ом сообразила и стала кивать – да или нет.
Семен взглянул на часы: уже восемь утра, а жены нет, опять куда-то запропастилась, в магазин пошла, наверное… Вот же! Выходить пора, пацанов в школу вести, копуша, не могла раньше встать, чтобы успеть.
Со вздохом встал с постели, зашел к детям, те уже одетые, в наглаженных рубашках, сидели на кроватях и ждали мать. Увидев в детской раскладушку, с досадой подумал: «Вот ведь зараза, не ложится со мной! Что же за жена такая, с которой толку нет?»
– Так, вы уже взрослые, мать задерживается, отец болеет, сегодня пойдете сами, – распорядился он. – А то мать вас разбаловала, до сих пор как малышей за руку водит!
Дети одновременно испугались и обрадовались. Не зная, какие чувства сильнее, сидели, притихшие.
В Москве редко в каком районе отпускают детей одних в школу лет до двенадцати, особенно если идти далеко и через несколько шоссе.
В этот момент зазвонил телефон.
– Да, да, это моя жена. Что? Где она? В реанимации?!
– У вашей супруги случился инсульт. Точнее, у нее подряд было несколько микроинсультов, на которые она, возможно, не обращала внимания, считая, что это просто головная боль, не замечая обморочного состояния, потемнения в глазах, слабости, сонливости. Полнота и сопутствующие диагнозы спровоцировали это состояние, плюс хроническая усталость и отсутствие отдыха. Вам еще повезло, что ее прохожий обнаружил на ступенях подъезда, мимо не прошел, а скорую вызвал, – объяснил врач Семену, когда тот приехал в больницу.
– У вашей жены – тяжелый случай. Затруднения с речью и частичный паралич правой стороны тела.
– Что же это, доктор? – растерянно спрашивал Семен. – Как же это случилось? Когда она восстановится?
– Ваша супруга – женщина еще молодая, уход и ваша любовь могут сотворить чудеса. Ей сейчас нужна только забота.
Семен зашел в палату. На больничной кровати, вся окруженная подключенными проводами и капельницами, лежала его большая и такая родная жена. Было непривычно видеть ее в подобном положении. Тоня никогда не болела, всегда суетилась и все за всех делала, ухаживала, порхала, помогала. Он сел рядом, взял ее за левую руку – ту, что не пострадала, – теплая, мягкая и пахла солнцем. Тоня смотрела на него и тихо плакала, по щекам катились слезы, а огромные глаза будто говорили: «Извини, я не справилась».
Семен прижал ее руку к губам, стал целовать каждый пальчик, вдруг осознав, что осиротеет, если ее не станет, что именно она и была всей его жизнью, она создавала эту самую жизнь, была ее центром.
– Эх, Тоня, Тонечка! Ну как же ты так?.. Да, тяжелый случай.
Каждый день Семен приходил в больницу, делал жене массаж руки, кормил с ложечки принесенной из дому кашей и супом-пюре, которые варил сам вместе с сыновьями на отремонтированной кухонной плите, где все четыре горелки радостно загорались с полспички, гордо ожидая возвращения хозяйки под журчание обновленного крана. Оказавшись на кухне в другом качестве, вынужденно готовя себе и детям, Семен с удивлением обнаружил все эти неисправности и поразился, как жена вообще могла тут справляться.
Оставшись дома без заботливой и шуршащей без устали жены, он стал больше времени проводить с детьми. Умудрялся с утра – на свою работу, потом за Тоню почту разнести, детей накормить, в больницу съездить, благо недалеко была – повезло.
– Пацаны, а что это носки у нас с вами по всему дому валяются?
– Я не знаю, – пожал плечами старший.
– И я не знаю, – отозвался младший. – Я свои убираю, это все он.
– Нет, ты врешь! Это твои и папины, я свои в ванную складываю, как мама сказала!
– Давайте с вами в одну игру сыграем, точнее, будем в нее каждый день играть. Называется «Закинь носок».
Семен принес из ванной бельевую корзину, поставил ее в комнате мальчишек на высокий комод и предложил по очереди метать туда носки: кто больше попадет, тот и выиграл. Вы бы видели, с каким энтузиазмом и хохотом мальчишки носились по всему дому в поисках новой партии носков.
Потихоньку речь у Антонины стала восстанавливаться. Она очень старалась, хотела рассказать мужу, как ей приятно, что он приходит, ухаживает за ней, как это неожиданно и приятно – его суп и массаж, а про плиту она еще даже не подозревала. Близнецы научились сами ходить в школу, старались делать уроки и завели отдельную корзину для носков.
Через месяц Тоню выписали домой. Муж привез ее на такси, помог выйти из машины, она пока с трудом ходила. Дома уложил на их небольшую кровать по центру, включил фильм – новую мелодраму. Приехал старший сын с невесткой, до этого случая они были всего пару раз за три года своего брака. Тогда Тоня не пустила девушку на кухню: боялась, что та все сделает не так. Сейчас там хозяйничали без нее. С кухни то и дело были слышны взрывы хохота. Умопомрачительный аромат свежеиспеченных блинов заполнял квартиру.
В дверь спальни постучали, вошла невестка, неся на подносе блины и чай.
