Математик

Владимиру Губайловскому

В те времена мир еще не осознал благую весть Интернета, и Максиму Покровскому было только тридцать шесть лет. Планета еще не содрогнулась от взорвавшейся ипотеки, и салон бизнес-класса рейса Амстердам — Пекин был полон.

Нина заснула сразу после набора высоты. Максим убедился, что мышцы ее лица расслаблены, приблизил палец к ее приоткрытым губам, убрал руку, выпрямился и стал шепотом уговаривать стюардессу налить ему коньяка: «Страха не ведают только женщины и дети, а я смертельно боюсь летать».

Пока тянул коньяк, не шевелился, косился на профиль жены, матери двух его детей, мальчика и девочки. Когда он смотрел на нее спящую, ему иногда казалось, что видит ее впервые или подзабыл и теперь вынужден преодолевать настороженность — словно надо привыкнуть к новой, пришитой руке, — смешанное чувство приобретения и придирчивости к обнове. Высокие скулы, прямой нос, волосы убраны в тосканский узел — наполовину гречанка. Отец — дипломат, аристократ — родовое поместье в Афинах, сейчас наслаждается на пенсии преклонением соотечественников, родной кухней, ранними утрами уходит в море на шлюпке ловить рыбу. Мать — номенклатурная москвичка, сильная, властная и вздорная. Вилла находилась на Патмосе, где Максу побывать было заказано, в то время как ему всегда хотелось, ибо, размышляя об идеальных условиях работы, он завидовал апостолу Иоанну, который в уединении на острове...

Читать дальше