коллективная насмешка над тупым провидением и старинной (но уже давно поверженной) тирании генетических ошибок, катастрофических травм и заразных болезней.
Звезда Ауд освещала десятимиллионнокилометровый браслет орбиталища. Казалось, все остальные считали это солнце настоящей, природной звездой. Ей же звезда представлялась невероятно древней и нелепо, чуть ли не расточительно громадной.
Там, в Клуссе, она узнала историю Культуры и галактики в целом, узнала о жизни других цивилизаций, с детства известных ей как Оптимы. Обычно они называли себя Эволютами или Большими игроками, хотя термины эти были расплывчатыми: точного соответствия сарлскому слову «Оптимы» (с намеком на превосходство) не существовало. «Эволюты высокого уровня» — этот термин, наверное, подходил лучше всего.
Она узнала почти все, что можно было узнать о ее собственном народе — о сарлах, чья история давным-давно началась на далекой планете Сарл, об участии этого народа в страшной войне, его осуждении, ссылке и перемещении (отчасти ради его же блага, отчасти ради блага других народов на планете; все полагали, что сарлы либо истребят всех, либо сами будут истреблены), о том, что в конце концов они получили убежище-тюрьму на Сурсамене под надзором Галактического совета, мортанвельдов и нарисцинов. Эта версия похожа на правду, решила она, и довольно близка к мифам и легендам ее народа; правда, не столь ослепительно-величественна и не может служить источником морали.
Выяснилось немало удивительных подробностей — например, то, что делдейны и сарлы были фактически одним народом. Около тысячи лет назад окты переместили часть населения — то есть делдейнов — на уровень ниже, причем без согласия своих менторов-нарисцинов. Считалось, что этот уровень, с которого несколько тысячелетий назад эвакуировали все обитавшие на нем многочисленные расы, не будет вновь заселен разумными существами без особого разрешения. Октам пришлось принести извинения, поклясться, что такого никогда не повторится, и выплатить репарации, уступив влияние в отдельных местах. Но само перемещение целого народа по капризу октов нарисцины все же признали — неохотно — свершившимся фактом.
Она узнала о панчеловечестве, о великом столпотворении расселившихся повсюду человекоподобных, человекообразных и гуманоидных видов, разбросанных по галактике.
Она узнала о нынешнем социально-политическом статус-кво внутри галактики и, как и все, испытала удовлетворение, ибо, несмотря на разнообразие миров, почти повсеместно царил мир. Существовали миллионы видов, сотни различных типовидов, даже при самом широком употреблении этого термина. И это — без учета цивилизаций, состоящих скорее из механизмов, чем биологических организмов. Но вообще-то галактика — она же Вселенная во всем ее разнообразии — представляла собой пустоту. Усреднив все значения, вы получали чуть ли не полный вакуум. Но если взять скопления материи, то есть системы, звезды и планеты и обиталища, — какое изобилие жизни!
Существовало умопомрачительное число одних только пангуманоидов (к которым принадлежала и она сама), но они составляли менее одного процента всей жизненной массы большой галактики. Кроме того, внутри таковых цивилизаций (в большинстве мест и большую часть времени) мужчины и женщины были равны. В Культуре это было даже гарантировано от рождения. И пол ты мог выбирать по своему желанию — подумать только! Она с каким-то мстительным чувством нашла это в высшей степени привлекательным.
Жизнь шумела, гудела, грохотала, плотно заполняя собой всю галактику, а возможно — почти наверняка — и пространство за ее пределами. Бесконечность и непрерывность этой жизни помещали в общий контекст мелочные заботы и тревоги каждого, отчего те казались если не вовсе необоснованными, то гораздо менее важными. Контекст — это все, любил повторять ее отец; но этот всеобщий контекст необычайно сужал казавшиеся прежде бескрайними просторы Восьмого уровня со всеми его войнами, политикой, спорами, сражениями, горестями и неприятностями. Все это теперь представлялось ей ужасно далеким и воистину тривиальным.
Она узнала о Контакте, той части Культуры, которая открывала новые цивилизации и взаимодействовала с ними, особенно с новыми и быстроразвивающимися; узнала и о несколько скандальном, беззастенчивом, по видимости непрозрачном подразделении Контакта — Особых Обстоятельствах. Через некоторое время она поняла: от нее ждут, чтобы она воспользовалась шансом стать частью этой престижной, хотя и не слишком респектабельной организации. Ей стало ясно, что это высокая и редкостная честь, почти единственное отличие, предлагавшееся Культурой — но далеко не любому желающему. Но тут же опять возникли подозрения.
Некоторое время наибольшее недоумение вызывал географический аспект жизни на орбиталище: горы, утесы, пропасти, пики, камнепады и каменные поля. Все это не возникло само по себе, а было спроектировано и изготовлено из отходов, найденных в данной планетной системе: этот факт лишь усиливал изумление. Она бродила по высоким горам, училась кататься на лыжах, участвовала в спортивных играх, обнаружив, что ей даже нравится быть частью команды. Она почему-то не ожидала этого.
