ьной работы Марты Ришар сильно преувеличен как ей самой, так и ее начальником Жоржем Ладу. В архивах не сохранилось данных, чтобы какая-то информация, добытая Ришар, была на практике использована французскими вооруженными силами. В частности, несмотря на ее предупреждение, немцы сумели подорвать пороховой завод Буно вблизи Байонны. Она готовилась передать бумаги из сейфа фон Крона, но ее подвел связной. В конце концов ей перестали доверять как французы, так и немцы. После этого Марта в 1916 году отправила к князю Максу фон Ратибору, германскому послу в Испании, все письма фон Крона к ней, а также сочетание цифр сейфа и сведения о том, что фон Крон содержал ее на средства, предусмотренные для вербовки агентов. Впрочем, об этом эпизоде мы знаем только из собственных мемуаров Марты. По другой версии, в 1918 году, за несколько месяцев до конца войны, устав притворяться, Марта призналась фон Крону, к которому воспылала нешуточной страстью, что все время была двойным агентом, но из-за окончания войны фон Крон никаких мер против нее не предпринял. Не исключено, что фон Крон изначально ее подозревал и на всякий случай снабжал дезинформацией.
В книге «Моя разведывательная работа» Марта Ришар утверждала, что жила практически дверь в дверь с Матой Хари. Однажды горничная сказала Марте, что дама в соседнем номере – «актриса». «Француженка?» – осведомилась Марта. «Нет, англичанка, леди Маклеод». Заметим, кстати, что муж Маты Хари лордом, разумеется, никогда не был.
В немецком посольстве в Мадриде был еще один человек, фамилия которого тоже начиналась на К., – военный атташе Арнольд фон Калле, тоже занимавшийся разведкой. И его Мата Хари действительно навестила в Мадриде после возвращения из Лондона. Поскольку во многих книгах о Мате Хари указан лишь инициал ее предполагаемого шефа в германской разведке, фон Калле и фон Крона в этих книгах безбожно путают друг с другом.
Что характерно, до апреля 1917 года Марта Ришар понятия не имела о визитах Маты Хари к майору фон Калле и прочла об этом только во французских газетах. Что, по ее уверению, вызвало ее скандал с фон Кроном.
С. Ваагенаар так описывает этот скандал: «Так как французские власти долгое время не спешили публиковать сообщения об аресте Маты Хари, Марта Ришар только спустя несколько недель после заключения Маты Хари в тюрьму узнала об этом деле. В тоже время она узнала, благодаря ошибочной информации в газете „Ле Матен“, что Мата Хари в Мадриде была любовницей ее собственного любовника, Ганса фон Крона! У нее поэтому были все основания для ярости. Марта ворвалась в бюро своего друга и обрушилась на него с недвусмысленными выражениями.
– Не ври мне! – закричала она руководителю разведки. – Это тебе не поможет. Теперь я все поняла. Танцовщица жила в „Палас-Отеле“ как раз в то время, когда я тоже там была.
Фон Крон был в растерянности. Он смог только сказать, что, „возможно, Мата Хари шпионит на военного атташе фон Калле – или на самого посла“.
Марта Ришар обозвала своего любовника лицемером. Она сказала:
– Такое не выдумывают – даже газеты. Кроме того, Мата Хари сама сказала, что знает тебя!
– Ну, если ты мне не веришь, – отвечал фон Крон, – то я тебе докажу.
Он открыл сейф и вытащил толстую книгу, полную фотографий. Под каждым фото было написано имя шпиона, его или ее кодовый номер, другие подробности и краткое резюме поставляемых сведений. Она сама писала: „С очень мощными очками, которые я надела, мне было бы легко найти ее. Но в книге не было фотографии Маты Хари“.
Фон Крон, желая обязательно переубедить свою любовницу, взял в сейфе другую папку с документами об „агентах, завербованных посольством“. В своей изданной в 1935 году книге Марта Ришар писала, что он при этом сказал:
– Я могу заверить тебя, Марта, что ее не вербовал никто из наших агентов в Испании. Но раз она голландка, то она, вероятно, может работать на секретную службу своей страны.
В данный момент совершенно не имеет значения, знал ли что-то фон Крон о Маты Хари или нет. Куда важнее, что Марта Ришар, которой в 1935 году совершенно не было смысла защищать Мату Хари, описала сцену с фон Кроном именно так, как она и произошла. Жизнь Марты была под угрозой. Она знала, что сама шпионит для Франции. Она также знала, что ставкой в игре были ее отношения с военно-морским атташе, а от них зависела ее разведывательная деятельность. Пусть даже этот мужчина не был ей симпатичен (она только служила своей стране), но ее ревность при этом была искренней. Она действительно была убеждена, что у фон Крона есть еще одна любовница – Мата Хари. Потому можно вполне доверять ее описанию реакции фон Крона на эти ее обвинения. Даже если фон Крон вел игру и только притворялся, что ничего не знает, это все-таки доказывает, что Марта Ришар сама все то время, когда она пребывала в Мадриде, абсолютно ничего не знала о предполагаемой работе Маты Хари на немецкую разведку».
