реции Ольга. Думала ли Матильда, впервые встретившись взглядом с наследником престола на торжественном ужине в Императорском театральном училище, что ей когда-нибудь будут оказаны такие почести? Или она с самого начала решила в полной мере использовать выпавший ей шанс?
Принятие православной веры
Через четыре года Кшесинская приняла православие, искренне желая полного единства взглядов и веры в своей дружной семье. Как все трое ценили и берегли друг друга! Не упрекая никогда и ни в чем. На Пасху она говела и причащалась вместе с Андреем Владимировичем и Вовой. С рождения Кшесинская была католичкой, но сейчас она признавалась, что ее всегда тянуло к православной вере, что часто ходила в русскую церковь, а в школе посещала уроки Закона Божьего, которые вел отец Пигулевский, ставший впоследствии учителем Вовы.
«Императорские театры перестали существовать, и я не испытывала желания танцевать!» – писала балерина. По этой причине она отказала Дягилеву, пригласившему ее участвовать в следующем сезоне русского балета в Париже, хотя и была польщена этим приглашением. Отказала она и директору Парижской Оперы Руше, хотя в свои 48 лет находилась в прекрасной форме и могла бы с успехом танцевать. Но ей этого больше не хотелось.
Анна Павлова
– Малюня, какое счастье снова вас видеть! – Анна Павлова обняла подошедшую к ней после концерта в отеле «Кларидж» Кшесинскую. – Давайте снова вместе станцуем гранпа из «Пахиты», как тогда, в Петербурге. Здесь, в Париже, живут Карсавина, Трефилова, Седова, Егорова, Преображенская. Вы будете исполнять главную роль, а мы все станем на заднем плане. Получится замечательно!
Слова Павловой, находившейся тогда в самом расцвете славы, глубоко тронули Кшесинскую. А то выступление в Петербурге в 1908 г., о котором вспомнила Анна Павловна, действительно было грандиозным. Выход каждой балерины, выбравшей «свою», самую выигрышную, вариацию, сопровождался громом оваций. А самым ярким бриллиантом в этом танцевальном ожерелье была, конечно, она, несравненная прима Матильда Кшесинская. Все это придало спектаклю невиданный блеск, и это был настоящий праздник балета в духе Кшесинской, которой и принадлежала идея этого волшебного представления. Праздник продолжился и после выступления – щедрая Кшесинская, любившая угощать людей и создавать им хорошее настроение, устроила ужин для балерин в модном ресторане Кюба. Чтобы не возникло хлопот с рассаживанием гостей, Матильда заказала круглый стол. Были приглашены только дамы, а мужчины не имели права приближаться к столу до окончания ужина. Стол стоял в центре зала и привлекал всеобщее внимание. Лишь когда в конце трапезы подали кофе, мужчинам разрешили подойти, и Кшесинская угостила всех шампанским. Один из балетоманов взял тарелку и стал собирать у гостей золотые, серебряные и медные монеты. Вскоре Матильда получила в подарок серебряную тарелку от Фаберже, к которой были припаяны все собранные в тот памятный вечер монеты, а на тарелке была надпись в память того ужина у Кюба.
Балетная студия Кшесинской
Она наслаждалась девять лет «негромкой» жизнью с дорогими ее сердцу людьми – мужем, сыном, друзьями. Однако ее ищущая душа требовала чего-то нового. К тому же нужны были средства к существованию. После мучительных раздумий Матильда Феликсовна едет в Париж, подыскивает жилье для семьи и помещение для своей балетной студии. Она переживает, что не наберет достаточного количества учащихся или «провалится» как педагог, но первый урок 6 апреля 1929 г. проходит блестяще, и совсем скоро ей придется расширяться, чтобы принять всех желающих учиться у нее балетному мастерству. Назвать Кшесинскую второстепенным педагогом не получается, стоит только вспомнить ее учениц, звезд мирового балета, – Марго Фонтейн и Алисию Маркову. Она преподавала истинно в своем духе: академичность плюс темперамент. Среди учениц Матильды Феликсовны были дочери Шаляпина, а самой первой ученицей стала Татьяна Липковская, сестра знаменитой певицы Лидии Липковской, которую Кшесинская считала своим талисманом и говорила, что Татьяна принесла ей счастье.
В классе Кшесинской Волконского больше всего поражало параллельное развитие техники и индивидуальное ощущение красоты. Эта черта, верно подмеченная таким знатоком балета, каким был князь, и делала балерину заметным педагогом. «Только тот, кто бывал в студии княгини Красинской, кто присутствовал на уроках, может оценить степень той воспитательной работы, которую вкладывает она в свое дело, – писал Волконский. – Ни одно из упражнений не ограничивается сухим воспроизведением гимнастически-технической задачи: в самом, казалось бы, бездумном есть место чувству, грации, личной прелести».
