Хейли ускорила шаг, плотнее запахнув замшевую куртку, поскольку по улице гулял холодный ветер. Теперь ее уже ничто не связывало с ними. Грэм вряд ли когда-нибудь вернет свою машину, но совесть ее совсем не мучила.
Несмотря на то что ее собственный автомобиль сжег не он и несмотря на то, что, если бы не он, она так и сидела бы в том подвале.
А может, ее вообще уже не было бы в живых.
Впрочем, какая разница, кто да что.
Все они одним мирром мазаны.
Вернувшись к себе, Хейли включила сигнализацию и упала на диван в гостиной. Отец уехал обедать к своему шефу, жившему в квартире на верхнем этаже бывшего торгового склада на Шервуд-стрит. Прежде чем уйти, он предложил Хейли остаться с ней, отменив эту встречу, но она дала ему понять, что хочет побыть одна. Желая успокоить его, она сказала, что посмотрит какой-нибудь фильм по телевизору и потом ляжет спать пораньше, поскольку с завтрашнего дня собирается снова приступить к тренировкам.
Это была правда, но только отчасти. Однако именно это он хотел услышать.
Хейли достала из кармана пакетик с «коксом», сделала несколько дорожек, втянула порошок носом и, зажмурившись, стала ждать, когда подействует наркотик. Насколько ей помнилось, она впервые проделывала это в одиночку.
Теперь оставалось только надеяться, что день закончится быстрее, чем начался.
Хейли проснулась около девяти утра, удивившись, что проспала всю ночь, ни разу не проснувшись. Она встала с дикой головной болью и направилась в комнату Линдси, но та еще спала в объятиях Майкла. Вот почему подруга ни разу не соблаговолила ее проведать. Ради этого придурка она бросила Хейли, хотя они договорились провести вечер вместе. Порядком раздраженная, Хейли кинулась в гостиную звонить отцу, чтобы он поскорее за ней заехал.
Линдси вызывала у нее едва ли не отвращение, оттого что улеглась в постель с первым встречным.
Уж ее-то, по крайней мере, Томми не пришлось бы насиловать.
Хейли тут же стала упрекать себя за подобные мысли, но ведь Линдси, в конце концов, знала, что ей очень плохо. Она должна была как-то поддержать Хейли. Иначе зачем нужна подруга?
Но Линдси иной раз вела себя как настоящая эгоистка. Если бы она только знала, какая беда случилась с Хейли, если бы только спросила, что с ней стряслось, она рассказала бы Линдси все начистоту и без малейшего сожаления избавилась от своего непосильного бремени.
Но Линдси предпочла позвать к себе в дом гостей.
Нет, настоящие друзья так не поступают.
Выпив кофе в «Старбаксе», они с отцом пришли в главный полицейский участок, располагавшийся в трех улицах от кофейни. Они прождали приема двадцать минут, и все это время Хейли с тревогой думала о том, что Норма уже наверняка заявила на нее и рассказала, что она сделала с Синди и таким образом накликала на себя беду.
Хейли была вынуждена повторить инспектору историю, рассказанную отцу, стараясь не изменить ни единого слова. Ей также пришлось дать описание места, где ее похитили, и домика у дороги, а потом и самого похитителя – в этом ей помогли воспоминания о водителе, к которому она отказалась сесть в машину, прежде чем повстречалась с Нормой. При этом Линдси постоянно думала о Томми, опасаясь, как бы его образ, возникший у нее в голове, не выдал ее и не вынудил невольно сболтнуть то, о чем было бы лучше промолчать.
Инспектор показал ей фотографии местных насильников. Она вглядывалась в каждого из этих извергов, сотворивших с другими женщинами то, что сделал с ней Томми, который бесследно исчез и наверняка готовился совершить новое злодеяние. Она чуть не ткнула пальцем в одного из них – наугад, пусть хотя бы он поплатится за все. Но в конце концов ей пришлось сказать, что она никого не узнает.
По дороге домой отец взял с нее обещание, что она запишется на прием к психологу. И она пообещала, глядя ему прямо в лицо, хотя знала, что никогда этого не сделает.
У себя в комнате Хейли включила музыку, задернула шторы, села на кровать и первый раз с тех пор, как вернулась домой, открыла ноутбук. Сначала она проверила электронную почту, затем прочла в «Фейсбуке» несколько сообщений, которые пришли, пока ее не было дома, – в основном это были приглашения на разные мероприятия и предложения поучаствовать в викторинах. Она сразу же их удалила. Алисия Делуинс, бывшая школьная подруга Хейли, отметила ее на снимке, сделанном однажды на вечеринке у Линдси. Хейли просмотрела весь фотоальбом и кое-где увидела Нила и Сидни.
На всех фотографиях он был запечатлен в профиль во время занятий серфингом в Тампе. Хейли мельком просмотрела фотографии, которые он добавил после ее отъезда: на многих из них компанию ему составляли его дружки Дэнни и Дон. А на одной он стоял с задумчивым видом, прислонившись к ограде, со стаканом в руке.
Красавчик. Когда-то он принадлежал Хейли.
Послышался сигнал – в мессенджере ей пришло сообщение. От Нила. У нее заколотилось сердце, и она тут же закрыла свою страницу, так и не прочитав его.
