Недалеко мы ушли от зверей, в самом деле.
Глава 5 ОНА
Я вытащил блокнот и стал рисовать. Сначала механически, а потом углубился в процесс, и все что меня окружало, перестало существовать. Грифельные линии, постепенно заполняли бумагу, и растворились в едином полотне. Вся сегодняшняя дрянь выплескивалась на листок.
Вчерашней ссоры с Аней могло и не быть - как обычно, слово за слово... Ее мама и бабушка (а заодно и лучшая подруга мамы) считают, что я Ане не пара. Какой-то непонятный тип, художник... Мужчина должен уметь зарабатывать деньги, а не заниматься ерундой. Уж не знаю, чем таким по их мнению я должен был заниматься в будущем, но все дело в том, что им угодить невозможно. Свои проблемы не отменяю, и рисуночками особо много денег не заработаешь в любом случае, но мне нравится художничать. А что, лучше выучиться на юриста, быть адвокатишкой или там помощником прокурора? Нет, увольте.
В школу с шести лет пошел, а в институте была ускоренная программа. Так что в этом году я бы как раз и получил бы диплом.
Может быть это разновидность шизофрении, но мне хочется рисовать, хочется связать свою жизнь только с творчеством. Точнее, хотелось. Сейчас-то уже чего говорить.
(окна огонь окна камни разлетаются в разные стороны)
У меня есть несколько приятелей. Один все хочет покорить биржу, брокер фигов. Другой барабанит по клавишам, сочиняет романы. Вот уж кто ерундой страдает! Рисованию всегда можно найти применение, а писать сейчас умеет каждый второй.
Аня до недавнего времени была на моей стороне. Мол, да-да, нужно заниматься тем, к чему лежит душа. Хотя понятное дело, что любой женщине нужен мужик с деньгами, прежде всего. Это логично: лавэха в нашем мире имеет огромное значение. Нет средств - попробуй, поставь ребенка на ноги.
Но теперь это уже не имеет никакого значения.
Так что даже в апокалипсисе (слышал, что так говорить неправильно) можно искать положительные стороны. Если это настоящий конец света.
Я поморщился. Указательный палец затек, карандаш как будто прикипел к суставу.
Сидел я, сложив ноги по-турецки. Кинул карандаш поверх блокнота с рисунком и огляделся по сторонам. Мы все еще здесь, на крыше.
- О, ты рисуешь! - склонился надо мной Рифат. - Можно?
Я кивнул, и он взял блокнот. Нахмурил брови и присвистнул:
- Это еще что? «За миг до взрыва»?
- Что? - я потряс головой, отгоняя видения и ненужные сейчас мысли, окончательно возвращаясь в реальность. - Дай-ка.
- Ты что? Рисовал и сам не помнишь?
- Творческий транс, - подал голос Юрец. - Типа, человек находится в экстазе и ничего не помнит. Так написано большинство шедевров - литературы, музыки, живописи.
На рисунке многоэтажка в момент взрыва. Окна, карнизы, балконы. Буквально через секунду здание разлетится в пыль, но сейчас оно еще стоит. Куча трещин, и как-то удалось создать эффект «HD», что ли. Слишком живой рисунок, я как-то слишком круто для себя распорядился тенями, и запечатлел последние милисекунды жизни высотки.
- Ну да, - улыбнулся я Рифату. - «За миг до взрыва».
Отдал ему блокнот. Рифат еще полистал немного. Конечно, сунул мне под нос «Дурунен».
- Это еще кто такая?
- Не знаю. Просто, баба.
- На актрису что ли, похожа, - Рифат вскинул на меня взгляд. - Какая-то тухлая. Будто подгнила изнутри.
Он подошел к краю стены с блокнотом, внимательно окинул взглядом окрестности. К нему подошел Юрец, и я тоже встал, отряхивая зад.
- Видите?
- Мелькнуло что-то, - подтвердил Юрец.
- Они теперь и прячутся тоже. Верно сказал этот, дядя Костя - они становятся умнее. Рифат не глядя, сунул блокнот Юрцу и вскинул винтовку.
Щелчок, выстрел.
- В шею попал. Вскользь. Думаю, кровью истечет и сдохнет. Пацаны, я так уже больше не могу, - Рифат закатил свои «насекомьи» глаза и покачал головой. Что-то прошептал не по-русски.
- О, фигасе! Приколи, Ром, мне эта баба снилась. Я вот сейчас рисунок увидел и у меня прямо дежа вю жесточайшее! Это точно она!
- Да ну?
- Точно тебе говорю! - Юрец вертел блокнот и так и эдак. Губы прыгают по всему лицу, руки дрожат. - Как это так, а? Кто это?
