Через день де Вит снова пригласил ее, на этот раз на гала-ужин в отеле «Ритц». После ужина она встретила в холле полковника Данвиня, который сделал ей комплимент по поводу платья. По словам Маты Хари, полковник Данвинь, как истинный француз, сказал: «Мадам, мои глаза никогда не видели ничего более гармоничного, чем вы, когда вчера вы вошли в „Палас-Отель“».
Мата Хари продолжила рассказ: «Потом он подсел ко мне и вел себя как настоящий влюбленный. Так, что мне это даже было неприятно. Я снова и снова танцевала с голландским атташе. Но когда я возвращалась, полковник упрямо продолжал беседу со мной. Однажды он спросил меня, откуда я, и я рассказала ему о трудностях, с которыми столкнулась во время путешествия. Потом он спросил, что я делаю в Мадриде. Я, улыбаясь, сказала:
– Мой полковник, никакого повода для беспокойства… Я на вашей стороне.
Он пожал мне руку, и я продолжила:
– Ели бы я познакомилась с вами всего днем раньше, то мне не пришлось бы мучиться, отправляя мои сведения в Париж. Я бы передала письмо лично вам. Оно тогда пришло бы раньше.
– А что это за сведения?
Я рассказала ему все, что узнала, и упомянула имя фон Калле, сказав, что нашла его слегка усталым, но мягким, как ягненок. Полковник ответил, что фон Калле и ему показался несколько бледным, когда он видел его в последний раз».
На следующий день полковник Данвинь ждал Мату Хари в читальной комнате отеля «Ритц» и, по ее словам, «по сути, разыграл сцену ревности». Он пожелал знать, с кем она сидела. Потом он сказал: «Я много раздумывал над нашей беседой вчера вечером. Не можете ли вы выяснить, где высадились на сушу эти офицеры и солдаты в Марокко?».
Мата Хари заметила, что «нельзя так торопить события». Но полковник настаивал на том, что необходимо как можно скорее уточнить имеющуюся информацию.
Далее, как утверждала Мата Хари на следствии, выполняя просьбу Данвиня, «я посетила фон Калле под предлогом, что, мол, забыла кое-что у него спросить.
– Я хотела бы через Швейцарию и Германию вернуться в Голландию, – сказала я. – Я знаю, что на немецкой границе все очень точно и строго. Не могли бы вы мне помочь и немного облегчить эту часть моего путешествия?»
Майор Калле только развел руками. К сожалению, тут он ничем не мог помочь. Потом галантно предложил актрисе сигарету. По признанию Маты Хари, «я играла ту же игру, что и во время моего первого визита. Прошло немного времени, и я поняла, что фон Калле уже возбужден и его тянет на авантюры. Я выпустила дым ему в лицо и мягко спросила:
– Ну – все еще устали? Все еще слабы? Все еще заняты делами?
– Ох, не говорите об этом, – посетовал майор. – Я смогу спокойно отдохнуть лишь после того, как все это дело закончится.
– Но это ведь, наверное, очень большая операция – высадить людей с борта подводной лодки на берег Марокко. Как вы справляетесь с такой задачей?
– Красивым женщинам не следует задавать слишком много вопросов, – ответил фон Калле».
Замечу, что здесь есть некоторая нелогичность. Десантом с подводных лодок в Марокко должен был бы в первую очередь заниматься германский военно-морской атташе в Испании, которого, как мы помним, плотно опекала Марта Ришар. Но она, по крайней мере в мемуарах, об этом ничего не пишет. Хотя фон Крон мог не доверять ей и о планировавшемся десанте ничего не сообщить. Хотя, с другой стороны, информацию про десант могли выдумать как Калле, так и сама Мата Хари.
После этой реплики Калле Мата Хари, по ее словам, поняла, что она слишком торопится и действует чересчур прямолинейно. Она тут же перевела разговор на нейтральную тему – на фотографии, которых было много в кабинете майора. А потом ушла. Позже в тот же день к ней зашел полковник Данвинь, чтобы получить ответ по поводу десанта в Марокко. Она сказала ему, что то, что он потребовал от нее, было совершенно «по-детски» и что «если бы мне самой не хватило ума, то все дело уже было бы потеряно. В следующий раз позвольте мне действовать по моим собственным правилам».
Мата Хари утверждала: «На следующий день полковник пришел после обеда, а потом еще и после ужина. Он продолжал демонстрировать на публике мне свою влюбленность. Еще через день он появился опять и сказал:
– У меня очень много работы, и я должен сопровождать генерала Лиоте в Париж.
Он попросил меня подарить ему на память мой маленький букетик фиалок и мой носовой платок и спросил, может ли он что-то сделать для меня в Париже».
Мата Хари сказала, что его помощь очень даже может понадобиться: «Вы можете найти капитана Ладу и его шефа. Объясните им, с какого рода женщиной они имеют дело в моем лице и что им следовало бы относиться ко мне более дружески и менее таинственно».
Полковник пообещал ей и сказал, что она может писать ему через посольство, а если понадобится, она может встретиться с его адъютантом, маркизом де Паладином. Когда Мата Хари ответила, что сама собирается вскоре поехать в Париж, он попросил ее позвонить ему в «Отель д’Орсе», чтобы они могли вместе пообедать.
