– Мне нужно о многом вам рассказать, Хирлис, – заявил Фербин. – Правда, хороших новостей у меня нет. Но сначала скажите, как к вам обращаться. Какая у вас должность?
Хирлис улыбнулся и снова поглядел вбок:
– Хороший вопрос, вам не кажется? – Он посмотрел на Фербина. – Называйте меня советником. Или верховным главнокомандующим. Трудно сказать.
– Выберите что-нибудь одно, милостивый государь, – предложил Холс. – Будьте так добры.
– Позвольте мне, – холодно сказал Фербин, взглянув на невинно улыбающегося Холса, – представить вам моего слугу Хубриса Холса.
– Господин Холс, – сказал Хирлис, кивая.
– Милостивый государь…
– «Государь» тоже подойдет, – задумчиво сказал Хирлис. – Так меня все называют. – Тут он заметил, что Фербин стоит с натянутым видом. – Принц, я знаю, вы с самого совершеннолетия обращались к отцу «государь». Что ж, ублажите меня таким обращением. Я здесь вроде короля, более могущественного, чем ваш отец даже в его величайшие моменты. – Он усмехнулся. – Если только он не захватил весь пустотел. А? – Он снова повернул голову. – Да-да, Сурсамен есть пустотел, если кто еще не знает, – сообщил он невидимому спутнику.
И тут Фербин (Холсу показалось, что взгляд его остается напряженным) вновь обратился к Хирлису:
– Итак, сударь, я должен о многом рассказать.
Хирлис кивнул в сторону сосудов за их спинами, где тела легонько покачивались в жидкости.
– Захваченные в плен враги, – пояснил он. – Им сохраняют жизнь. Подлечивают немного. Мы очищаем им мозги, и они становятся нашими шпионами, наемными убийцами, живыми бомбами или разносчиками болезней. Идемте. Мы найдем вам место, чтобы полежать. И одежду получше. В этой вы напоминаете насекомых-палочников.
Принц и Холс последовали за ним к открытому экипажу без дверей. Невидимые прежде фигуры вышли из темноты со всех сторон, так, словно составляли с ней одно целое. На незнакомцах была почти черная камуфляжная форма, в руках – уродливые огнестрелы. Фербин и Холс замерли на месте, когда четыре тени быстро и беззвучно окружили их. Но Хирлис, даже не оглянувшись, махнул рукой, сел за руль маленького экипажа и сказал:
– Моя охрана. Не волнуйтесь. Садитесь.
Поняв, что темные фигуры ему не угрожают, Фербин обрадовался их присутствию. Хирлис, видимо, зачем-то говорил именно с ними.
У Ксайда Хирлиса была прекрасная кухня в глубине скалы, под многокилометровой толщей породы. Зал имел куполообразную форму, слуги – юноши и девушки – бесшумно скользили взад-вперед. На каменном столе оказались весьма красочные и экзотические блюда – и ошеломляющее разнообразие бутылок. Еда была великолепной, хоть и иноземной, напитки лились рекой. Фербин приступил к своей истории лишь по окончании трапезы.
Хирлис слушал принца, задав по ходу дела всего один-два вопроса. Когда Фербин замолк, он кивнул:
– Примите мое искреннее сочувствие, принц. Меня больше печалит даже не сама кончина вашего отца, а ее обстоятельства. Нериет был воином и ожидал и заслуживал смерти воина. Судя по вашему рассказу, его убили трусливым и жестоким образом.
– Спасибо, Хирлис, – сказал Фербин, опустил глаза и громко шмыгнул носом.
Хирлис, казалось, не заметил этого. Он не сводил взгляда со своего бокала с вином.
– Я помню тила Лоэспа, – сказал он, затем помолчал и тряхнул головой. – Если он лелеял в душе такое предательство, то, значит, и меня провел. – Хирлис снова посмотрел вбок. – Вы там наблюдаете? – негромко спросил он. На этот раз в зале точно никого не было, к кому он мог бы обратиться: четверых охранников Хирлис отпустил у входа в свои покои, а слугам приказал оставаться за порогом трапезной, пока их не позовут. – Это часть развлечения? – все так же негромко спросил Хирлис. – Записано ли убийство короля? – Он поднял глаза на Фербина и Холса.
Хубрис попытался было обменяться взглядом с принцем, но тот опять напряженно смотрел на Хирлиса. Нет, Холс не желал с этим мириться.
– Извините меня, сударь, – сказал он Хирлису. Краем глаза Холс видел, что принц пытается привлечь его внимание. Да и черт с ним, подумал он и продолжил: – Позвольте узнать, с кем вы говорите, когда смотрите так?
– Холс! – прошипел Фербин и фальшиво улыбнулся Хирлису. – Мой слуга не обучен хорошим манерам.
– Нет, принц, он просто любопытен, – сказал Хирлис, чуть заметно улыбнувшись. – В каком-то смысле, Холс, я этого не знаю, – мягко сказал он. – А возможно, ни к кому и не обращаюсь. Однако подозреваю, что разговариваю со множеством народа.
Холс нахмурился, уставившись туда, где находились последние невидимые собеседники Хирлиса. Тот улыбнулся и махнул рукой, словно отгоняя дым.
– Физически они здесь не присутствуют, Холс. Они наблюдают – скажем так, возможно, наблюдают – с большого расстояния посредством шпиоботов, пылектронов, нанотеха – называйте как хотите.
– Я и в самом деле могу называть их по-разному, сударь: эти слова для меня ничего не значат.
