– Я мыслей своих не слышу! – прокричала Кошка.
– Так и не думай ни о чем!
Ворон ухватила ее за запястье и вытащила на танцпол. Сначала они отплясывали друг с другом, потом с незнакомцами. Когда вернулись за столик, с ними увязался сатир – притащил стул и уселся без приглашения.
– Чем на жизнь зарабатываешь? – прокричал он Кошке.
– Я офицер Драконьего Корпуса Ее Отсутствующего Величества. Так что, видимо, убийством.
– Да? И многих уже убила?
– Честно? Никого. Но одного парня отправила в больницу.
– В бою или на тренировке?
– Ни то ни другое. Я славно проводила вечер, а он ко мне подкатил.
– Во девчонка! – Мохнатую сатирову рожу прорезала ухмылка. – Да ты крутышка, знаешь об этом? Повезло тебе, что мне нравится жесткий секс.
Ворон встала и сказала скучающим голосом:
– Пора наведаться в дамскую комнату.
Закруглились они в «Dies Infaustus»[132]. Там было потише и поприличнее, вместо барной стойки – большой полированный спил с латунной табличкой, на которой значилось, что это остатки мирового древа Онгисдрейла[133], которое рухнуло так давно, что почти целиком (кроме таких вот остатков) сгнило, превратившись в лишайник и перегной. Кошка заказала «Джонни Уокер Кримсон» на два пальца и тут только заметила, что Ворон почесывает щеку.
– Эй, а ты же не куришь! Если подумать, уже несколько дней не видела у тебя сигареты. Что стряслось?
– У меня запланировано большое дело. После того, как каждая из нас отправится своей дорогой.
– И какое же?
– Секрет. – Ворон пальцем помешала кубики льда в своем бокале. Она казалась совершенно трезвой. Кошка сообразила, что Ворон вообще в основном не пила, а только игралась со своими коктейлями. – Но раз уж мы задаем друг другу неуместные вопросы, чего это ты там заливала тому сатиру, что, мол, зарабатываешь на жизнь убийством?
– А, это. Сказать по правде, вокзал Броселианда меня здорово тряханул. С тех пор я вроде как переосмысливала всю эту историю со службой и драконами.
– И как – переосмыслила?
– Ага. Может, я не обдумала ничего толком, когда поступала на службу. А может, думала, что думать и не надо. Что начальство уже подумало за меня. – Кошка отпила виски. – Может, я неправильно думала.
– Мне, как трикстеру, по закону положено критиковать и подвергать сомнению любой отказ от личной системы ценностей, точно так же, как и саму эту систему. Но что-то не хочется. Любой, кто управляет боевым драконом, – преступник и мерзавец.
– Эй! – запротестовала Кошка. – Я-то думала, мы друзья.
– Многие мои друзья – преступники и мерзавцы. Просто ты оказалась и тем и другим сразу. – Ворон протянула руку. – Дай-ка ненадолго тот камушек, лады? Пора уже вдумчиво на тебя взглянуть.
– Возможно, делать этого не стоит, – предупредила Хелен.
Не обращая на нее внимания, Кошка вытащила из-за ворота цепочку. Цепочка запуталась в волосах, но она кое-как сумела ее распутать.
– От этого никакого проку. На мне чар нет.
– Чары опутывают весь мир, если смотреть правильно. А трикстеры знают столько разных способов смотреть – тебе и не снилось. – Ворон взяла камень и поднесла к глазу.
Повисла долгая-предолгая тишина. Наконец Ворон присвистнула.
– Ого. Ну у тебя там и херота. Поверить не могу своим глазам.
– Что? Что?
– Не то что б я тебя запугиваю, но внутри у тебя большая темная штуковина – на ящерицу похожа, только мерзкая и страсть какая злобная.
– А, это, – ответила Кошка.
– Вот этого-то объяснения я и ждала, – сказала Хелен. – Ты уж постарайся.
– Мы называем их призрачной памятью. Если на достаточно долгое время впустить в себя дракона, внутри остается его образ. Ты знаешь, как дракон мыслит, как чувствует. Если ему поддаться, можно даже обрести частицу драконьей силы. В самом начале, когда только-только создали Драконий Корпус, разная жуть случалась, призрачная память иногда поглощала пилотов в отставке. Но теперь мы проходим курс биоуправления, чтобы это предотвратить. Так что – не проблема.
– Какое облегчение, – отозвалась Ворон и протянула Кошке камень. – Эй, может, возьмешь эту штуковину и прогуляешься в туалет – взглянешь на себя в зеркало?
– Я знаю, кто я.
– Точно? Возможно, тебя ждет сюрприз.
– Поверь мне, у меня уже столько было сюрпризов – на всю жизнь хватит.
К их столику подошла русалка и долила Кошке виски. То и дело на подруг бросало взгляды какое-нибудь существо мужского пола, но ни одной, ни второй никто не приглянулся. А потом…
– Ого, – сказала Кошка. – Только посмотри.
Ее внимание привлек парень – красивый, как настоящий инкуб. Может, он и был инкубом. Незнакомец ей улыбнулся. Он самую чуточку напоминал того невольника в зеленых шортах. «Ну что ж, – подумала Кошка. – Я плюнула на карьеру пилота, так какого хрена?»
Она поняла, что поднимается со стула, будто тело обрело собственную волю. Но тут кто-то вцепился ей в руку. Это Ворон потащила ее к дверям.