Тут Бушардон предъявил подследственной перехваченное письмо, которое Мата Хари написала одному из друзей. Там она описывала, как Данвинь с ней флиртовал: «Полковник принес мне только один маленький букетик фиалок и попросил меня целый день носить его на груди. А вечером он придет, чтобы забрать его. Кроме того, он пожелал ленточку от моего корсета, которую он сам заберет в читальной комнате отеля, если мы будем там одни. Он играл в любовника, как молодой человек». Строго говоря, это письмо вполне подтверждало ее показания. И тем более не было доказательств того, что Мата Хари выпытала у полковника какие-то секреты, разглашение которых могло бы нанести ущерб Франции. Но на это следователь внимания не обращал.
В 1953 году Бушардон утверждал в мемуарах: «Мата Хари, дерзкая во всем, что она делала, успешно сблизилась с нашим военным атташе генералом Данвинем (в 1917 году он был только полковником. – Б. С.). Она заставила его поверить, что сама служит Франции, и предоставила ему некие сведения, которые – как она утверждала – хитростью выманила у фон Калле в ходе нескольких визитов к нему. Не стоит и упоминать, что эти сведения были устаревшими и не имели никакой ценности. Но полковник, поддавшись на кокетство этой красивой дамы, не разгадал, кем она была. Он влюбился, как молодой лейтенант. Он не мог нахвалиться этой новой сотрудницей».
«На следующий день после отъезда генерала Лиоте и полковника Данвиня, – показала Мата Хари на следствии, – фон Калле прислал мне в отель письмо. Он спрашивал, смогу ли я прийти к нему попить чаю в этот день в три часа пополудни. Я нашла его более холодным, чем обычно, – как будто бы ему сообщили о нескольких моих встречах с полковником».
Вскоре она поняла, почему майор стал ее подозревать. Калле рассказал, что французы посылают радиограммы, сообщающие о предстоящих немецких десантах в Марокко.
– Эта информация могла поступить к ним от кого угодно, – возразила Мата Хари. – И, кроме того, откуда вы знаете?
– Мы знаем их код.
И добавил:
– Красивым женщинам, вроде вас, нужно многое прощать… Но если в Берлине узнают, что эта информация просочилась через меня, то наступит настоящее светопреставление.
Мата Хари поняла, что игра окончена и Калле с ней больше делиться информацией не будет.
Замечу, что поведение майора при последней встрече вполне вписывается в проведение операции по дезинформации. Он, в частности, утверждал, что немцы читали французский дипломатический код, что не соответствовало действительности.
Наша героиня использовала последнее средство для примирения с майором. «Как только я заметила, что он снова стал ко мне более благосклонным, – рассказывала Мата Хари Бушардону, – я решила несколько ускорить ход событий. Я хочу, чтобы это скорее закончилось, решила я про себя и дала ему то, чего он так сильно хотел. Когда он удовлетворился, то начал говорить о других вещах».
И, как будто, доверие Калле было восстановлено (или тот просто сделал вид, что поверил Мате Хари?). Она поведала Бушардону, что Калле с ней много говорил о жестоком поведении некоторых солдат германской армии. Мата Хари решила, что таким образом майор ее проверяет, и, как она решила, с честью выдержала проверку. Она похвалила мужество немцев. Французы, отозвался фон Калле, тоже мужественные солдаты, особенно летчики. Вот один из них, по словам майора, высаживал разведчиков в немецком тылу за линией фронта, а потом забирал их. Но вскоре, ухмыльнулся майор, они будут знать все про этих разведчиков, потому что у немцев во Франции есть агенты на самом верху.
Мата Хари поинтересовалась, как удается немецким шпионам пересылать в Германию информацию. Калле ответил, что для этого есть много путей. Тут Мата Хари усомнилась. Ведь ей приходилось неоднократно пересекать границы. Обыски, контроль багажа и допросы при этом проводятся столь тщательно, что трудно припрятать даже булавку.
– В Англии, – уточнила она, – они проверяли даже тесемки моего нижнего белья.
Калле поправил свою любовницу. Немцы не используют в качестве агентов женщин вроде нее, а только грязных мужчин, прячущих чернила для тайнописи под ногтями или в ушах.
В этот вечер Мата Хари написала полковнику Данвиню письмо аж на двенадцати листах. Она рассказала ему все о французском летчике, способах прятать невидимые чернила, а также о том, что немцы взломали французский код. После этого, сочтя свою миссию завершенной, Мата Хари стала собирать вещи для отъезда во Францию.
То, что Калле сообщил при последней встрече Мате Хари и чем она простодушно поделилась со следователем, очень смахивает не просто на дезинформацию, но и на определенное издевательство над французской стороной. Французам ведь предлагалось тщательно проверять всех пересекающих границы грязных мужчин из низших слоев общества, в том числе их грязные уши и ногти. Но вину Маты Хари здесь усмотреть трудно. Ведь в делах разведки она была дилетантом и все принимала за чистую монету.