е ее улики, как в фильме «Эксперты».
А дальше, возможно, тюрьма.
И она снова окажется взаперти.
При мысли об этом у Хейли засосало под ложечкой.
Впрочем, как бы то ни было, никакой суд присяжных не посадит ее за решетку после всего, что она пережила в том доме. Это же Соединенные Штаты – никто не станет обращаться с ней как с преступницей.
Она скажет, что Синди хотела позвать свою мать, что времени на раздумья у нее не было и что это была ее единственная возможность сбежать. Так что ее действия можно трактовать как самозащиту. Да и кто посмеет ее осудить за то, что она не вынесла мысли о возвращении в ожидавший ее ад?
Сколько же раз она ее ударила? Два или три?
Хейли легла на кровать и почувствовала, как на нее накатывает усталость. Ей уже ничто не угрожало, и ей не нужно было ни с чем бороться. Она вытянулась и обняла подушку. Сегодня ей очень не хотелось засыпать дома в одиночестве.
На первом этаже хлопнула дверь. Хейли вскочила с кровати и выбежала в коридор. Окликнула с верхней площадки лестницы отца, но ответа не услышала.
Она позвала его еще раз, уже не так решительно, – напрасно.
Может, это просто сквозняк. Она вцепилась в перила и внимательно посмотрела вниз, силясь уловить малейший шум.
Но в доме царила полная тишина.
Для пущей уверенности Хейли осторожно спустилась по лестнице и заглянула в гостиную. Дверь в сад была распахнута настежь. Она, дрожа, заперла ее, представив, как Томми тайком прокрался к ней в дом и как Норма, сидя в машине, терпеливо дожидается, пока сын закончит дело, которое начал несколько дней назад.
Догнать ее они никак не могли – не успели бы. Но в таком случае откуда они узнали, где она живет?
Тут Хейли вспомнила про свою сумочку, которую оставила у них вместе с другими своими вещами. Им достаточно было взглянуть на удостоверение личности, чтобы узнать фамилию Хейли, а потом найти через Интернет ее адрес. От них до ее дома часа полтора езды, если ехать по Тридцать пятому шоссе.
У них остались и ключи от ее дома.
Чувствуя, что впадает в панику, Хейли осмотрелась, ожидая, что из-за угла выскочит Томми и кошмар начнется снова.
Отец решительно не хотел держать в доме огнестрельное оружие. И защищаться ей было нечем.
Взяв на кухне здоровенный нож для разделки мяса и понимая, что нужно успокоиться, Хейли села в гостиной на диван и включила телевизор.
Она просидела так битый час, уставившись в телевизионный экран, пока не услышала, как в замке входной двери повернулся ключ.
Отец – темные волосы в беспорядке, белая рубашка, солнцезащитные очки.
Он закрыл за собой дверь, бросил ключи на круглый столик в прихожей и, увидев Хейли, застыл как вкопанный.
Не в силах больше ждать, Хейли кинулась к нему в объятия.
– Хейли? – удивился он, погладив ее по волосам. – Ну где же ты была? Я чуть не умер от тревоги!
– Мне очень жаль, папа…
Хейли видела, что он злился и уже приготовился ее отчитать, когда они наконец встретятся. Но, прижавшись к нему, она поняла, что от его намерений не осталось и следа. Зато появилось ужасающее чувство, что держать в объятиях родную дочь для него бесценная удача – нечто такое, что могло больше никогда не повториться.
И, вдыхая исходивший от него запах туалетной воды, Хейли последний раз мысленно повторила все, что собиралась ему рассказать.
Норма
Не в силах усидеть на стуле, Норма встала и принялась нервно расхаживать по коридору. Чуть поодаль две медсестры похихикивали, подглядывая за кем-то в окно, отчего у нее вдруг возникло бешеное желание наброситься на них и выдрать им все волосы.
Неужели у них не осталось ни капли приличия?
Вокруг все суетились: пациенты и больничный персонал. Лица некоторых людей были ей как будто знакомы. Что она скажет им, если они вдруг начнут ее расспрашивать? В этом городе все узнают про всех в мгновение ока. Газетчики всегда готовы кропать непристойные статейки, лишь бы повысить тираж местной газетенки. Надо следить в оба, чтобы они не нагрянули сюда и не попытались сфотографировать Синди. При одной только мысли об этом Норме стало тошно.
Грэм оставил ее уже добрых полтора часа назад, и она надеялась, что он скоро вернется. Посылая сына домой, она даже не предполагала, что он запутается в показаниях, оказавшись лицом к лицу с Гербертом, дрогнет под нажимом и выложит ему все как было. Она верила в сына. Теперь он очень хорошо понимает, чего они могут лишиться.
В конце концов, Герберт с подчиненными нагрянули не к злоумышленникам, а к их жертвам.
Они оказались там, чтобы помочь.
Хорошо, что она заперла дверь подвала на ключ и догадалась сжечь все вещи Хейли, пока та сидела взаперти.
Теперь Норму уже ничего с ней не связывало.
Герберт сколь угодно долго мог искать улики – их просто не было.
А орудие преступления?
В панике она, сказать по правде, не успела сообразить, с чем Хейли напала на Синди. Бросила ли девчонка свое орудие на месте преступления, перед тем как сбежала?