– Холс, если ты не можешь вести себя, как подобает благородному человеку, – решительно сказал Фербин, – то будешь обедать с другими слугами. – Принц посмотрел на Хирлиса. – Наверное, я слишком потакал ему, сударь. Приношу извинения от его имени и от своего.
– Извинений не требуется, принц, – ровным голосом сказал Хирлис. – И потом, это мой стол, а не ваш. И Холс будет сидеть за ним, пусть он и не обучен, по-вашему, хорошим манерам. Слишком многие вокруг меня боятся лишний раз обратиться ко мне. Я рад, что хоть кто-то не боится.
Оскорбленный Фербин откинулся на спинку стула.
– Думаю, за мной наблюдают, Холс, – продолжил Хирлис, – с помощью крошечных устройств: невооруженным глазом, даже таким, как мой, не разглядишь. А уж мой глаз остёр, хоть и не так, как прежде.
– Шпионы врага, сударь? – спросил Холс и поглядел на Фербина, который демонстративно отвернулся.
– Нет, Холс. Шпионы, посланные моим же народом.
Холс понимающе кивнул, хотя по-прежнему задумчиво хмурил лоб.
Хирлис посмотрел на Фербина:
– Принц, ваше дело гораздо важнее всего этого. Но пожалуй, я должен отвлечься, чтобы рассказать о себе и своем положении.
Фербин коротко кивнул.
– Когда я… с вами, среди вас, на Восьмом давал с разрешения нарисцинов советы вашему отцу, Фербин… – Хирлис глядел на принца, но обращался к обоим сарлам, – я находился на службе у Культуры, смешанной пангуманоидно-машинной цивилизации, одной из Оптим, как вы говорите, то есть цивилизации несублимированных старших групп первого ряда. Я был агентом Контакта – той части Культуры, что занимается… иностранными делами, скажем так. Контакту поручено обнаруживать цивилизации, еще не вошедшие в галактическое сообщество, и налаживать с ними связи. Я тогда еще не принадлежал к разведывательному, шпионскому подразделению Контакта, стыдливо называемому Особыми Обстоятельствами… хотя, по мнению ОО, мое подразделение в то время явно вторгалось в сферу их интересов. – Хирлис ехидно улыбнулся. – Вот вам могущественные анархическо-утопистские цивилизации, раскинувшиеся на всю галактику! Их тайные военизированные службы постоянно грызутся между собой.
Хирлис вздохнул.
– Позднее я все-таки стал агентом Особых Обстоятельств и сегодня больше сожалею об этом, чем горжусь. – Улыбался он и в самом деле печально. – Если ты покидаешь пределы Культуры – а люди делают это все время, – тебе сообщают о твоих обязательствах в случае обнаружения цивилизации, которая может заинтересовать Контакт… Я делал все предписанное Контактом – тот до мельчайших подробностей смоделировал ситуацию на Восьмом. А потому, вручая королю Хауску план кампании, предлагая оружейникам изготовлять снаряды вместо ядер или нарезные ружья вместо гладкоствольных, я прекрасно представлял себе все последствия. В принципе, образованный культурианец может сделать то же самое бесконтрольно, без всякой помощи и не задумываясь о последствиях. Или хуже того: отлично зная о последствиях. Если вдруг такой человек захочет стать королем, или императором, или кем угодно, знания дадут ему неплохой шанс. – Хирлис взмахнул рукой. – Но по-моему, эти страхи преувеличены. Знания в Культуре ничего не стоят. Но вряд ли кто-нибудь из ее граждан обладает нужным бессердечием, чтобы искусно использовать эти знания в менее великодушных обществах. И тем не менее, когда вы покидаете Культуру, желая обосноваться в месте вроде этого или вроде Восьмого, за вами устанавливают наблюдение. Всевозможные приборы следят за вами, чтоб вы не натворили никакой пакости.
– А если человек все же замыслит какую-нибудь пакость? – спросил Холс.
– Вас остановят, господин Холс. Воспользуются приборами наблюдения или пришлют людей или другие приборы – и вернут все в прежнее состояние. Или крайнее средство: вас похищают и возвращают назад, чтобы отчитать как следует. – Хирлис пожал плечами. – Если вы покидаете ОО подобно мне, предпринимаются дальнейшие меры предосторожности. Некоторые ваши способности ограничивают или вообще отнимают, чтобы у вас почти не было преимуществ перед местными. И наблюдают за вами куда пристальнее, хотя и не так явно. – Хирлис снова посмотрел вбок. – Я полагаю, мою беспристрастность оценивают здесь по достоинству. Я горазд на ошибки. – Он снова повернулся к сарлам. – Насколько я понимаю, большинство людей делают вид, будто такого наблюдения не существует. Я же, напротив, разговариваю с наблюдателями. Итак, теперь вы все знаете. И надеюсь, понимаете. А вы подумали, что я спятил?
– Ни в коем случае! – тут же возразил Фербин, а Холс сказал:
– Именно так, сударь.
Хирлис улыбнулся и слегка потряс свой бокал, глядя, как вихрится вино.
– Нет, вполне возможно, я спятил. Спятил – потому что остаюсь здесь; спятил – потому что все еще связан с войной. Но что касается наблюдения, тут с моими мозгами все в порядке. Я знаю, что за мной наблюдают, и я даю понять наблюдающим за мной, что знаю об этом.
– Мы вас прекрасно понимаем, – сказал Фербин, стрельнув взглядом в сторону Холса.