– Не волнуйся, не скажу, и спасибо за все.
Дилан, вяло кивнув, вернулся в дом.
Грэм оставил машину в трех десятках метров от гостиницы. С чувством все возрастающей тревоги он пошел дальше пешком – и тут увидел своего младшего брата, который двигался ему навстречу с потерянным видом, будто моряк, потерпевший кораблекрушение у неведомого берега.
Грэм остолбенел, не в силах выговорить ни слова. Заметив его, Томми тоже остановился – лицо истощенное, злое.
Изумившись столь неожиданной встрече, Томми слегка попятился. Грэм недолго думая вцепился в него и схватил в охапку.
– Должен признаться, отыскать тебя было непросто, – шепнул он ему на ухо.
– Как ты узнал, что я здесь? Дилан небось разболтал?
– Неважно. Я искал тебя целую неделю. Мама с ума сошла от переживаний, понимаешь?
Томми, ничего не ответив, потупил глаза.
– Выходит, она все тебе рассказала.
– Сейчас не время говорить об этом. Я отвезу тебя домой, хорошо?
– Я не хочу домой, Грэм.
– Это еще почему? Что за упрямство?
– Я не хочу в тюрьму.
– Забудь об этом. Долго рассказывать, но про Хейли никто не знает.
– Она что, ничего не сказала?
– Да. И не скажет.
Томми как будто удивился. Грэм заметил, что у него дрожат руки.
– Не в этом дело: если я вернусь, он меня больше не выпустит.
– Кто – он?
– Сам знаешь! Я видел его вчера вечером, черт побери, в той комнате! Не знаю как, но он меня нашел. Значит, пора рвать когти, и как можно дальше. А туда, где он может меня запросто сцапать, я больше ни ногой… Я сам впустил его, Грэм, и теперь совсем пропал…
– Это все у тебя в голове, Томми, поверь и согласись. Мы с мамой поможем тебе.
– Ты это о чем? Ты что, мне не веришь, да? Ты никогда мне не верил, вот так!
– Я этого не говорил. Мама приготовила днем огромного цыпленка, а ты, как я погляжу, совсем изголодался. Да и Синди тебе очень обрадуется. Мы опять будем все вместе, как раньше.
Он снова перехватил взгляд брата и угадал в нем не только страдание, но и злость, которая завладела им и была готова разорвать его на части.
– Не могу. Правда не могу.
– Ну пожалуйста, Томми.
– А что потом? Ты улетишь в Нью-Йорк, так как же ты сможешь мне помочь, если будешь там?
– Я уже не лечу в Нью-Йорк, тем более после того, что случилось с Синди. Кстати, ты хоть что-нибудь знаешь про нее?
– Да, Дилан рассказывал.
– Значит, ты понимаешь, Томми, сейчас мы оба нужны маме как никогда.
– Ей нужен ты, а не я. И так было всегда.
– Ты же знаешь, что это неправда. Ладно, я умираю от жажды, давай пойдем куда-нибудь и промочим горло, согласен? Только на пять минут, обещаю.
– Согласен, – буркнул Томми и направился следом за Грэмом в кафе на углу улицы.
Они сели за столик, и Грэм заказал официанту – судя по всему, их ровеснику – две колы.
– Хочешь позвонить маме? Думаю, она будет рада услышать тебя.
– Нет, только не это. Они сразу меня вычислят.
– Говорю же, тебя никто не ищет. Ну, разве что мы с мамой.
– Как же, как же! Это ты так думаешь, – сказал Томми, с тревогой бросая взгляды в сторону улицы.
– И давно ты обретаешься здесь, в Канзас-Сити?
– Первое время я метался туда-сюда. А потом решил уехать подальше.
– На что же ты покупал еду, где жил? У тебя есть деньги?
– Я прихватил с собой все свои сбережения. И как-то вот выкручиваюсь, хоть ты и представить себе такое не мог. Короче, раз уж ты здесь, расскажи, по крайней мере, как там Синди.
– Уже лучше. Она дома. Но ей предстоит еще не одна операция.
– Ты знаешь, кто это сделал?
Только ни слова про Хейли. Кто его знает, как он отреагирует.
– Нет, но Герберт ведет расследование.
– Если я вам не звонил, это не значит, что я не переживал за нее. Она и моя сестренка. Но я не мог вернуться. Ты же расскажешь все маме, да?
– Но ведь ты и сам можешь ей рассказать.
– Пожалуйста, не начинай все сначала.
– Не обижайся, если что не так. Ты же знаешь, какой я упрямый, это у нас, так сказать, семейное.
– Что правда, то правда. – Томми едва заметно улыбнулся.
– Послушай, я понимаю, тебе, конечно, не хочется об этом говорить, но я должен знать, что на самом деле произошло у вас с Хейли в тот вечер.
– Что ты хочешь услышать? Что я жалею о чем-то? Так вот, ни капли. Она поплатилась за всех остальных. Она сама заигрывала со мной за обедом. И, будь такая возможность, я сделал бы то же самое снова без всяких колебаний. Должен сказать, оно того стоит! Ей тоже понравилось. А если она сказала «нет», значит, соврала.
Тут Томми посмотрел Грэму прямо в глаза, сгорая от желания увидеть, как он отреагирует на его провокацию.
– Это он заставил тебя издеваться над ней? Человек, про которого ты рассказывал?
Взгляд Томми потускнел.
– В тот вечер он забрался в дом. Дверь была открыта, хотя я каждый вечер, черт, каждый вечер проверяю, заперта она или нет!
