Стоя над неподвижным телом жертвы, Томми без труда представил, как под грязной кожей старика трепещут его жизненно важные органы, как по его жилам растекается кровь.
Такая же грязная, как он сам.
Хейли
Спрятавшись за окном своей комнаты, Хейли с тревогой смотрела, как по улице стелется ночь. Хотя горели все фонари, засаженные редкими деревцами дальние уголки палисадников утопали во тьме. Там-то и мог затаиться Томми, если ему удалось-таки выйти на ее след, и теперь он сидит и ждет, когда все уснут, чтобы взяться за дело.
Отец все еще сидел перед телевизором в гостиной. Чуть раньше, вечером, она спокойно рассказала ему все, что хотела, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься при виде его искаженного лица.
Но другого выхода у нее не было. Ей не хотелось мучиться угрызениями совести.
Потрясенный, отец хотел незамедлительно обратиться в полицию. Хейли умоляла его не делать этого, заверяя, что это бесполезно, ведь она не запомнила место, где ее три дня держали под замком. А того малого, который согласился довезти ее до дома, она встретила чисто случайно. К тому же дома она приняла душ и смыла все улики, которые могли бы свидетельствовать против ее мучителя. Отцу она описала самого обыкновенного типа, без особых примет, хотя при этом никак не могла отделаться от засевшего у нее в голове образа Томми, его лица, тела, запаха.
Хейли видела, что отец пришел в бешенство, что разум его помутился и что он того и гляди сорвет ее план, но успокоить его она не могла.
Равно как не могла успокоиться сама, не могла избавиться от мерзкого чувства, что спасла жизнь извергу, надругавшемуся над ней.
Этой ночью она и не думала спать. Нельзя было расслабляться: слишком велик риск, что Томми либо Норма явятся ей во сне или возникнут перед ней, когда она проснется.
Хейли вышла в коридор за телефоном и набрала номер Линдси.
Лучшая подруга ответила ей скрипучим прокуренным голосом. Хейли сказала, что вернулась раньше, чем рассчитывала, и Линдси сразу же позвала ее к себе. Хейли, дав отбой, направилась в ванную. Надо было чуть-чуть подкраситься, чтобы Линдси не допытывалась, отчего у нее такой измученный вид. А еще – уговорить отца, чтобы он ее отпустил.
Наведя красоту, она надушилась и взяла замшевую куртку, висевшую на стуле рядом с письменным столом.
Отец, с банкой пива в руке, смотрел по телевизору баскетбол. Услышав ее шаги, он повернулся к ней.
– Пойду схожу к Линдси, папа.
– Сейчас? – удивился отец, потирая лоб. – Уже поздно, и тебе надо отдохнуть.
– Со мной все в порядке, не сомневайся.
– Она заедет за тобой?
– Нет, я, наверное, возьму такси.
– Даже не думай, – бросил отец, вставая, – я сам тебя отвезу.
– Не утруждайся, я не сахарная – не растаю!
– Не обижайся. И потом, я не прочь размять ноги после такого дня.
На улице было хорошо, в воздухе пахло жареным луком. Окно на кухне у Маккензи было распахнуто настежь. Хейли заметила в окне миссис Маккензи: ее черные волосы были стянуты в хвост, в руке она держала кастрюлю.
– Понимаю, тебе не терпится повидаться с подругой, – сказал отец, открывая дверцу «Мерседеса». – Ты хочешь отвлечься. Что ж, я не против, тебе действительно лучше побыть с ней, чем сидеть одной в своей комнате. Знай только: если тебе захочется поговорить о том, что случилось, я всегда рядом.
– Знаю, папа. Я переночую у Линдси, так будет проще.
– Как хочешь, родная, – сказал отец, трогаясь с места.
Было только десять вечера. Отец с озабоченным видом медленно ехал по улицам Форест-Хиллз. Не зная, что сказать, чтобы как-то разрядить обстановку, Хейли просто смотрела на мелькавшие мимо дома, большей частью погруженные во тьму.
Как только они выехали на Секвойя-стрит, отец вдруг остановил машину, оставив фары включенными и осветив стоявшие вдоль тротуара деревья.
– Мне очень жаль, Хейли, но я не пойму… – резко сказал он, – не пойму, почему ничего нельзя поделать… Я не могу допустить, что этого негодяя никогда не найдут, это, черт возьми, невозможно! Неужели на него не найдется управы?! Сожалею, но жить с этой мыслью я не смогу и даже не представляю, как это удастся тебе, что бы ты ни говорила. Знаю, Хейли, ты сильная, вся в мать, но у меня все это просто в голове не укладывается. Вообрази хоть на минуту, что бы с тобой было, если бы тебе не удалось сбежать…
Помолчав немного, он с силой ударил кулаком по рулю.
– Папа, прошу тебя, успокойся, – сказала она, положив руку ему на плечо.
– Тебе, по крайней мере, надо было дать показания. Это просто необходимо. К тому же я всегда буду рядом, одна ты не останешься. Я заеду за тобой завтра утром, и мы вместе сходим в полицию. Другого выхода нет.
– Хорошо, согласна, как хочешь.
– Это не просто мое желание, Хейли, это необходимость, а иначе никак нельзя, – сказал он, снова трогаясь с места. – Так, по крайней мере, у меня будет хоть какая-то надежда, что подонок, надругавшийся над моей дочерью, сядет в тюрьму, и надолго, верно?