– Эй! – запротестовала Кошка. – Ты чего творишь?
– Позволь одно словечко, – отозвалась Ворон, – контрацепция. И еще четыре буковки: ЗППП. И одно повествовательное предложение: ты нализалась, как две свиньи с клуриконом в придачу[134]. Удивляюсь, как это Хелен не отобрала у тебя ключи.
– Мое дело маленькое, мое дело гномье, – ответила Хелен. – Как тут принято говорить.
– Знаешь что? Обе вы мерзавки. А уж в моих устах это кое чего да значит, – отрезала Ворон.
– Погоди, погоди, погоди-ка. Ты слышишь Хелен? Вы, ребята, что – разговариваете?
– Я ж не первый раз тебе втолковываю: я трикстер. Такое от кого-то вроде меня не скроешь.
– А что ты говорила про ключи? Как Хелен могла мне помешать?
– Забудь.
Они уже вышли на улицу. От холодного воздуха у Кошки повело голову. Дождь кончился. В мокрой дороге отражались неоновые разводы.
– Нет! – Кошка дернула Ворон за руку, споткнулась и едва не упала. – Ты что, имела в виду, что Хелен может мной управлять? В смысле, моим телом?
– Бабуля, скажи ты ей, – вздохнула Ворон.
– Могу. Но почему-то ни разу этого не делала. По всей вероятности, я святая.
– Спорить готова, она не знала, что может. Пока ты ей не сказала. Только что.
– Умная ты у нас какая, – проворчала Хелен. – Теперь давай-ка сосредоточимся на том, чтобы доставить тебя домой в целости, невредимости и чтоб никто тебя в постель не затащил по дороге.
– А что такого плохого в том, чтобы тебя затащили в постель?
– Ровным счетом ничего – и тут я опираюсь на собственный опыт. По мне, ты можешь сколько угодно заниматься сексом незнамо с кем. На самом деле, думаю, тебе это пойдет на пользу. Но твой первый раз не случится, когда ты пьяная в стельку. Только не в мою смену.
– Ну ты и задуда, – еле выговорила Кошка заплетающимся языком.
– Ага. Ты и не представляешь, насколько права.
Кошку привели домой и сгрузили на кровать. Она уже проваливалась в сон, когда в темноте вдруг раздался чей-то голос:
– Было зажжено три свечи. Одна задута.
Кошка резко села. Кое-как спустила ноги с постели, упала, снова поднялась, нащупала включатель и стукнула по нему рукой.
В комнате никого не было – только она и Эсме, спавшая беспробудным сном.
Инанна сошла в нижний мир. Войдя в первые врата, отдала она золотой венец с головы. Войдя во вторые врата, отдала она священное лазурное ожерелье. Войдя в третьи врата, отдала она две овальные бусины с груди. Войдя в четвертые врата, отдала она свой доспех. Войдя в пятые врата, отдала она кольцо власти с руки. Войдя в шестые врата, отдала она мерную доску и трос. Войдя в седьмые врата, отдала она одежды. Обнаженная и лишенная всего, Инанна была убита, а тело ее подвесили на крюк.
Проснулась Кошка с таким похмельем, какое случалось у нее только в бытность зеленым первогодком в Академии.
– На вот. Выпей. – Ворон подала ей стакан с водой.
Кошка выпила.
– Что ты делаешь у меня в комнате?
– Твое целомудрие, детка, со мной в полной безопасности. Просто помочь пришла. Сегодня тебе в Ис спускаться, не забыла?
– Боги мои, только не это.
– Либо туда, либо на смену в закусочную. Сходи-ка в душ. Я кофе сделаю.
Вернувшись из ванной, Кошка увидела, что Ворон собрала все грязные одежки и отправила Эсме отнести их в прачечную.
– Больше никогда в жизни пить с тобой не буду, – проворчала Кошка, глотнув кофе.
Ворон, которая складывала рубашки, ответила, не поднимая головы:
– Кабы не я, это утречко выдалось бы у тебя не в пример гаже.
– Ой. Да. Приношу свои извинения. Что ты делаешь?
– Пакую твои вещи. Свое добро и пожитки Эсме уже погрузила. Джилл ждет снаружи. Так, а это что – та брошюрка с нотами, которую тебе давала Расторопша?
– Это просто копия. Я все мелодии помню наизусть. Так что можно выкинуть. Или ты хочешь забрать ее себе?
– Не в моих привычках. Начнешь всякую дрянь собирать и в итоге слетишь с катушек, как Саша. Можно сыграть на твоей свистульке «Зеленые холмы Авалона». А вот остальные – даже не вздумай. Никому неведомо, что именно заявится. И с ключом тоже поосторожнее. Не потеряй его там на дне, а то утонешь. И тебя расплющит водой. И, если успеет, кессонной болезнью шибанет. Мерзкая штука, кессонная болезнь, так мне говорили.
Кошка тоже стала собирать вещи и немного погодя, когда пришла Эсме с чистым бельем, сложила его и убрала в вещмешок, а Ворон затянула завязки.
– Итак, дамы, мы готовы к путешествию.
– Куда это? – поинтересовалась Эсме.
– Кошка отправляется в подводный город. Тебе бы там понравилось. Захотела попи́сать – писай. Все морской водой унесет, и делать ничего не надо.
– Круть! – воскликнула Эсме.