Филипп Эдинбургский вручал ей очень престижный диплом доктора теологии Кембриджского университета honoris causa, она заметила: «Вы знаете, что я никогда не училась богословию. Я просто стараюсь всегда жить согласно ему». Принц Филипп ответил: «Когда университеты присуждают почетные звания, это действительно обычно считают совершенно бессмысленной проформой. Но каким другим способом академическое сообщество может выразить восхищение людьми, которые внесли первостепенный вклад в нашу цивилизацию? Поскольку дело университетов прогресс человеческих знаний и умений, у них есть все основания отмечать тех, кто с неоспоримым успехом трудился в этом направлении».
От всех этих премий голова у матери Терезы не закружилась. Она призналась Десмонду Дойгу — одному из своих биографов: «Знаете ли, премии эти присуждают не мне, а моему народу. Поэтому они совсем не мои. Они принадлежат тем бедным, которых сейчас начали признавать. Их наконец-то приняли и полюбили. Уже одно то, что о них начали писать, говорит, что в мире проснулась совесть». Начальница ордена Миссии Милосердия не без причины была так осторожна. Она знала, что уже некоторое время — собственно, с 1975 года — ее имя потихоньку называют в числе кандидатов на Нобелевскую премию мира. Первым эту идею выдвинул сенатор Эдвард Кеннеди, и ее хорошо приняли. То здесь, то там влиятельные лица заявляли о поддержке этой кандидатуры. Впрочем, самого кандидата никто не спрашивал.
Членам Нобелевского комитета представился случай защитить несколько запятнанную честь мундира. Присуждение Нобелевской премии мира Генри Киссинджеру и Ле Дык Тхо, а потом Менахему Бегину и Анвару Садату вызвало много споров. Конечно, соглашения, положившие конец войне в Южном Вьетнаме и египетско-израильскому конфликту были прекрасны и полезны. Но все лауреаты в тот или другой момент были в числе поджигателей этих войн, а их политическая деятельность внутри их стран не вызывала поддержки в мире. Поэтому в 1979 году членам комитета непременно следовало выбрать такую кандидатуру, которую бы все единодушно поддержали. В этой ситуации мать Тереза сразу представилась им самым достойным из претендентов на высокую награду. Прежде всего, она была женщиной — так комитет мог отразить многочисленные упреки в мизогинии. Кроме того, это была глубоко верующая монахиня, живущая в стране «третьего мира», принявшая гражданство этой страны. Таким образом, награждая ее, богатый Север присуждал награду бедному Югу. Благодаря всем этим соображениям, монсеньору Оскару Ромеро, архиепископу Сан-Сальвадора, пришлось уступить ей дорогу.
16 октября 1979 года телетайпы мира разнесли весть: мать Тереза стала лауреатом Нобелевской премии мира. Члены комитета сделали правильный выбор, свидетельством чему передовица «Вашингтон пост»: «Большинство лауреатов Нобелевской премии мира принадлежало к кругу политиков и дипломатов. Но мать Тереза, основательница Миссии Милосердия, тридцать последних лет своей жизни провела в трущобах Калькутты, посвятив свою жизнь умирающим и нищим. Главное в этом выборе — пример беззаветного личного служения другим. Кроме всего прочего, присуждение премии стремится напомнить, что нищета существует, о чем нередко забывают многие европейцы и американцы. Время от времени Нобелевский комитет, присуждая премию, напоминает, что мир можно укреплять разными путями, что политика для этого не единственный способ».
Для матери Терезы это было сильное потрясение. Конечно, она готовилась к нему: профилактика — лучшее лечение. Мысленно она уже распределила 800 тысяч швейцарских франков премии, если она ее действительно получит. Бедных повсюду в мире много. «Это капля избавления в море страдания», — только и сказала она, узнав, что средства ей и вправду выделили. Но оставалось главное: устоять перед славой. Начиная с 16 октября, Нирмал Хридая осаждали десятки журналистов и операторов, желавших первыми заснять лауреатку или взять у нее интервью. Она укрылась в часовне и безмолвно благодарила Господа. Мать Тереза вовсе не собиралась ничего менять в обычном распорядке. Для нее 16 октября 1979 года было самым обычным днем. Заботило ее только одно: сможет ли она пройти на ежедневное поклонение Святым Дарам так, чтобы фотографы не хлынули вслед за ней в маленькую капеллу, где собрались сестры.