– Вопрос вот в чем, – резко сказал он. – Мы ждем, пока вода спадет, или же атакуем немедленно?
– А когда она спадет в достаточной мере? – спросил тил Лоэсп.
– Возможно, до начала следующей короткой ночи, когда зайдет Узретин. Ночь будет совсем короткой – всего три часа. Потом восходит Трескер. Инженеры клянутся, что успеют к этому времени. Отдельные участки русла могут остаться заиленными. Кое-где канал можно перейти вброд уже сейчас.
– А мы в состоянии выявить, где какие участки?
– Мы пытаемся. – Фельдмаршал кивнул, указывая на особенно крупного кауда с двумя всадниками, который низко летел над отступающими водами. – Вот один из инженеров – он осматривает местность сверху. Большинство их считает, что нужно дождаться восхода Трескера. Это благоразумно. Даже если нам удастся найти сейчас несколько сухих мест, атакующие части будут слишком скученны и уязвимы. Лучше наступать широким фронтом.
– Но разве не выгоднее начать наступление как можно скорее? – спросил тил Лоэсп. – Если все наши силы готовы, я думаю, что мешкать не следует.
– Возможно. Похоже, у них маловато людей на том берегу, хотя у нас есть сообщения о множестве дорог и подходов. Не исключено, что они там. И глубоко зарылись в землю.
– А рвы по эту сторону – они ведь примитивные и неглубокие?
– Да. Но это вовсе не означает, что на другой стороне так же. Может, они оставили рвы в таком виде, чтобы ввести нас в заблуждение.
– Я думаю, мы слишком уж осторожны, – сказал тил Лоэсп. – Чем дольше мы ждем, тем больше у них времени, чтобы собрать наличные силы.
– Но и наши подкрепления тоже подтягиваются. А если будут подходить части противника, мы заметим. Но пока разведчики ни о чем таком не сообщают. Впрочем, туман от Водопада слишком густой, и дальше тридцати километров мы ничего не видим. Речные туманы, возможно, позднее ухудшат видимость и здесь, особенно ранним утром Трескера. Но мы сможем воспользоваться этим к своей выгоде.
– Я считаю, что мы должны атаковать сейчас.
– Если у них достаточно войск, – Верребер кивнул на противоположный берег, – то немедленная атака может стоить нам проигрыша войны.
– Вы слишком осторожны, Верребер. Они сломлены. Мы должны воспользоваться взятым темпом. Даже если они хорошо подготовлены и временно отбросят нас, война не будет проиграна. Сейчас даже на земле противника мы можем позволить себе большие потери, чем он.
– К чему такая спешка? К чему вообще потери? Всю ночь мы будем вести непрерывный артобстрел, а к утру бросим в наступление подавляющие силы и легко их сломим. Людям и технике так или иначе нужен отдых, тил Лоэсп. Атаковать с ходу – безрассудство, велик риск больших потерь. Мы можем отразить любую их атаку, но только в том случае, если наши силы не будут рассеяны.
– И однако, чтобы не терять темпа – пусть даже на том берегу придется остановиться и перевести дыхание, – мы предпримем атаку, как только выявим пригодные для переправы места.
Верребер распрямил плечи и вытянулся во весь рост, глядя на тила Лоэспа поверх своего громадного крючковатого носа.
– Я вас не понимаю, тил Лоэсп. Сначала вы даете им отсрочку, выбрав этот обходной маршрут, а потом заставляете нас мчаться быстрее лиджа.
– Таким образом я сохраняю баланс.
Фельдмаршал холодно посмотрел на него:
– Я не советую вам проводить эту атаку, тил Лоэсп.
– Я понял. – Тил Лоэсп ехидно улыбнулся. – И тем не менее.
Верребер бросил взгляд на бескрайнюю равнину сверкающего песка, на водную рябь у другого берега и вздохнул.
– Как угодно, ваше превосходительство, – сказал он, чуть поклонился и пошел прочь.
– Минуточку, фельдмаршал.
Верребер развернулся и посмотрел на него хмурым взглядом.
– Пленных не брать, – велел тил Лоэсп. – Кроме нескольких – для допроса.
Верребер смотрел на него несколько мгновений, потом чуть заметно поклонился и вновь отвернулся.
– И вы не убивали прежде? – спросил Фантиль.
– Конечно нет!
– И никогда не пускали кровь, не участвовали в драках?
Орамен покачал головой:
– Да я и к мечу никогда не прикасался. О пистолете уже не говорю. Отец не хотел, чтобы я становился воином. Эту судьбу он готовил Элиму. В запасе был Фербин, хотя и мало подходил для этого – наверное, потому, что отец целиком сосредоточился на Элиме. Отец чувствовал, что Фербин разложился, прошел путь от зрелости до гнилости еще до того, как окончательно стал мужчиной. Я был слишком юн для бойца, когда отец отводил для нас роли и планировал будущее. Предполагалось, что я стану ученым, мыслителем, аналитиком, футурологом.
Орамен фыркнул. Фантиль налил еще немного холодного сладкого вина в его хрустальный бокал. Они сидели в личных апартаментах секретаря двора. Орамен не знал, с кем поговорить после покушения. Постепенно его мысли обратились к Фантилю.
– Значит, вы повели себя на редкость умело, так? – сказал Фантиль. – Многие мужчины, считающие себя храбрецами, в подобных случаях проявляют трусость.
