– Есть вещи, о которых я никому не смогу рассказать, особенно полицейским. И обратной дороги у меня уже нет. Только вы способны мне помочь. Они должны расплатиться за то, что со мной сделали. Иначе я просто сойду с ума.
А теперь – в слезы. Только не перегни палку.
– Когда же это случилось?
– Неделю назад. За день до того, как мы с тобой последний раз виделись. Ты тогда точно угадал, что я не в себе.
– Значит, вот почему ты купила у меня пушку? Если честно, Хейли, я даже не знаю, что сказать.
– Тогда ничего не говори, а просто сделай то, о чем я прошу. Я сохраню ваши секреты, а вы – мой. Так мы уж точно сможем друг на друга положиться.
Парни переглянулись. Хейли почувствовала, как они загорелись ненавистью – огнем, который она в них распалила и который мог уничтожить все.
– По рукам, принцесса, мы согласны, – решительно заявил Тайрон. – Эти твари и не подозревают, что их ждет.
В голове у Хейли уже возникла картина жуткой резни, а в душе появилась уверенность, что начиная с этой ночи она будет спать спокойно.
Томми
Целых два дня поисков и метаний по улицам Топики – и никаких ее следов.
Томми, изрядно проголодавшись, остановился напротив «Кей-эф-си» и быстро осмотрелся, прежде чем войти в закусочную. Старенький «Кадиллак», на котором приехал, он угнал накануне утром в Канзас-Сити, и теперь, естественно, ему нужно было подыскать себе другую машину, чтобы не рисковать.
В переполненном зале он сделал заказ и сел за столик у окна, откуда мог видеть свой автомобиль.
Джулия говорила, что поживет у своей подруги. У него был только один выход: прочесать весь город в надежде совершенно случайно напасть на ее след. Шансы, конечно, были ничтожны, и Томми оставалось уповать только на свое упорство. Он знал, что разыщет ее, даже если ему придется застрять здесь не на одну неделю. Этот жалкий бог вряд ли свел бы его с ней, чтобы тотчас их разлучить. И хотя сердце его по-прежнему было занято Тессой, Джулия, как ни одна другая девушка, действовала на него умиротворяюще, и без этого наркотика он уже не мог обойтись. Ну а если им суждено расстаться, они должны напоследок посмотреть друг другу в глаза, проведя вместе последнюю бессонную ночь.
Подойдя к машине, Томми услышал, как на тротуаре закричала старуха, и увидел, что улицу перебегает коренастый малый с дамской сумочкой в руке. Не медля ни минуты, Томми бросился за ним вдогонку через соседние улочки и задние дворы и, настигнув у какого-то склада, одним ударом в лицо вырубил на месте. Затем он подобрал сумочку, огляделся, достал из ветхого кожаного бумажника пару сотен долларов, сунул в карман джинсов, а сумочку выбросил в мусорный бак.
Вернувшись в гостиничный номер, Томми рухнул на кровать, открыл пиво и, прикладываясь к бутылке, стал разглядывать омерзительные обои на стенах.
Вечером он снова выйдет на поиски – на этот раз пешком – и обшарит центр города. По крайней мере, сосредоточившись на этой цели, он освободит голову от всяких подозрений, одолевавших его последнее время.
После встречи в Канзас-Сити Томми, как ни старался, не мог забыть слова Грэма и время от времени жалел о том, что сделал, но все же решил: возвращаться с ним домой было бы ошибкой.
Действительно ли мать ждала его? Была ли она готова все ему простить?
И правда ли, что Грэм хотел поддержать его без всякой задней мысли, вопреки здравому смыслу?
Неужели он упустил возможность начать нормальную жизнь?
Неужели ему и впрямь грозит опасность?
Нет, хватит думать о них.
Прочь фальшивые сантименты.
Отныне никому нельзя верить, даже Дилану, который предал его не задумываясь.
Томми допил бутылку, принял душ и расположился у окна. По улице сновали прохожие – все были заняты обычными делами. Вдалеке, на террасе, собралось десятка два человек, все как один нарядно одетые; временами откуда-то доносились звуки джаза.
У тротуара напротив стоял припаркованный зеленый грузовичок. В кабине с отсутствующим видом сидели двое и, казалось, кого-то ждали. Мимо прошла симпатичная девица в мини-юбке – она тут же привлекла его внимание. И он представил, как без лишних слов и церемоний затаскивает ее в темный уголок. В Топике, такой же иссушенной зноем, как и равнины вокруг, ему стало совсем худо. По сути, Топика чем-то походила на Эмпорию – такая же дыра, только не столь тесная. Ему не терпелось вернуться в Канзас-Сити, в то место, по которому он уже скучал, пусть там и не осталось никаких следов Джулии. Отныне ему предстояло жить там без нее. Думая об этом, Томми почему-то был уверен, что Тессе там тоже понравится и она будет благодарить его за то, что он взял ее с собой в большой город, избавив от скуки прежней жизни.
Он сделает все, чтобы она была счастлива. Он каждый день будет для нее тем мужчиной, которого Джулия так и не успела узнать.
Возле грузовичка остановились две полицейские машины. Из них вышли шестеро в форме – к ним тут же присоединились двое из грузовичка. И они принялись дружно о чем-то спорить, поглядывая на фасад гостиницы напротив.