Частым гостем в студии Кшесинской был князь Сергей Волконский. Да, тот самый директор Императорских театров, подавший в отставку после скандала с костюмом балерины в спектакле «Камарго». Они встретились в антракте в каком-то театре и едва не бросились друг к другу в объятия, как будто между ними ничего не произошло. Князь стал заходить к Кшесинской домой, всегда с букетиком цветов в руках. Когда зашла речь о давней размолвке, балерина сказала: «Сергей Михайлович, я вас нисколько в этом не виню. Вся ответственность за нашу ссору лежит на тех людях, которые стремились настроить вас против меня». «Да, вся эта история была представлена в совершенно ином свете. Мне сказали, что вы назло мне не хотели надевать фижмы». Теперь Волконский переживал, что поверил сплетникам, и если бы он вызвал балерину к себе и объяснился с ней, никакого конфликта бы не произошло. Но что поделаешь… Было решено предать прошлое забвению и стать друзьями.
Однажды Анна Павлова решила посетить студию Кшесинской. Это стало большим событием: гостью восторженно приветствовали ученицы, вручив великой балерине цветы. Она внимательно посмотрела урок Матильды Феликсовны и на прощание, поцеловав ее, сказала: «А я-то думала, что это просто фантазии, но теперь вижу, что вы и правда хороший педагог».
Кшесинская всегда с удовольствием принимала у себя русских артистов и непременно рассказывала о памятном скандале с фижмами в балете «Камарго» – с юмором, в лицах, ведь она была прекрасной рассказчицей. В 1933 г. в Париже гастролировали солисты Большого театра Асаф и Суламифь Мессереры. В антракте Кшесинская зашла к ним за кулисы, вместе с другими знаменитыми петербурженками – Ольгой Преображенской и Любовью Егоровой, в сопровождении князя Волконского. Говорили все разом, и особенно оживленно – Матильда Феликсовна. Прощаясь, она сказала очаровательным тоном повелительницы: «Приходите ко мне завтра, я вас жду!» А в 1969 г., когда Матильде Феликсовне было уже 97 лет, ее навестили Екатерина Максимова и Владимир Васильев. Им запомнились полные жизни, живые глаза абсолютно седой балерины, ее ясный ум и молодой голос. А она была счастлива, что на родине о ней не забыли. Но разве Кшесинскую можно забыть?..
«Я смотрел на Кшесинскую и не верил глазам своим. Ведь передо мной стояла «царица» Петербургского балета! Это о ней всесильный и остроумный Владимир Аркадьевич Теляковский, директор Императорских театров, писал, что истинной директрисой Мариинского театра до революции была именно она! Кшесинской было за шестьдесят, но выглядела она просто великолепно. Необыкновенно нарядная, сияющая, с веселыми умными глазами. Рядом с ней ее ровесница Преображенская казалась сухонькой, сгорбленной старушкой».
Вторая мировая война
Начало Второй мировой войны перевернуло ее налаженную жизнь. На улицах Парижа было темно, завывали сирены, приучая людей к сигналам воздушной тревоги. Резервистов снова призвали в армию, и некогда нарядные, оживленные парижские улицы опустели. Почти полностью остановилось движение автобусов, а метро работало с перебоями. Опасаясь бомбежек, Кшесинская с семьей переехала в пригород Парижа Везине, а при подходе немецкой армии к Парижу отправилась в Биарриц, на границу с Испанией. Переезд был ужасным. На вокзале толпились тысячи людей, и сесть в поезд удалось с огромным трудом. Но вскоре и туда пришли немецкие войска. Прожив в Биаррице три с половиной месяца, балерина с семьей возвратилась в оккупированный Париж. Сразу же в студии стали появляться ее ученицы. Их число, конечно, сильно сократилось, однако на скромное существование средств хватало.
«22 июня 1941 года немцы перешли границу нашей родины. Узнали мы об этом за утренним кофе и были убиты страшной новостью. Что будет с нашей несчастной Россией и что будет с нами? Вова давно считал, что война между Россией и Германией неизбежна, и прекрасно понимал, что случится с Россией, если, не дай Бог, победят немцы. Ни своего титула, ни отношения к немцам сын никогда не скрывал и хорошо осознавал, что его ждет в случае войны. Он был готов к испытаниям, которые ждали его впереди, и не таил этого от нас».
Положение Кшесинской осложнилось тем, что гестапо вскоре арестовало ее сына за антифашистскую деятельность. Пришлось сильно поволноваться: Владимир входил в кружок русских масонов, а для фашистов любая организация представляла потенциальную опасность. Кого-то из взятых по этому делу расстреляли, но молодой князь не пострадал, и Матильда Феликсовна считала это влиянием Провидения: в лагере номер Владимира был «119» – ровно 119 дней сына в заключении и продержали…
Большое несчастье обрушилось на семью в 1943 г., когда скоропостижно скончался великий князь Борис Владимирович, брат Андрея. Во время обеда его жена позвонила Матильде Феликсовне и сказала, что Борису очень плохо. Матильда и Андрей сразу поехали к ним, но не успели – великий князь умер. Андрей Владимирович был убит горем и сказал: «Теперь моя очередь». Но прожил после этого еще 13 лет…