Хейли почувствовала, как у нее вдруг засосало под ложечкой при мысли о том, что то же самое, должно быть, думает о ней самой Норма, и она уткнулась лбом в боковое стекло.
А как бы отец отнесся к тому, что она хладнокровно сделала с той девчушкой в розовом платьице?
Через пять минут они подъехали к дому Линдси, где свет горел только в гостиной.
– С тобой точно все в порядке, родная? – спросил отец, выключив двигатель.
– Да, не беспокойся, мне просто нужно отвлечься. И хотя бы в этом смысле на Линдси можно положиться…
– Ладно. – Наклонившись, он поцеловал ее в щеку. – Заеду за тобой ближе к полудню, а когда буду выезжать из дома, отправлю эсэмэску.
Хейли кивнула и вышла из машины.
Отец подождал, пока она дошла до двери, и тронулся лишь после того, как Линдси ей открыла. Хейли ощущала себя чуть ли не виноватой за то, что оставила его и ему придется возвращаться домой в одиночестве.
– Ну что, заходишь? – спросила Линдси, небрежно одетая в серенький халатик.
Ничего не ответив, Хейли прошла за ней в прихожую.
– Держу пари, ты чуть не умерла от скуки, уж я-то знала: ты там целую неделю не выдержишь.
– Ты прочла мои мысли? – спросила Хейли, снимая куртку.
Они устроились в гостиной. На журнальном столике стояла бутылка водки, а рядом – коробка апельсинового сока.
– Ну давай, рассказывай о своих странствиях по захолустью. У тебя неважнецкий вид – можно подумать, ты целый месяц провалялась в постели!
– В другой раз, с твоего позволения. Сейчас мне хочется думать о чем-нибудь другом. Лучше расскажи, что я прозевала.
– Да ты знаешь, почти весь народ разъехался, так что ничего интересного не случилось. А я вот сижу и думаю: может, мне податься к Дафне на Кейп-Код? Мои предки возвращаются раньше, чем они рассчитывали, так что прощай, вольная жизнь!
– А как там Нил? – осмелилась спросить Хейли, не в силах больше ждать.
– По-моему, он укатил вместе с Майклом и Дэнни в Хьюстон. Ты же не собираешься ему звонить?
– Нет. Впрочем, не знаю. Я тут много чего успела переоценить, хотя простить его вряд ли смогу.
– Ну да, могу себе представить. Он ввязался в игру и проиграл, тем хуже для него. Как бы то ни было, вам надо поговорить обо всем с глазу на глаз. Сколько можно тянуть? Короче, ты голодна?
– Не очень.
– Я все же разогрею нам по кусочку овощного пирога, а то у меня сегодня маковой росинки во рту не было, – сказала Линдси, глотнула водки и, потянувшись, встала.
Хейли бросила взгляд на плазменный экран, где застыл кадр из фильма с участием Мэтта Дэймона, который мчал как угорелый по улице какого-то города, очень похожего на Нью-Йорк.
– Что смотришь?
– Не то «Превосходство Борна», не то «Ультиматум Борна», бог его знает. Во всяком случае, я особо не вникала – все никак не могла сосредоточиться…
Линдси отключила плеер и направилась в кухню. А Хейли сняла туфли, взяла пульт и принялась просматривать кабельные каналы.
На одном она наткнулась на последние сообщения о торнадо, причинившем серьезный ущерб центральным областям Канзаса. Обломки, разбросанные по всему полю, вырванные с корнем деревья, разрушенные амбары и дома. Метеоролог в студии объяснял, что жители штата стали свидетелями одного из самых разрушительных смерчей категории Ф4 за последние несколько лет, затем включился репортер, спешно прибывший на место происшествия, – он опрашивал какую-то женщину, совершенно растерянную и с головы до ног покрытую пылью.
Хейли не могла отвести глаз от экрана. Она надеялась увидеть, что стало с домом Нормы.
Все будет кончено. Не будет ни одного свидетеля. Ничего.
Ей нечего будет бояться, она станет свободна. И никто ничего не узнает – никогда.
Но на экране она видела лишь лица незнакомых людей, которые в мгновение ока лишились всего.
На журнальном столике лежал ноутбук Линдси – он был включен. Хейли принялась искать в «Гугле» сведения о девочке, срочно доставленной в больницу Эмпории, но ничего не нашла. Наверное, еще рано.
Убить ее она не могла – только не таким способом.
А что, если у нее внутреннее кровоизлияние? Что, если «Скорая» опоздала? Или Норма в полном умопомрачении попросту не вызвала врачей?
Хейли вспомнила, как оказалась в той душной гостиной и как изо всех сил ударила девчонку.
Между тем Синди не представляла никакой угрозы. И даже если бы девчонка закричала, ее крики точно не помешали бы Хейли сбежать из того дома.
Хейли снова, будто наяву, увидела, как после ее мощного удара от лица девчонки оторвалась часть мягкой плоти и размазалась по стене.
Справедливость восторжествовала. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение.
Она поступила правильно. И корить себя ей было не за что. Преступница не она.
А они – вся эта безумная семейка.
– Эмили прислала эсэмэску, – сказала Линдси, вернувшись в гостиную, – она хочет зайти со своим парнем и его приятелем, если ты не против.