Насчет того, что жизнь Марты в тот момент находилась под угрозой, Ваагенаар, конечно же, сознательно преувеличивает. Ришар за время Первой мировой войны на разу не посещала Германию (да и что ей там было делать, французской подданной, и к тому же с весьма посредственным знанием немецкого?), равно как и страны германского блока. В нейтральной же Испании даже в случае безусловного разоблачения в качестве агента французской разведки Марте Ришар грозила только потеря весьма ценных контактов с бароном фон Кроном и, в самом худшем случае, высылка из Испании во Францию. И в том, что Марта достаточно точно передала содержание своего разговора с германским военно-морским атташе, существуют очень большие сомнения. Больно уж глупым выглядит в этом эпизоде барон, демонстрирующий своей любовнице списки секретной агентуры, чтобы погасить ее ревность. Возможно, этот эпизод понадобился, чтобы показать доверчивым читателям, как хитроумно она смогла выведать все секреты у своего незадачливого любовника-шпиона. Но что важнее всего: Марта Ришар, хотя и жила по соседству с Матой Хари, не располагала абсолютно никакими сведениями о ее работе на германскую разведку.
Согласно французской версии, по поручению фон Калле Мата Хари встретилась в «Палас-отеле» с французским военным атташе полковником Жозефом Данвинем, руководителем резидентуры при французском посольстве в Мадриде, и рассказала ему о задержании в Фалмуте, о встрече с фон Калле и о том, что она все еще ждет указаний из Парижа, от капитана Ладу. Полковник потребовал от нее как можно скорее раздобыть информацию о немецких подводных лодках у берегов Марокко. В день отъезда Данвиня в Париж майор фон Калле послал Мате Хари в отель записку, в которой, по ее словам, интересовался, не согласится ли она в три часа пополудни выпить с ним чаю, причем «был более холоден, чем обычно, словно бы узнал о моих встречах с полковником (Данвинем. – Б. С.)». В то же время, как утверждала Мата Хари позднее на допросах в Париже, стареющий полковник попытался пофлиртовать с ней и попросил у нее на память букет фиалок и ее носовой платок. Цветами и платком отношения ограничились.
Мата Хари очень обиделась на Ладу, который фактически бросил ее на произвол судьбы. А тут еще один из ее испанских друзей, сенатор дон Эмилио Хуной, сказал ей, что один французский секретный агент посоветовал ему прервать дружбу с ней. И тогда в ту же ночь, 2 января 1917 года, Мата Хари отправилась в Париж. Она явно не догадывалась, что ей приготовили ловушку. Как пишет Ваагенаар, «если бы она хотя бы в малейшей степени чувствовала себя виноватой или имела бы хоть какое-то представление о правилах двойной игры, то поняла бы, что в такой обстановке только сумасшедший засунул бы голову в пасть льва, с чем только и можно было бы сравнить ее возвращение в Париж. Но Мата Хари вовсе не была безумной. Но в Париж она, тем не менее, отправилась…» По его мнению, «единственно возможное объяснение состоит в том, что Мата Хари по-честному намеревалась сотрудничать с французами. Для нее это была игра – захватывающая игра, точно такая же волнующая, как игра рожденной в Леувардене девушки в яванскую принцессу… Любой ценой она хотела доказать, что она важное и полезное лицо. Потому она согласилась помочь полковнику Данвиню. Потому она от него направилась снова к фон Калле. Затем опять к Данвиню. И опять к фон Калле. Как теннисный мяч. А теперь она торопилась со всех ног в Париж, в бешенстве от причиненной ей несправедливости, чтобы пожаловаться прямо в центральном управлении разведки». Здесь с биографом Маты Хари можно вполне согласиться. О миллионе франков она в тот момент, несомненно, уже не вспоминала.
3 января 1917 года Мата Хари вернулась в Париж. Каждый день она писала Маслову, ждала его приезда и все больше тревожилась. Капитан Ладу и ее старый друг Жюль Камбон, генеральный секретарь МИД, вели себя с ней крайне осторожно.
Три дня она утешалась в объятьях Жюля Камбона. Вадим Маслов, наконец прибывший в краткосрочный отпуск в Париж, сообщил, что в русском посольстве в Париже его предостерегли от продолжения каких-либо отношений с «опасной шпионкой» Матой Хари. После отъезда Вадима Мата Хари вовсю окунулась в бурную парижскую жизнь. Ладу неожиданно прекратил все контакты с ней. Мата Хари написала Ладу письмо с требованием снять с нее слежку: «Считаю себя находящейся на вашей службе и уже представила вам доказательства этого». Ранее она жаловалась: «За мной следят, куда бы я ни пошла… они даже обыскивают мой багаж, когда я отлучаюсь из отеля…».
Тем не менее Ладу медлил с ее арестом, позволив пробыть на свободе в Париже почти полтора месяца. Это было несколько странно, если он считал ее настоящей шпионкой. Ведь она могла бы передать собранную информацию другим немецким агентам. Правда, за ней следили, но не было гарантий, что она не уйдет от наблюдения. Скорее всего, капитан понимал, что она никакая ни шпионка, но уже выбрал себе жертву. Никаких новых улик против Маты Хари за время ее пребывания в Париже он так и не собрал.