Елена Евгеньевна просит каждую из мам прокомментировать пример конфликтной ситуации с ребенком.
– Вы приходите после работы домой. Вы устали. Заходите на кухню, а там полный хаос: куча немытой посуды, крошки хлеба везде. Ваш сын-подросток ел не только на кухне, но и в гостиной и оставил везде грязь. Посуда не вымыта. А сын громко слушает музыку, которая явно вам не по вкусу, и это еще сильнее раздражает. Что вы скажете подростку? Опишите свою привычную реакцию на ситуацию.
Женщины начинают делиться своими вариантами.
– Я бы наорала! Я что ему, рабыня? Сразу же заставила бы прибрать все! – первой выпаливает Ирина.
– Я бы попросила, но если бы он не отреагировал, сама бы начала уборку. Но я бы сильно обиделась и день-два не разговаривала с ним, – несмело отвечает Светлана.
– А как бы вы попросили его? – уточняет психолог.
– Я бы сказала: «Прибери сейчас же этот мусор, совесть надо иметь», – искренне отвечает женщина.
– Замечаете ли вы, Светлана, что в такой просьбе содержится элемент упрека?
– И правда, он там есть, – вмешалась Юлия. – Но я бы отреагировала точно так же и даже не заметила бы, что упрекаю.
Остальные женщины ответили примерно так же.
– А теперь вспомните, как в детстве ваши родители говорили вам что-то подобное. Что вы чувствовали в такие моменты, когда мама приходила с работы и упрекала в эгоизме, кричала, обижалась, а потом не разговаривала с вами несколько дней? – продолжает работу с эмоциями женщин Елена Евгеньевна.
– Я помню подобную ситуацию из моего детства, – вспоминает Вероника, – мама тогда ударила меня по спине полотенцем и обозвала эгоисткой и грязнулей. Было очень неприятно, ведь я просто заигралась и не заметила, сколько времени прошло. Мама начала убирать, я хотела помочь, но она оттолкнула меня и не разговаривала потом три дня. Я думала, что мама меня разлюбила. Мне было тогда всего десять. Но так всех воспитывали и воспитывают.
– А меня за то, что не прибрала комнату к маминому приходу, отругали и заперли на неделю и не выпускали гулять с друзьями. Как в тюрьме просидела семь дней. Но ведь мама сказала, чтобы я убиралась в квартире к ее приходу с работы, а я ослушалась. Как еще она могла донести до меня, что надо убирать за собой? Как она приучила бы меня к чистоте? Сейчас у меня дома практически стерильная чистота, и такой чистоплотной я выросла благодаря моей маме, – высказывается Ольга.
– Да, да – поддерживает Ольгу Ирина. – Если бы меня не били в детстве, неизвестно, что бы из меня получилось. А так выросла нормальным человеком. Я благодарна своим родителям за строгость. Детям нужна строгость, чтобы не росли «шалтай-болтаями».
На словах «выросла нормальным человеком» Юля бросила нервный взгляд на подругу, но смолчала.
– Ваши полотенца и сидение в квартире неделю – это что по сравнению со стоянием на коленях в углу три часа, – вставляет с глубокой печалью в голосе Юлия.
– Ну а что, всех так воспитывали раньше, да и сейчас по старинке: в угол, мокрым полотенцем по чему попало, лишение гаджетов, сидение дома взаперти – ничего нового. А то садятся на голову эти дети. Меня вон тоже по лицу мать ударила за свинарник, который я развела в своей комнате. Ничего страшного, выжила, выросла и считаю, что мне строгость на пользу пошла, – добавляет Виктория.
– Ну что ж, у каждой из вас, наверное, найдется такое воспоминание, – мягко прерывает обсуждение Елена Евгеньевна. – Давайте с вами прямо сейчас проведем практическое занятие «Ребенка наказали»:
Сядьте поудобнее, закройте глаза, сделайте несколько спокойных и ровных вдохов и выходов. Представьте себя маленькой. Вы провинились в чем-то перед мамой, например, в порыве творчества разрисовали фломастерами любимую мамину скатерть. Вас отругали или отшлепали, но вы были совсем не согласны с обвинениями и сказали какую-то грубость маме в ответ. Ведь это несправедливо, вы просто рисовали. Вам запретили реагировать злостью на обвинение. Вас поставили в наказание за шкоду и хамство в угол на несколько часов, – Елена Евгеньевна делает небольшие паузы межу фразами. Голос ее становится более мягким и приглушенным. – Вы стоите в углу. Вы зовете маму, просите разрешения выйти из угла, но она не откликается. Она перестала разговаривать с вами. Вы просите прощения из угла, но это не помогает. Мама все равно молчит. Прислушайтесь к себе, что вы чувствуете сейчас, запомните это чувство.
Елена Евгеньевна замечает, как у Юлии и Марины из-под ресниц покатились слезы по щекам.
– Что на самом деле вам сейчас хотелось бы услышать от мамы? Какие слова вместо крика и обвинений, вместо игнорирующего молчания? Что могло бы вам помочь услышать их просьбы вместо наказаний и упреков? Какие это слова? После того как вы представили, что мама говорит вам эти слова, что вы чувствуете? Запомните эти чувства и медленно возвращайтесь в пространство нашей комнаты. Сделайте вдох-выдох и откройте глаза.
– Я бы так хотела, чтобы она подошла ко мне и сказала, что понимает: я заигралась и нашкодила, что я не знала, что на скатерти не рисуют и… – Наталья запнулась, – мне бы хотелось, чтобы она обняла меня.