– Сударь, вы что, не слышали? Я чуть сознание не потерял. Мне пришлось сесть, чтобы не упасть. И потом, у меня был пистолет. Иначе я бы не сидел сейчас с вами. И не смог бы даже защитить себя, как подобает благородному человеку.
– Орамен, – мягко сказал Фантиль, – вы все еще молоды. И потом, вы ведь не забыли вооружиться. Благоразумное решение, не правда ли?
– Оказалось, что благоразумное. – Орамен приложился к бокалу.
– Тех, кто напал на вас, не особенно заботил этикет.
– Вот уж точно. Я так думаю, они предпочли нож пистолету только потому, что выстрелы разнеслись бы на полгорода. Если, конечно, нападавшие не были голубых кровей, – ухмыльнулся Орамен. – Такие презирают пистолеты, считая достойным оружием лишь клинок. Хотя, кажется, на охоте ружье сейчас используют в любом захолустье.
– И они убили вашего лучшего друга.
– Да, Тоува… Зарезали. Он был очень удивлен, – с горечью сказал Орамен. На его лбу появилась морщинка. – Очень удивлен… – задумчиво повторил он.
– Не вините себя, – сказал Фантиль, и тут пришел его черед хмурить лоб. – Что?
Орамен покачал головой:
– Просто вспомнил, как Тоув сказал: «Не меня», когда… – Он отер рукой лицо. – И до того, у двери… – Несколько мгновений он смотрел в потолок, потом решительно тряхнул головой. – Нет. Что я говорю? Он был моим лучшим другом. Он не мог. – Его пробрала дрожь. – Какое несчастье – человек умирает, спасая меня, а я еще обвиняю его.
И принц снова приложился к бокалу.
– Полегче, молодой человек. – Фантиль с улыбкой кивнул на бокал.
Орамен тоже посмотрел на бокал, желая что-то возразить, но потом поставил его на стол между собой и Фантилем.
– Это я виноват, Фантиль, – сказал он. – Я пропустил Тоува перед собой там, у двери, и сделал глупость – прикончил того, которого ранил в грудь. А так можно было бы узнать, кто их подослал.
– Думаете, кто-то их подослал?
– Вряд ли они караулили у двери, ожидая первого встречного, чтобы его ограбить.
– Тогда кто же?
– Не знаю. Я размышлял над этим, но понял, что подозреваемых чертовски много.
– Кто они?
Орамен посмотрел на собеседника:
– Те, о ком вы подумали.
Фантиль выдержал взгляд принца и кивнул:
– Да-да. Но кто именно?
Орамен покачал головой:
– Делдейнские шпионы, республиканцы, радикальные парламентарии, семья, когда-то заимевшая зуб против королевской фамилии, обанкротившийся букмекер, который принял меня за Фербина. Кто знает? Или даже анархисты… хотя они, похоже, больше существуют в голове их непримиримых противников.
– Кто больше всего выигрывает в случае вашей смерти? – поинтересовался Фантиль.
Орамен пожал плечами:
– Рассуждая строго логично, наверное, тил Лоэсп. – Он посмотрел на секретаря, который встретил его взгляд с привычно-безучастным выражением. Орамен снова покачал головой. – Да, я о нем подумал, но если не доверять ему, кому тогда доверять? Вам, Харн, Тоуву – да примет МирБог его душу – всем. – Орамен сложил пальцы в кулак и ударил ближайшую подушку. – Зачем я убил того раненого? Нужно было оставить его в живых! – Он уставился на секретаря. – Уж я бы сам вытащил правду из этого пса – хоть клещами, хоть раскаленным железом.
Фантиль на мгновение отвел взгляд.
– Ваш отец чурался подобных методов. И прибегал к ним лишь в самых крайних случаях.
– Что ж, – сконфуженно проговорил Орамен, – я полагаю, таких… вещей следует избегать. Лучше их… поручать кому-нибудь.
– Нет, – сказал Фантиль. – Он мог при этом присутствовать, да… Но это единственное, насколько мне известно, что вызывало у него тошноту.
– Да, конечно, – сказал Орамен с внезапным смущением. – Честно говоря, сомневаюсь, что я смог бы это сделать. Я бы упал в обморок. Или убежал. Точно-точно.
Он снова наполнил свой бокал и снова поставил его.
– Вам понадобится новый конюший, принц, – сказал Фантиль, явно желая сменить тему. – Уверен, вам его скоро подберут.
– Наверняка это сделает экзальтин Часк, – сказал Орамен. – Тил Лоэсп оставил меня на его «попечение», пока сам отсутствует. – Он покачал головой.
– Пожалуй. Однако позвольте подать идею. Предложите экзальтину человека, выбранного вами.
– Но кого? – Орамен посмотрел на секретаря. – У вас есть какие-то соображения?
– Есть, ваше высочество. Граф Дроффо. Он молод, но умен, серьезен и надежен, предан вашему покойному отцу и королевской фамилии. А кроме того, он лишь недавно появился в Пурле и – как бы это сказать? – не полностью заражен цинизмом двора.
Орамен задержал взгляд на Фантиле:
– Дроффо. Да. Я помню его со дня смерти отца.
– И к тому же, ваше высочество, пора вам обзавестись собственным преданным слугой.
– Прекрасно, организуйте и это, пожалуйста. – Орамен пожал плечами. – Должен ведь я кому-то верить, секретарь двора. Я решил верить вам. – Принц допил свой бокал. – Вот сейчас я верю, что вы наполните мой бокал, – хихикнул он.