Но, быстро совладав с собой, Хейли перешла на сайт местных новостей.
И после недолгих поисков нашла.
Статью в пару десятков строк, написанную некой Линдой Лагерти, которая сообщала о трагедии в самой обыкновенной семье, проживающей в окрестностях Эмпории, в Канзасе: на маленькую девочку было совершено жестокое нападение в ее же доме, неизвестные злоумышленники, один или несколько, все еще в бегах.
Девочку срочно доставили в больницу общего профиля в Эмпории. Жизнь ее теперь вне опасности. Мать девочки пока отказывается давать интервью.
Хейли вздохнула с облегчением. Норма ничего не рассказала.
Неизвестные злоумышленники, один или несколько, все еще в бегах.
Норма, конечно, очень испугалась, что все вскроется, и потому не выдала Хейли: она слишком хорошо знала, чего может лишиться.
Выходит, Синди пока жива. Девчушка, которая, в сущности, ничего ей не сделала.
Ее мать – вот кого следовало так изуродовать.
В коридоре зазвонил телефон. Может, это был Нил, может, он обиделся, что она не ответила ему в «Фейсбуке».
Но Хейли сочла, что лучше не снимать трубку. Она сама ему перезвонит, а когда – будет видно.
Вместо этого она отправилась чистить зубы, отказавшись, как хотела раньше, обследовать синяки, которыми была покрыта с головы до ног.
Хлопнула входная дверь. На лестнице послышались шаги, и Хейли сразу догадалась, что это отец.
Он три раза постучал к ней в дверь. Она бросилась на кровать и разрешила ему войти.
– Ну как ты, родная? – устало спросил он.
– Да вот, папа, уже спать собралась.
– Я уезжаю завтра рано утром – предстоит тяжелый день, но мы можем вместе поужинать, идет?
– Договорились.
– Может, ты хочешь на ужин что-нибудь особенное? Я приготовлю.
– Приготовь что хочешь, мне все сгодится.
– Вот и отлично, тогда спокойной ночи! – сказал он и направился в коридор.
Хейли погасила свет, хотя ей очень хотелось кинуться к нему, крепко его обнять и поблагодарить за все, что он делал для нее, за то, что был рядом, иначе она бы одна совсем пропала.
Но, устыдившись, что обманула его, она так и не решилась встать с постели.
Хейли достала из сумочки пистолет и положила его под подушку. Потом снова открыла «Фейсбук» и увидела, что Нил выложил у себя на странице клип Ланы Дель Рей «Videogames».
Растрогавшись. Хейли представила, как ее бывший дружок напевает эту песенку, находясь рядом с ней. И его полный сожаления голосе молит ее о прощении.
Рай – место на земле с тобой… Скажи мне все, что пожелаешь…
Но она прекрасно знала: не видать ему рая ни на Земле, ни на Небесах.
Томми
Она оказалась старше, чем он думал. Совсем низенькая, почти коротышка, темные волосы до плеч, лицо простоватое, но не поблекшее с возрастом. И грудь, особенно грудь, – такой восхитительной груди он еще никогда не видел! – подчеркнутая глубоким вырезом, будто специально для того, чтобы сводить с ума шальные мужские головы.
Она уже битых полчаса болтала с сидевшей напротив нее подружкой в ночном баре, расположенном в нескольких улицах от больницы, – та самая обитательница соседнего с ним гостиничного номера, которую он знал только по глуховатому голосу. Притаившись в тени козырька над входной дверью, Томми не отрывал от нее взгляда, удивляясь, что положил глаз на девицу, на первый взгляд далекую от его представлений о красоте.
Тем не менее он помышлял лишь об одном: как бы завлечь эту шлюху в койку и изучить до мельчайших деталей ее извивающееся тело. Чуть раньше, вечером, он терпеливо слушал, как она развлекалась с последним своим клиентом, и в конце концов понял, до чего же классно она умеет ублажать мужчин.
Минут через десять девица встала, поцеловала подружку, вышла из бара и, помахивая сумочкой, двинулась вверх по тротуару. Надеясь, что она направляется прямо в свой номер, Томми решил проследить за ней.
Расхлябанной походкой, только распалившей желание юноши, она дошла до высокого жилого дома из тесаного камня в трех кварталах от гостиницы. Немного подождав, Томми вошел туда следом за ней. В тесном вестибюле стоял резкий запах бытовой химии. На лестничной клетке послышался стук каблуков. Томми метнулся в ту сторону и, вскинув голову, увидел, как ее рука, казавшаяся совершенно белой в электрическом свете, скользнула по лестничным перилам двумя этажами выше.
Он мгновенно припал к стене, чтобы она его не заметила. Потом, поднявшись на этаж, где она, похоже, остановилась, он открыл стеклянную дверь и оказался в длинном коридоре, вдоль которого располагалось десятка два квартир.
Не имея ни малейшего представления, в которую из них она зашла, он двинулся вперед, прислушиваясь к малейшему шуму, доносившемуся из-за дверей, – нестройной музыке, голосам, звукам телевизора…
К кому же она пришла? К очередной подружке? К очередному клиенту? Может, она здесь жила? А номер в гостинице снимала для сексуальных утех?