так была мама, с которой было интересно и которая его ценила. И оставаться с ней ему было проще и безопаснее, чем рисковать и терпеть неудачи во внешнем мире.
Не задавалась у Коли и личная жизнь. Ведь чтобы строить с кем-то отношения, надо в них нуждаться. Может быть, ему и хотелось бы познакомиться с девушкой, заняться сексом. Но хотелось не настолько сильно, чтобы ради этого пускаться в неизведанные авантюры. По природе Коля не обладал бурным сексуальным темпераментом и довольствовался мастурбацией. Что же касается отношений, то они у Коли уже были — очень удобные и эмоционально комфортные. С мамой не нужно знакомиться, к ней не нужно притираться, мама не бросит, мама любит тебя любым: никаких эмоциональных рисков. Лена стала беспокоиться, что Коля не пытается строить свою жизнь более активно.
— Пошел бы, познакомился с кем-нибудь, — предлагала она. — Ведь тебе нужны друзья, девушка. Мир такой огромный и прекрасный! Будь посмелее!
Но Коля не умел быть смелее. С мамой было слишком хорошо. С ней просто никто не мог конкурировать. И Лена успокоилась. Они жили вместе и незаметно старели. Все так же играли в «Эрудит» на кухне, только Коле было уже не 10, а 40, а ей — 70. Все так же захватывающе обсуждали книги, новости и разные проблемы человечества.
Лена получила себе собеседника, компаньона на всю жизнь, верного друга, который ее очень любил. Они все делали вместе, они были счастливы. Ее мальчик не умер, как она боялась, но он и почти не жил.
Коля восхищался матерью, но с горечью чувствовал, что не реализует себя, что не понимает, как ему жить, что все однообразно и душновато, что он не стал тем, кем мог бы стать, не реализовал своих способностей, ничего не создал. Ему казалось, что жизнь обманула его или что он сам упустил свои шансы. Впрочем, Коля старался гнать от себя эти мысли — они были слишком безнадежными, и как исправить дело, все равно непонятно.
Когда Лена умерла, Коле было 56, ей — почти 90. Сослуживцы знали его как лысоватого, вечно слегка растерянного дядечку, который чуть что кидался помогать другим — он все хотел быть нужным, — услужливого, суетливого и бесконечно банального. Коля давно перестал мечтать, а понимать себя и других так и не научился — ведь для этого нужно проживать жизнь и приобретать разнообразный опыт. А он как будто состарился, не созрев.
Иногда в разговоре он упоминал «мамочку», и это слово в его устах звучало и трогательно, и как-то неестественно. Становилось неловко, но Коля этого не чувствовал.
Хорошие отношения Коли с матерью мешали его развитию, потому что в их основе была вовсе не только любовь, а главным образом страх матери потерять ребенка. Этот страх передался и выросшему Коле, который разделил его с мамой и решил вовсе не сепарироваться от нее, отказавшись от собственной жизни.
Грустная история, правда?
Я видела много подобных симбиозов на разных стадиях. Как правило, в случае если оба его участника люди умные и критически мыслящие, у них есть шанс «отклеиться» друг от друга и, сохраняя теплые отношения, начать больше жить своими собственными, отдельными жизнями. Если вы — мама, которой хорошо и тепло жить со взрослым ребенком, или если вы уже выросли и не мыслите себя вне материнского гнезда, предлагаю вам сделать следующее.
1. Поверить в то, что сепарация всегда является необходимым условием более полной жизни и для родителя, и для выросшего ребенка. Вам может быть очень хорошо вместе, но некоторые важные вещи становятся лучше видны и достижимы только после того, как вы начнете определять себя как человека отдельного, независимого. Возможно, сама мысль об этом вызывает в вас страх одиночества и «холода». Но ведь вы не собираетесь совсем отдалиться, бросить любимого человека. Вам нужна лишь гибкая дистанция, допускающая варианты: иногда — быть вместе и сидеть в обнимку за столом, иногда — становиться свободнее. Вы сможете сами дозировать холод и тепло. Сейчас у вас есть только тепло, а свободы и холода нет совсем — и это не полезно ни для ребенка, ни для родителя. Особенно эта ситуация вредит ребенку, делая его в долгосрочной перспективе не счастливым и согретым, а зависимым и не прошедшим важнейший этап развития. Сепарация так же необходима выросшему ребенку, как тесная привязанность — малышу!
2. Осознать сепарацию как общую цель. Это парадоксально, но иначе ничего не получится. Если сын будет пытаться отдаляться, мать непременно захочет его вернуть — и ей это удастся. Неудачная и болезненная попытка надолго уменьшит желание сына уйти от своей единственной любви (без мамы холодно и одиноко). Если мать будет сама отталкивать сына, он будет липнуть к ней сильнее, а сама она — чувствовать, что предает своего одинокого малыша. Поэтому браться за это дело нужно только вместе.