– Угощайтесь, Антонина Ивановна. Я там на всех напекла и суп сварила.
– Проходи, Любочка, не стой в дверях, – хотела сказать Тоня, но язык не слушался, получилось не совсем внятное мычание. Ей так стало себя жалко, что не смогла сдержать слез.
В комнату вихрем ворвались близнецы, бросились ее обнимать и жалеть, следом вошли старший сын и муж.
Тоня лежала, смотрела на них, на таких родных и близких, на всю свою семью. Слезы текли по ее щекам, прядь волос опять сбилась и закрыла лицо. Муж заметил, подошел, поправил подушку, дав ей возможность лечь чуть повыше. Убрал прядь с лица, заложив волосы за ушко, как она сама всегда делала. Аккуратно промокнул слезы лежавшим рядом полотенцем, сел на край кровати и стал массировать пальчики пострадавшей руки.
От этой нежной заботы, такой естественной и такой забытой, Тоня была в смятении: настолько непривычной была ситуация, когда она лежит, а о ней заботятся.
Тоня посмотрела на мужа.
– Ты у меня лучший на свете, – попыталась сказать она вслух, а про себя подумала: «Эх, если бы не этот тяжелый случай…»
11.03.2023
Чужой букет
Лиза выбежала из здания театра: не стала задерживаться, хотя обычно засиживалась допоздна, зачастую последней уходила. Но сегодня не тот случай.
Долгожданное августовское тепло, стремительно пришедшее в Москву на смену дождливому «сентябрюлю», как шутливо они с подругой прозвали июль этого года, наконец-то ласкало и обещало капельку лета, вселяя надежду пусть на небольшой, но отпуск.
Лиза бодро преодолела расстояние от театра, который находился в спальном районе на одной из окраин Москвы, до входа в метро. Двадцать минут быстрым шагом по раскаленному асфальту, который в этом году не утомлял, обдавая жаром, а, напротив, радовал – город устал от влажного и холодного лета. Уже подбегая к подземному переходу, перед тем как преодолеть ступеньки, отделяющие ее от мчащихся в центр поездов, Лиза заметила женщину с цветами.
Осенние астры в августе смотрелись уместно. Напоминали о приближении осени. Собранные в небольшие разноцветные букеты, завернутые в прозрачный целлофан с орнаментом, имитирующим кружево, и закрепленные канцелярской резинкой, они с любопытством тянули к прохожим пушистые головки, словно выискивая руки, которые бережно понесут их с жаркой улицы в прохладу дома, поставят в вазу и будут беречь, словно ждали своих спасителей. Букетов осталось два.
Лиза остановилась возле женщины с цветами.
– Сколько стоят ваши астры? – спросила она у продавщицы. Видно было, что женщина не вырастила их сама, скорее всего, перекупщица, старательно играющая роль дачницы. Не было в ней того самого дачного налета – бережной любви к цветам, выращенным своими руками. А за спиной женщины маячил мужчина, явно охраняющий продавщицу и ее небольшой бизнес.
– Пятьсот рублей букет. Берите два. Что ему одному оставаться? – Она протянула вперед два букета, чуть встряхнув оба, демонстрируя свежесть и красоту.
У Лизы день сегодня удался. После очередного прогона спектакля ее все-таки утвердили на главную роль. Этого момента она ждала четыре года – с тех самых пор, когда, окончив училище, пришла в театр, теперь уже ставший родным. Настроение было замечательное, цветы – яркие, летние, да и ехала она хоть и на деловую встречу, но важную и интересную для себя – встречалась с приятельницей, распространяющей косметику. Знаете, есть такие компании, которые как бы только по знакомству продают свою продукцию из рук в руки, из уст в уста, экономя на офисах и рекламе. Лиза пользовалась ей миллион лет. Для актрисы это важная вещь, и она договорилась пересечься, чтобы порадовать себя новинками, пообщаться и получить консультацию по макияжу. Легкое женское бизнес-общение.
«Куплю Марго цветы», – подумала Лиза.
– А переводом можно оплатить? – спросила она у женщины, непохожей на садовода.
– Да, конечно. Вот номер.
– Отлично, беру оба. Только снимите, пожалуйста, эту прозрачную упаковку, соедините оба букета и перетяните вместе вот этой зеленой резинкой.
Соединенные в один букет, астры стали еще краше, взбодрились и, казалось, радостно поглядывали на Лизу, перешептываясь между собой от нетерпения, в ожидании воды и вазы.
Лиза расплатилась, дождалась, когда продавщица соберет букет по-новому, в соответствии с ее пожеланиями, взяла его в руки, оглядела, убедилась, что он и правда замечательный, и помчалась к подземному переходу. Уже опаздывала. Встреча в центре, а еще нужно добраться. В метро толпа – начался час пик. Довезти бы цветы.
Перед ступеньками, уходящими в подземную прохладу, Лизу что-то остановило, она буквально споткнулась о чей-то взгляд. Обернувшись, увидела, что на лавке, вблизи входа в переход, сидит восточная женщина, много старше Лизы, может, ровесница мамы, в простой рабочей униформе – может, убиралась где-то, может, мыла что-то.
Глаза у женщины были невероятно глубокого чайного цвета с поволокой и вселенской грустью глубоко на дне.