Томми вскипел от ярости. Он кинулся к кровати, быстро оделся и, выскочив из номера, бросился было к лестнице.
Догадавшись, что они направятся по ней наверх, он, недолго думая, решил взобраться по пожарной лестнице на крышу.
Уму непостижимо. Его нашли, несмотря на то что он принял все меры предосторожности.
Неужели прокололся?
С машиной?
Здесь, наверху, хоть и ощущался ветерок, но дышалось все равно тяжело. От соседнего дома крышу гостиницы отделяла какая-то пара метров. Если разбежаться как следует, можно запросто перепрыгнуть, не опасаясь разбиться об асфальт.
А если он упадет, тогда всему конец. Не будет ни страха. Ни боли. Ничего.
Томми бесстрастно прикинул расстояние, стараясь не думать о пропасти, которая постарается поглотить его в мгновение ока.
Но кто будет по тебе плакать?
Внизу, по улочке, пробежала кошка, и у него закружилась голова. Вверху, в небе, весело гомонили птицы, будто насмехаясь над ним, – очевидно, потому, что ему было не под силу взмыть в воздух. Снизу послышались крики. Томми присел на корточки и, собравшись с духом, посмотрел через парапет вниз в ту самую минуту, когда полицейские вывели из гостиницы двух парней в нижнем белье и в наручниках и рассадили их по своим машинам, запихнув каждого на заднее сиденье. Между тем полуголая бабенка кричала полицейским вслед какие-то гадости, пока они ее не схватили и не положили лицом в асфальт.
Значит, они приходили не по его душу.
Томми упал на спину и, глядя в небо, рассмеялся, чувствуя себя дураком и счастливчиком одновременно.
Вернувшись в номер, он собрал свои пожитки и сунул в рюкзак, решив подыскать на ночь новое прибежище.
Угнанную машину он оставил там, где она стояла, – больше рисковать ему не хотелось. Ничего не поделаешь, Джулию он искал предостаточно. Пошла она к черту – и она тоже.
Утром он отправится на автовокзал и сядет в первый же автобус, который увезет его в другой город – подальше на восток. По приезде на новое место он закупит провизии на целую неделю, запрется в номере мотеля и носа оттуда не высунет.
Впрочем, ему следовало еще кое-что сделать, прежде чем покинуть этот город навсегда.
Томми опустился на кровать и допил остатки виски для храбрости.
Затем вышел из гостиницы, сел в городской автобус и отправился в район Ист-Энд, где проживал Коннор, приятель старшего брата Дилана, и где находился тот дом с цветочными клумбами вдоль фасада.
44.
На сей раз он непременно поймет, почему его неумолимо тянет к этому дому с тех самых пор, как однажды он не отважился переступить его порог.
Как какой-нибудь слабак.
Трусливый мальчишка.
Еще немного – и ты обмочишь штаны.
Некоторое время спустя Томми уже шел быстрым шагом по довольно широкой улице, все еще надеясь в глубине души, что случайно заметит Джулию и та, обрадовавшись неожиданной встрече, позовет его к себе.
А потом, обдавая теплым дыханием его обнаженное тело, попросит у него прощения.
Впрочем, нет, хватит думать о ней.
Чуть дальше трое мальчишек играли в футбол на мостовой, а другие, постарше, гоняли на велосипедах. Это напомнило Томми, как они с Грэмом частенько выбирались на прогулки по полям, лесам и долинам, а домой, случалось, возвращались довольно поздно, и мать всегда ждала их, сидя на крыльце.
Она не находила себе места и таким образом, не говоря ни слова, показывала, что любит их больше жизни.
Томми сразу узнал детский сад с граффити на стене и, свернув на улочку слева, чуть ли не на цыпочках подошел к дому, куда в детстве столько раз приводил его отец посмотреть на злого седовласого дядьку, который там жил.
Но пока его разум отказывался это признавать. Томми чувствовал только, что пришел в то самое место.
На почтовом ящике было выведено лишь имя, наполовину стертое: «Г. Хилл». Из дома доносились звуки какой-то телеигры. Томми прикоснулся пальцами к цветам, потом попробовал заглянуть в окно, благо шторы были раздвинуты.
И, понимая, что не может поступить иначе, подошел к двери и позвонил.
За дверью послышалось ворчание, потом неуверенные шаги – было похоже, что кто-то хромал.
Дверь открыл крупный мужчина лет шестидесяти, с тонкими чертами лица и всклоченными седыми волосами, в клетчатой рубахе и холщовых штанах.
– Здравствуйте, – запинаясь, проговорил Томми, – меня зовут Томми Хьюитт. Вам это может показаться странным, но я, кажется, знаю этот дом.
Хозяин сначала никак не отреагировал, потом его лицо исказилось, и он резко захлопнул дверь у Томми перед носом.
Какое-то время он неподвижно стоял на крыльце. Затем, опасаясь, как бы хозяин дома не вызвал полицию, молча ушел прочь с горьким привкусом во рту.
Остановился он в километре от того дома, возле ржавой баскетбольной стойки на лужайке, и лишь в этот момент понял, что дрожит.