Она стала обзаводиться друзьями и любовниками, когда уверилась в том, что ее новая коренастая фигура вовсе не уродлива. Не каждый сексуальный контакт был удовлетворительным даже, так сказать, в механическом плане — ведь существовало великое разнообразие телесных форм. Она решила наделить свою матку повышенной чувствительностью, желая сразу быть предупрежденной в том очень маловероятном случае, если любовник будет совместим с нею по виду и возникнет риск зачатия. Она спрашивала себя, не обман ли это, — но ни разу не забеременела.
Она играла собственными снами и участвовала в общих снах, грандиозных играх без специального антуража — только особые подушки или ночные чепцы, открывавшие доступ в эту странную субреальность. Она поняла, что спит гораздо дольше, чем многие из ее новых друзей, лишаясь тем самым части возможностей, и попросила еще об одной коррекции. Затруднение разрешилось чудесным образом: несколько часов глубокого сна в каждую из этих точно отмеренных и всегда одинаковых ночей — а затем ежеутренняя свежесть и бодрость.
Она принимала участие и в других полугаллюцинаторных опытах, которые напоминали игру, но, насколько ей было известно, в то же время являлись уроками и оценками. Ее пребывавшее в полном сознании «я» погружалось в ту или иную реальность, иногда основанную на действительно случившихся событиях, а иногда столь же искусственную, как и головокружительный ландшафт орбиталища. Из некоторых погружений она выныривала в расстройстве, узнав о том, какие страдания люди (пангуманоиды и им подобные, но все равно — люди) могут причинять друг другу. Мораль, однако, состояла в том, что подобные ужасы есть недуг, который лечится, хотя бы частично. Культура была больницей, если не медицинской службой, Контакт — врачом, ОО — анестезией и лекарством, а порой и скальпелем.
Почти единственной стороной ее новой жизни, к которой она приспособилась без малейших осложнений, было полное отсутствие денег. Она ведь родилась принцессой, а потому такое положение дел оказалось для нее привычным.
Некоторые из ее друзей входили в состояния, которые она не могла с ними разделять. Поколебавшись, она попросила еще об одной коррекции; железы, о которых она даже не подозревала, изменились за несколько десятков дней, и в ее голове возник целый наркокомплекс с изрядным набором химикалий в микроскопических количествах. Теперь она могла впрыскивать в кровь и мозг любые смеси по своему усмотрению.
Это было занятно.
Для сарлов — по крайней мере, на Восьмом — у любого наркотика был как минимум один нежелательный и неприятный побочный эффект. А здесь — ничего. Ты получал что хотел, и все. Она терзалась сомнениями — разве такое возможно без отрицательных последствий? Автономник Турында Ксасс, больше не нужный, отправился нянчить кого-то другого. Его заменил терминал — колечко на пальце, открывавшее доступ к галактабазе данных.
Она принялась собирать разные коррекции и терапии, как собирают драгоценности, и даже попросила об аннулировании двух-трех уже сделанных — просто из желания убедиться, что процесс полностью обратим. В голосе ее нового наставника (он появлялся довольно редко, но почему-то казался главнее всех остальных) — кустоподобного существа, некогда — человека по имени Батра, слышалась насмешка, когда он(о) сообщил(о), что она похожа на подозрительного ребенка. Насмешка, но в то же время и одобрение. Видимо, она должна была чувствовать себя польщенной, но ее больше занимало слово «ребенок» — нет ли в нем скрытого оскорбления?
Люди менялись, уезжали, отношения заканчивались. Она спросила одну из своих наставниц о том, как меняют пол с женского на мужской. Еще одна процедура. Через год она чуть подросла, поплотнела, волосы стали расти в необычных местах, а между ног вместо щели появился отросток. Несколько ночей она просыпалась в холодном поту, в ужасе от происходящего, и недоуменно ощупывала себя: вдруг все это изощренная шутка и из нее сознательно делают урода — просто ради забавы? Но она часто встречала людей, которые испытали то же самое (непосредственно или с помощью экранов и симуляторов), к тому же у нее хватало архивных материалов, которые все объясняли и успокаивали.
В ходе этих перемен у нее были два-три кратковременных любовника; потом, став мужчиной, она тоже занималась любовью, в основном с женщинами. Так оно и было на самом деле: ты становился более искушенным, более внимательным в любви, когда узнавал ощущения обеих сторон. Он встал однажды утром после утомительной ночи с небольшой компанией старых друзей и случайных знакомых; яркое солнце нового дня ослепило его, когда он вышел на широкий балкон, увидев сверкающее море и вдали — громаду столбообразной горы, так похожую на одну из башен. И тогда он своим смехом разбудил всех.
Он так никогда и не понял, почему решил вернуться в прежнее состояние. Довольно долго он собирался посетить Сурсамен в мужском обличье — посмотреть, что они скажут теперь. Помимо всего прочего, при дворе было две-три дамы, которым он всегда симпатизировал, а теперь к этому чувству примешались новые. К тому времени он уже знал, что его брат Элим убит и теперь он — старший из детей короля, то есть следующий король... если посмотреть под определенным углом. Он может со временем вернуться и предъявить свои права на трон. К тому времени с помощью новых коррекций о