Лифт был одним из более чем двадцати подобных устройств, прикрепленных к громадной карусели, висевшей прямо над жерлом башни Пандил-фоа, диаметром в тысячу четыреста метров. Карусель предназначалась для подачи нужного лифта – наподобие патрона в громадном револьвере – в одну из вторичных труб, ведущих к основной башне, которая обеспечивала спуск на любой уровень.
Компьютер диспетчерского пункта, исполнивший ряд команд, был полностью (хотя и ошибочно) уверен, что все его действия получили необходимое разрешение, что карусель в девяноста метрах под ним надлежащим образом переместила лифт из внешнего кольца во внутреннее и кабина оказалась над одной из труб. Кабина была опущена, подготовлена, а потом перехвачена двумя гигантскими, замысловатой конструкции шайбами. Жидкости были спущены и откачаны, вращающиеся шлюзы отворены и затворены, а кабина скрытно спустилась и повисла в вакууме прямо над темной шахтой глубиной в тысячу четыреста километров и практически пустой. Кабина сообщила, что готова к спуску. Машина диспетчерского пункта дала разрешение. Кабина ослабила сцепление со стенками труб и начала падать под воздействием одной лишь гравитации Сурсамена.
Как Анаплиан и предупреждала Фербина с Холсом, эта часть плана исполнилась без сучка без задоринки. Кратер Оэртен на поверхности Сурсамена окружал воронкообразное устье башни Пандил-фоа и был отделен от него только вторичной структурой. Корабль без всякого труда (сперва проверив несколько тысяч раз свои координаты и осуществив тестовое телепортирование нескольких сотен микроскопических пылинок) Переместил их прямо в лифт. Вмешаться в работу компьютерных матриц октов (они едва ли заслуживали названия ИР) для Разума «Человеческого фактора» было плевым делом.
Они избрали скрытный способ подхода и прибыли к Сурсамену получасом ранее, без всякого шума и (насколько им было известно) незаметно для всех. Приближаясь к планете, «Человеческий фактор» несколько дней моделировал и репетировал тактику с использованием уже имевшихся у него детальных знаний о системах октов и нарисцинов. Теперь он был уверен, что сможет Переместить пассажиров прямо в лифт, не высаживая на поверхности. Так и произошло.
Джан Серий все это время наскоро обучала Фербина и Холса некоторым оборонительным и наступательным технологиям Культуры – до того уровня, который, по ее мнению, они могли освоить. Считалось, что наиболее изощренные боевые системы Культуры скорее могли убить неумелого пользователя, чем того, против кого они применялись. Но и оборонительные системы, неспособные вас убить (ведь именно это они и должны были предотвращать), могли напугать до полусмерти, поскольку в случае опасности реагировали быстро и жестко.
Двое сарлов быстро привыкли к своим стандартно-черным скафандрам, гладким, оснащенным огромным числом устройств, приборов и подсистем – о некоторых Фербину и Холсу даже знать было не положено. Лицевая часть разделялась на две – верхнюю и нижнюю, которые по умолчанию были прозрачными, что позволяло наблюдать за выражением лица.
– А если я захочу почесаться? – спросил Холс у Хиппинса. – У меня все жутко чесалось, когда я надел мортанвельдский скафандр для плавания – нам тогда показывали один из их кораблей. И это было просто невыносимо.
Они стояли на палубе ангара. Там было тесно даже по масштабам ангара, но более обширного пространства на корабле не имелось.
– Никакого зуда не будет, – сказал аватоид. – Скафандр при внутреннем контакте гасит подобные ощущения. Вы будете чувствовать прикосновение, температуру и всякое такое, но не до болевого уровня. Скафандр частично демпфирует зуд и частично защищает от повреждений первого уровня.
– Как умно, – проронил Фербин.
– Это очень умные скафандры, – улыбаясь, сказал Хиппинс.
– Я не слишком уверен, что мне нравится быть спеленатым, сударь, – сказал Холс.
Хиппинс пожал плечами:
– В таком скафандре вы становитесь новой, гибридной сущностью. Полный контроль над своим телом утрачивается, точнее сказать, полная незащищенность, но зато возрастают ваши боеспособность и выживаемость.
Анаплиан с задумчивым видом стояла рядом. Фербин и Холс оказались усердными и внимательными учениками. Правда, Фербин постоянно брюзжал, что-то ему мешало, но что именно – ни он, ни его сестра так и не смогли определить. Наконец корабль предложил оснастить его еще одним видом оружия или таким же, как у его слуги, только более мощным. Проблема решилась. Анаплиан попросила Фербина взять одно из двух гиперскоростных кинетических ружей, обнаруженных на оружейном складе корабля, – то, что поменьше. Сама она взяла ружье побольше. После этого никаких трений не возникало.
На Джан Серий качество скафандров произвело сильное впечатление.
– Очень продвинутые, – сказала она, нахмурившись.
Хиппинс засиял:
– Спасибо.
– Мне кажется, – медленно произнесла Анаплиан, сканируя скафандры при помощи своих вновь обретенных способностей, – корабль должен был иметь эти скафандры на борту. А если он сделал их сам из ничего, то должен обладать доступом к самым изощренным и – позволю заметить – строжайше засекреченным технологиям, известным лишь небольшому спецподразделению Культуры. И вы знаете, что имя ему – «Особые Обстоятельства».
– Неужели? – весело проговорил Хиппинс. – Как интересно.