Нет, окажись оно там, она бы непременно его заметила. Да и что искать? Чем Хейли избила Синди? Если Герберт что-нибудь найдет, он сможет снять отпечатки пальцев. А вдруг Хейли уже каким-то образом засветилась?
Нет, рядом с Синди Норма ничего такого не заметила, это точно.
В крайнем нервном возбуждении Норма попыталась думать только о дочери и о том, как скоро сможет ее увидеть. Сейчас это было самое главное.
У Нормы не было близкой подруги, к которой она могла бы обратиться за поддержкой и которая не стала бы для нее обузой. Кроме детей, у нее никого не было. А что до детей, один убежал, а другая лежала в операционной.
А ее сестра – Элизабет?
Норма понимала, что ей не хватит смелости все рассказать сестре и заручиться ее помощью и участием, к тому же их разделяла не одна сотня километров.
Грэм подъехал минут через десять и передал ей сумку с ее вещами.
– Спасибо, родной, – сказала она, сжав его руку. – Виделся с Гербертом?
– Он уже был там с тремя своими людьми, когда я приехал. Он задал мне пару вопросов – так, ничего серьезного. А как Синди – есть новости?
– Мне больше ничего не сказали, и я уже волнуюсь, почему все так долго. Проводишь меня на улицу? Хочу немного подышать.
– Да, хорошо, – сказал он, и они вышли на лужайку, располагавшуюся неподалеку от главного входа.
– У тебя есть закурить? Малость расслабиться мне совсем не помешает.
– Есть, кажется, – ответил Грэм, вынимая пачку «Мальборо».
– Я имела в виду сигареты другого сорта, – усмехнулась Норма.
Сын посмотрел на нее с недоумением – шутит она или нет.
– Послушай, Грэм, ты и в самом деле держишь меня за дурочку?
– Нет, я… ну, короче… – пробормотал он, доставая самокрутку с травкой из кармана джинсов.
Он прикурил ее и передал матери. Норма поднесла самокрутку к губам и, зажмурившись, сделала несколько затяжек.
– Не боишься, что Синди все расскажет, как только очнется? – спросил Грэм, шаркая подошвами по гравию. – Вдруг врачи начнут у нее допытываться, что да как? Или полицейские?
– Не думаю, что они пойдут на это без моего согласия! Во всяком случае, пока трудно сказать, помнит она что-то или нет. И потом, между нами, надеюсь, она ничего не расскажет.
– А Томми? Не ты ли прячешь его, а? Может, признаешься?
– Что за чепуха! – искренне удивившись, воскликнула Норма. – Неужели ты думаешь, я разыгрываю комедию? Ты даже представить не можешь, как я за него волнуюсь и хочу, чтобы он вернулся домой!
– Может, я ошибаюсь, но мне вдруг показалось, что Герберт его в чем-то подозревает – не исключено, что в нападении на Синди.
– Да нет, это смешно! У него нет никаких доказательств. Он знает Томми с пеленок, ему такое и в голову не придет. Он задавал тебе обычные вопросы, только и всего.
– Да, наверное, ты права.
– Надо же, эта гадость действует очень быстро, – сказала Норма, передавая ему самокрутку. – Ничего подобного я, кажется, не курила с университетских времен.
С тех пор как не стало твоего отца, на которого ты похож как две капли воды.
Грэм с удовольствием затянулся, и в это самое время ко входу в отделение неотложной помощи подкатила «Скорая». У Грэма завибрировал телефон, но он убрал его в карман, не ответив на звонок.
– Это Эмбер. Похоже, волнуется, почему я ей так долго не звоню.
– Поезжай к ней. Знаю, она завтра отбывает, так что побудьте вместе напоследок. А я пойду обратно и подожду, когда освободится врач.
– Ты уверена? А где будешь спать ночью?
– В гостинице. Тут, неподалеку, есть одна, я туда позвоню и забронирую номер.
– Ладно, идет, но, если тебе вдруг что-нибудь понадобится, звони. Да, и если захочешь поужинать вместе с нами, у Эмбер, мы будем рады.
– Это мило с твоей стороны, но вам лучше побыть вдвоем. К тому же я думаю лечь пораньше, чтобы завтра наведаться к Синди сразу, как только в больницу начнут пускать посетителей.
– Все будет хорошо. – Грэм обнял мать. – Синди у нас крепкая, она быстро поправится. Пришли мне сообщение, когда узнаешь что-то новое, договорились?
– Конечно, родной. Надеюсь, вести будут добрые.
– Я в этом уверен, – сказал он, поцеловал ее в щеку и направился в дальний конец автостоянки.
Когда Норма вернулась в комнату ожидания, медсестра сообщила ей, что Синди перевели в отделение интенсивной терапии и что увидеть ее можно будет не раньше чем через три или четыре часа – за это время девочка должна выйти из искусственной комы. А вот подробностей относительно самой операции медсестра не знала. С облегчением и вместе с тем с тревогой Норма спросила у нее, где можно выпить что-нибудь горячее, и она объяснила, как пройти в кафетерий здесь же, при больнице.
Это оказалось довольно просторное помещение, пол был выложен красивой черно-белой плиткой, часть окон выходила в сад.