Грэм не знал, что сказать: он не мог подобрать нужных слов, чтобы успокоить брата.
– Ладно, я должен тебя оставить, – вдруг заявил Томми, допивая свою газировку. – Мне нужно кое-кого разыскать. А я уже слишком много времени потерял.
– Можешь хоть сказать, куда ты собрался?
– Даже не надейся. И больше не ищи меня, не трать попусту время.
Томми резко встал, Грэм тоже поднялся и, положив на стойку десятидолларовую купюру, вышел вслед за ним из кафе.
– Не огорчай маму, – попросил он, схватив брата за руку. – Ей как никогда нужно, чтобы мы, все втроем, были сейчас рядом с ней…
– Если хочешь, можешь сказать ей, что видел меня, со мной все в порядке и мне ничего не нужно. И еще: я обязательно ей позвоню, как только найду себе работу и квартиру. Ну, мне пора, меня здесь больше ничего не держит.
– Я не отпущу тебя, Томми. Я с ног сбился, пока тебя искал.
– Ну да, и что же ты собираешься делать? Увезти меня силой?
Откуда взялась у него эта бравада? А это желание препираться?
– Будет нужно – да.
Томми рассмеялся. Диким смехом. Некоторые прохожие оглядывались на него и потом шли дальше под палящим солнцем.
Воспользовавшись тем, что Грэм отвлекся, Томми толкнул его плечом.
– Ну, валяй, покажи! Покажи, какой ты смелый! Ты правда хочешь, чтоб мы сцепились? Вот так, посреди улицы. Лучше оставьте меня в покое, раз и навсегда!
– Понимаю, ты много пережил и переволновался. Но тебе нельзя оставаться одному, по крайней мере сейчас, в таком состоянии. Ты можешь положиться на меня, неужели не понимаешь?
– Все было так хорошо, – проговорил Томми со слезами на глазах. – Я действительно поверил, что мне повезло! И вот опять все псу под хвост! Я должен ее разыскать. Ничего другого мне не надо!
Грэм взял брата за плечо – тот резко его оттолкнул.
– Черт, не трогай меня! – воскликнул он, ударившись спиной о припаркованную возле тротуара машину.
– Что-то не так? – послышался сзади чей-то голос.
Грэм оглянулся – и оказался лицом к лицу с полицейским.
– Да, не так, – ответил ему в спину Томми. – Ко мне привязался вот этот малый! Он и ножом мне угрожал только что!
– Черт возьми, Томми, ну что ты вытворяешь? – опешив, спросил Грэм. – Господин полицейский, не берите в голову, – продолжал он, стараясь говорить спокойно. – Это мой брат, он несовершеннолетний, сбежал из дома, я приехал за ним, и мне не нужны неприятности…
– Поднимите руки, чтоб я их видел! – приказал полицейский, как будто не расслышав ни единого сказанного им слова.
– Да говорю же, он мой брат! И у меня нет оружия!
– Поднимите руки! Сейчас же! – повторил он приказ, направив на него пистолет.
Грэм повиновался, поскольку иного выхода не было, и полицейский прижал его к пыльной стене, испачкав его плечи.
Он повернул голову и посмотрел на Томми, который, казалось, совсем размяк. Младший брат начал пятиться, не сводя с Грэма глаз и что-то бормоча, но расслышать было невозможно, поскольку расстояние между ними все увеличивалось. Между тем полицейский, дыша на него смрадом, обыскивал его, надеясь найти нож.
Когда же коп понял, что дал маху, и отпустил Грэма, было уже поздно. Томми успел скрыться в толпе.
Грэм бросился за братом вдогонку, всматриваясь в лица прохожих и стараясь угадать, куда же он подевался, но его и след простыл.
Двенадцать лет назад Грэм до смерти перепугался, когда потерял из виду младшего братишку в одной из галерей ярмарки, устроенной на лужайках детского парка, хотя мама с Харланом наказали ему глаз с него не спускать, пока они заказывали столик в ресторане. Он обежал все закоулки наполненного приторным запахом и детскими возгласами павильона, иногда натыкаясь на высоченных взрослых, которые против света казались ему безликими и скрывали от него огромные лоскуты неба. К счастью, через несколько минут он все же нашел брата – тот сидел возле карусели и смаковал фруктовую ледышку, зачаровано глядя, как в двух десятках метров у него над головой ревела перевернутая вверх ногами толпа народа в люльке аттракциона.
Норма
После смерти Харлана она впервые пришла на это кладбище.
Она быстро нашла место, где проходила погребальная церемония. У могилы собралось человек двадцать, священник уже начал читать заупокойную. Норма незаметно присоединилась к маленькой группе, предпочтя держаться чуть в стороне и скрывать глаза под темными очками.
В первом ряду стояли двое мужчин и одна женщина примерно одного с ней возраста. Норма догадалась, что это дети Дианы, и с горечью подумала: ей пришлось покончить с собой, чтобы наконец заставить их сдвинуться с места.
Сунуть голову в духовку у себя на кухне.
В том самом доме, где она осталась совсем одна, после того как тремя днями раньше умер от рака легких ее муж.
Диана Мюррей. 1951–2017.
Синди ждала Норму в машине. Церемония продлится недолго, и они сразу же уедут. Норма была многим обязана этой женщине, которая, не пытаясь влезть к ней в душу, подобрала для нее слова утешения в тот драгоценный миг в больничном кафетерии всего через несколько минут после их встречи.