3. Аккуратно тяните каждый в свою сторону. Если можете, постарайтесь жить отдельно. Если по внешним или внутренним причинам это невозможно, сознательно сокращайте количество времени, которое проводите вместе. Так как вы поставили общую цель, старайтесь вместе контролировать ее выполнение. Находите способы проводить досуг по отдельности, новые места и новых людей, занятия, в которые не будете посвящать друг друга. Определите для себя меру переносимого одиночества и восполняйте его уже не друг другом, а кем-то или чем-то еще. Возможно, у кого-то из вас так и не будет своей семьи, но вы сможете увлечься чем-то или кем-то и вкладываться в эти вещи, становясь более независимым.
4. Формируйте у себя потребность в свободе и дистанции: что интересного и привлекательного вы можете делать без ребенка (без мамы)? Сами или с помощью незаинтересованного наблюдателя (друга, психолога…) попробуйте определить, какие привычки вашей семьи больше всего мешают сепарации. Что именно стоит делать по-другому, иначе? Как дать друг другу тепло, но при этом сформировать дистанцию и установить новые границы?
5. Среди моих знакомых есть примеры людей, которым просто очень нравится быть родителями, это одно из их жизненных призваний. Возможно (здесь я обращаюсь к матери), это ваш случай, и именно любовь к родительству как процессу не дает вам отказаться от этой желанной роли, в которой вы чувствуете себя компетентной. Понимаю, насколько рискованным может быть подобное предложение, но это не совет, а именно возможность: если, воспитывая первого ребенка, вы понимаете, что вам хотелось бы, чтобы опыт родительства не прекращался (и если у вас есть для этого средства и возможности), — рассмотрите для себя опцию выращивания нескольких детей. В наше время это не зависит напрямую от наличия мужа или партнера. Вполне возможно как родить ребенка для себя (например, путем искусственного оплодотворения), так и усыновить или удочерить маленького. Если у вас будет двое, трое или больше детей, ситуация и ролевой расклад в семье станут совсем другими и риск симбиотического слияния со старшим ребенком практически исчезнет. Правда, у вас появится много других забот — но, возможно, именно они вам и нужны.
Моя копия
В одной из южных европейских стран, на морской набережной, я познакомилась с яркой дамой из Швеции лет 45 и ее девятилетней дочкой. Обе были со вкусом одеты, и я сделала даме искренний комплимент.
— Да, — сказала она с улыбкой, — я с младенчества приучаю дочь к хорошему. Как видите, она — моя копия. Мы всегда одеваемся в одном стиле, предпочитаем одни и те же бренды одежды и косметики.
Приглядевшись, я поняла, что мать и дочь действительно были одеты очень похоже. Они как будто являлись частью одного архитектурного ансамбля, скажем как церковь и часовня. Отметила я и неброский, профессиональный макияж обеих. В то время как другие дети визжа носились по набережной, эта девочка двигалась «как взрослая», подчеркнуто плавно, ее жесты и выражение лица делали ее еще более похожей на мать. В разговоре мать рассказала, что это неслучайно: она специально воспитывает и одевает дочь так, чтобы они гармонировали.
— Нас принимают за сестренок, — сказала дама и улыбнулась дочери.
Та ответила ей очень похожей улыбкой, и они по очереди одинаковым жестом поправили волосы.
Мое восхищение уступило место более противоречивым чувствам. Конечно, по столь короткому, мимолетному контакту нельзя судить о системе взаимоотношений между дочерью и матерью в этой конкретной семье. Но встреча напомнила о проблеме, которая нет-нет да и встречается мне и в жизни, и в практике.
Я говорю о ситуации, когда мать старается, чтобы дочь во всем напоминала ее, была ее копией. Маленькой дочери предписывается не только портретное сходство с родительницей и любовь к тем же брендам, которые носит мать, но и материнские увлечения, способности, черты характера. Это дает матери возможность буквально продолжать себя в ребенке: многим, особенно тем, для кого важна внешность и красота, очень страшно утратить молодость. Стареть не так ужасно, когда рядом есть «такая же я, только молодая», ветвь ее дерева, как бы гарантия вечной, неувядающей молодости. Кроме того, для женщины, которая уделяет большое внимание внешности, важно также, чтобы и ею, и ее ребенком любовались. Дочь становится живым аксессуаром матери, выгодно оттеняя своей свежестью ее зрелую красоту и как бы удваивая ее. Характерны и слова о сестренках: нередко в таких случаях мать стремится выглядеть так, что между ней и дочерью-подростком действительно не видно особой разницы в возрасте. В случае, когда для матери важно не только внешнее, но и внутреннее сходство, она может подчеркивать любовь дочери к «своим» занятиям, например игре на виолончели или теннису, преемственность (ходит в ту же школу, собирается поступать на ту же специальность) и т. д.
Что может быть плохого в этом «тиражировании самой себя в детях»?
Многие дети в определенном возрасте (примерно в 4–7 лет) любят копировать родителей и отчасти «присваивать» их, причем это не зависит от их пола и гендера. Дочь может сжимать губы, как мама, стремиться носить рюкзак, как папа, примерять вещи из маминого шкафа или писать папиной подарочной ручкой.