Они плавали над полом кабины. Когда та пошла вниз, вода стала уходить в емкости под полом. Прошло несколько минут – и они уже были в сухом, хотя все еще пахнущем сыростью, почти полусферическом пространстве диаметром пятнадцать метров. Фербин и Холс откинули нижние и верхние лицевые части шлемов.
– Ну вот мы и дома, ваше высочество, – радостно сказал Холс. Он оглядел стены лифта. – Хотя пока и не совсем.
Джан Серий и Хиппинс не стали поднимать лицевых щитков. Одеты эти двое были, как и сарлы, в темные обтягивающие скафандры, каждый из которых, как вполне серьезно заявила Джан Серий, был в несколько раз разумнее, чем вся компьютерная матрица октов на Сурсамене. Кроме странных шишечек и выступов, у каждого из скафандров были небольшие обтекаемые грудные и спинные мешки, а на спине скафандров Хиппинса и Джан Серий – вытянутые трубчатые выступы, которые могли превращаться в нечто удлиненное, темное и стреляющее, хотя язык не поворачивался назвать это ружьями. У Фербина и Холса были штуковины размером с полружья (назывались они ЭОКР и стреляли светом) и до смешного маленькие пистолеты. Фербин надеялся получить что-нибудь более впечатляющее, и его утешили довольно крупным гиперскоростным ружьем.
Скафандры к тому же имели встроенные оборонительные и наступательные системы, явно слишком сложные, чтобы вверять управление ими обычным людям. Фербина это несколько обескуражило, но ему сказали, что делается это ради его же блага. Впрочем, и эти слова не показались ему слишком утешительными.
– В том маловероятном случае, если произойдет серьезный огневой контакт и скафандры решат, что вам угрожает опасность, – сказала Джан Серий двум сарлам, – они возьмут управление на себя. Человеческая реакция отстает от действий высокотехнологичных устройств, а потому прицеливаться, стрелять и уклоняться от огня за вас будут скафандры. – Увидев разочарование на их лицах, Анаплиан пожала плечами. – Так и во всех войнах – месяцы ужасной скуки, разбавленные мгновениями сплошного ужаса. Эти мгновения иногда длятся тысячные доли секунды, и схватка заканчивается прежде, чем ты соображаешь, что она началась.
Холс посмотрел на Фербина и вздохнул:
– Добро пожаловать в будущее, ваше высочество.
Старый знакомый Джан Серий, автономник Турында Ксасс, был телепортирован вместе со всеми, закрепленный на бедре ее скафандра, – еще одна ромбовидная выпуклость. Сразу же после Перемещения он отделился от Анаплиан и парил над всеми, а теперь, когда вода сошла, вроде бы обследовал влажные стены лифта. Холс, прищурившись, внимательно наблюдал за маленькой машиной, поворачивая вслед за ней голову.
Автономник опустился перед ним.
– Могу я что-нибудь для вас сделать, господин Холс? – спросил он.
– Я давно хотел спросить, как штуки вроде вас умудряются парить в воздухе.
– Ну, это совсем легко, – сказал автономник, снова взмывая вверх.
Холс пожал плечами и принялся жевать маленький листик крайла – он упросил «Человеческий фактор» изготовить для него это лакомство.
Джан Серий сидела, скрестив ноги и закрыв глаза, посередине кабины. В обтягивающем черном скафандре – открыто было только лицо, – она удивительно напоминала ребенка, несмотря на вполне женственные формы, отмеченные даже Фербином.
– Моя сестра спит? – тихо спросил принц у Хиппинса.
Аватоид, чья фигура стала плотно сбитой, мощной, улыбнулся:
– Просто проверяет системы лифта. Я это уже сделал, но лишний раз не повредит.
– Значит, мы успешно продвигаемся к цели? – спросил Фербин.
Он обратил внимание, что аватоид опустил головную часть своего скафандра, которая теперь свисала на спину наподобие воротника. Фербин сделал то же самое.
– Да, пока успешно.
– Вы все еще корабль или функционируете самостоятельно?
– На время спуска вы можете через меня обращаться непосредственно к кораблю, – сказал Хиппинс.
Джан Серий уже открыла глаза и смотрела на аватоида.
– Они здесь, да? – спросила она.
Хиппинс задумчиво кивнул:
– Отсутствующие корабли октов. Да. Три были обнаружены сразу – они выстроились над вершиной ближайшей ко мне открытой башни. Есть сильные подозрения, что остальные тоже здесь или на пути сюда.
– Но мы продолжаем спуск, – нахмурилась Джан Серий.
Хиппинс кивнул:
– Они здесь, и все. Пока больше ничего не изменилось. Я сейчас передаю сигнал. Полагаю, что мортанвельды и нарисцины очень скоро будут в курсе диспозиции октов. – Он оглядел своих спутников. – Мы продолжаем спуск.
Спуск продолжился до середины первой секции башни в семи тысячах километров от поверхности, когда лифт замедлился и остановился. Скафандры снова плотно прикрывали всех, автономник опять закрепился на бедре Анаплиан. Воздух из кабины лифта выкачали, дверь беззвучно распахнулась, последний клочок атмосферы рассеялся в вакууме, и все последовали за ним по широкому коридору – громадные тени шествовали впереди. Когда двери кабины закрылись, нормальный свет перестал поступать заблокированно, осталось только призрачное свечение, испускаемое холодными стенами и поверхностями вокруг них. С этого момента корабль больше не контролировал Хиппинса, и аватоид был снова властен над собой, как обычный человек. Фербин все ждал, что либо тот споткнется, либо изменится выражение его лица, но не дождался.