– Наверное, так бы вы гораздо лучше услышали свою маму и не грубили бы ей, защищаясь, – комментирует психолог.
– А мне бы хотелось того же самого: понимания и чтобы она разрешала мне проявлять свою злость, когда она на меня нападает со своими упреками, – добавляет Марина.
– Хорошее замечание, – отвечает Елена Евгеньевна. – И я поясню, почему это важно. Родители, которые разрешают своим детям естественным образом реагировать на физическое и эмоциональное насилие, минимизируют последствия психологической травмы.
Самый большой подарок, который может сделать родитель своему ребенку, – не отнимать у него право быть агрессивным, злиться, плакать, проявлять открыто свои чувства и реакции на давление, насилие или наказание.
Если ребенку запрещать плакать и кричать, когда ему больно и обидно, – это двойное насилие, что приводит его к огромным психоэмоциональным проблемам в жизни.
– О! Ну да! Хочу игрушку в супермаркете, мама отказала, падаем на пол и реагируем истерическими воплями, – скептически комментирует речь психолога Ирина.
– Я понимаю, насколько сложно это уложить в какую-то определенную систему отношений с ребенком и соблюсти баланс твердости и мягкости, – неожиданно поддерживает ее Елена Евгеньевна. – Когда родитель отказывает в чем-то – это одно, а если заставляет делать что-то, применяет физическое или эмоциональное насилие – совсем другое. Что касается истерик малышей: да, ребенку нужно дать покричать и ослабить напряжение, но при этом оставаться рядом с ним, твердо повторяя, например, что сто первую игрушку мы не будем покупать. Дети еще не умеют выражать словами свои чувства, поэтому они кричат или подавляют их, опасаясь наказания.
Принять право ребенка на истерику и крик непросто. И я хочу вам привести пример, который лично наблюдала на пляже, сидя в кафе за столиком. Мимо шла молодая мама с малышкой лет трех. Девочка закатила истерику: упала и билась головой о песок, дергала ножками. При этом звук ее голоса заглушал музыку в кафе. Я ожидала чего угодно от мамы, но только не того, что она присядет на морской камень рядом с плачущей дочерью и будет спокойно молча смотреть на нее теплым, любящим взглядом. Истерика продлилась менее пяти минут. Девочка встала и, всхлипывая, пошла с протянутыми ручками в объятия к маме.
– Вот это терпение у мамы! Я бы отругала ее за истерику! – восклицает Ирина.
– Если бы мама ее отшлепала или отругала, истерика не прекратилась бы еще долго, и это травмировало бы малышку. Мама поступила мудро: она дала понять дочери, что принимает ее чувства, даже такие неприятные, как злость. В моменты проявления гнева мама не покидает дочь, не обижается на нее, не манипулирует ею, но сохраняет свои личные границы, не идет у ребенка на поводу.
Очень важно понимать, как ваши поступки, слова и реакции отразятся на чувствах ребенка. У родителей должна быть развита эмпатия. Эмпатия – это умение сопереживать, прогнозировать чувства другого человека и быть внимательным к ним. Высшая степень эмпатии – сострадание. Без него нам не вырастить здоровых детей. Но когда родители оскорбляют, обвиняют и бьют детей – разве они думают о том, что при этом чувствуют их дети?
– Нет, не думаем. Мы только в своих эмоциях эгоистично погрязаем, думаем о том, чтобы нам было удобно, – грустно отвечает Юлия.
Елена Евгеньевна уже отметила для себя, что Юлия, Наталья и Светлана открыты для осознания своих ошибок и готовы к изменениям. Они проявляют чувствительность во время практик и способны воспринимать новые знания. Хуже обстоят дела с эмпатией и управлением собственными чувствами у Ирины, Марины, Виктории, Ольги и Вероники. Женщины словно отгородились от мира чувств, заблокировав малейшую возможность ощутить свою уязвимость. Но Елена Евгеньевна понимает, что это последствия их собственных детских травм, поэтому терпеливо и внимательно относится к их негативным и скептическим реакциям.
– Так подскажите все-таки, Елена Евгеньевна, как мама должна была правильно отреагировать, когда пришла домой уставшая, а ребенок создал такой беспорядок? И ведь это не маленький трехлетний ребенок, речь идет о подростке! – спрашивает Вероника, возвращая разговор к ранее приведенному психологом примеру. Видимо, этот вопрос не давал женщине покоя: «каким образом все-таки реагировать, не травмируя ребенка и избегая упреков?»
– Давайте попробуем составить «я-сообщение» для этой ситуации. Это может быть такой вариант: «Я очень устала после работы, и меня сильно раздражает (угнетает) беспорядок дома и громкие звуки. Пожалуйста, помой после себя посуду, и я очень тебя прошу, слушай, пожалуйста, музыку в наушниках», – предлагает Елена Евгеньевна.
– А если он не среагирует на это и будет продолжать слушать свою музыку? – засомневалась Светлана. – Что тогда?
– Если ваш ребенок уже привык к упрекам, не слышит ничего, кроме них, и реагирует только на угрозы, крик и манипуляции, вам может оказаться не так просто переучить его слышать «я-сообщения», но это стоит того. Необходимо несколько раз повторить «я-сообщение», и желательно это делать, подойдя к ребенку, посмотрев ему в глаза и обратившись к нему по имени. Если же и это не поможет, тогда нужно осознать, что он уже привык к упрекам, и отдельно поговорить с ним о его чувствах и злости на вас.