- Вообще не в курсе. Просто, собирательный образ, из подсознания. Никого конкретного, насколько я помню, не изображал. Точнее, я вообще плохо помню, как рисовал ее. Как и высотку.
- Творческий транс, - с торжеством добавил Юрец. - Говорю же!
- Но до гениальности явно не дотягивает, - скривился я.
- Нет, башня - круто нарисована, - вставил Рифат. - Там, в окнах, люди еще, да?
- Ага.
- Значит ли, что... - Юрец хотел завернуть очередную умную фразу, но Рифат его оборвал:
- Вы слышите?
Юрец то ли замычал, то ли вскрикнул.
Кровь тут же бросилась в голову, прилила к вискам.
- Ой, а вы... - громыхнул выстрел. Я успел разглядеть девочку, или там девушку. Бледная до синевы, а глаза... Глаза не были безумными, насколько я мог судить.
Девчонка охнула и пропала.
- Что... что, - дым клубился из дула винтовки. У Рифата посерели щеки.
- Что ты сделал?! - подскочил я к нему. - ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?
- А что? - он смотрел так, как будто уже я превращался в обезумевшую самку и пристрелить надо меня.
- Она же... она же была нормальная!
- В смысле? - у Рифата забегали глаза. - Да отпусти ты!..
Внизу послышался крик. Потом что-то лязнуло. Чавк, чавк.
Я отпустил Рифата, бестолково хлопающего ресницами, и подбежал к краю стены.
«Козлы» внизу, и на них девчонка та. Подтягивает к себе ноги, и рот зажала ладошками. К ней медленно подбираются две твари. Одна - бабка в халате, с седым пучком на голове, другая - вполне приличного вида дама. В пиджаке, в брючках-дудочках. В левом ухе болтается золотое кольцо, мочка правого разорвана. Каблуки на туфлях сломаны. Прихрамывает и рычит, показывая ряд верхних зубов - мелких, ровных.
- Эй! Быстро сюда!
Девчонка задрала голову. Лицо - бледное пятно, губы сжаты в шнурок и дрожат. Глаза как два чистейших озерца.
- БЫСТРО! - я наклонился чуть ниже. Бабка споткнулась и упала. «Импозантная дама» ковыляла к «козлам», протягивая руки. На пальцах облупившийся синий лак, а на кистях - засохшие пятна. Девчонка попробовала допрыгнуть до моей ладони и не достала.
«Козлы» накренились.
Девчонка сжала губы еще сильней. Теперь ее лицо превратилось в сплошные глазища.
Я наклонился еще дальше, ноги заболтались в воздухе и вот-вот, сейчас уже полечу вниз.
Наши пальцы встретились, ладошка у девчонки нежная. Я уже потерял равновесие и соскальзываю по стене, а кирпич царапает живот.
Кто-то вцепился мне в ноги. Девчонка повисла, а «дама» взвизгнула и рванула к нам.
В этот момент меня потянуло вверх, вместе с девчонкой.
Ноги нашарили опору, и я сам теперь тянул бедняжку наверх, а когти твари скользнули по ее икре и лодыжке. Девчонка вскрикнула, но так, больше от страха - жалобно. И захныкала.
Потом раздался выстрел.
В следующее мгновение мы лежали на «полу» крыши, в клубах взметнувшейся пыли.
- Вот болван... Вот болван! - бормотал Рифат ероша волосы. - Ты идиот, Рома!
- Почему это, - прокряхтел я. - Почему я идиот? Может, потому что спас ее?
- Спас! - фыркнул Рифат. - Ты чуть не угробил себя, герой хренов!
- Ты кусок говна, а он нормальный парень, - подал голос Юрец. - Вот и вся разница.
- Да? - скривил губы Рифат. - Скажи-ка мне, почему я кусок говна? Может, потому что поймал его за ноги, чтоб он не хренакнулся вниз, а? Может поэтому?
- Не ругайся. Ты же мусульманин, - я встал, потирая поясницу. Еще пару дней в таком темпе и тело превратится в сплошной синяк. Если раньше мне не перегрызет глотку какая-нибудь бабуля, жена алкоголика, наркоманка или там одичавшая бизнес-леди.
- Да иди ты в задницу, - с досадой махнул Рифат. - Мусульманин! Я думал, у тебя есть башка на плечах...
- Кажется, мы про кого-то забыли, - я многозначительно кивнул в сторону незнакомки, которая продолжала глотать слезы. Щеки распухли, губы тоже. Глаза-щелочки. В джинсовых шортиках и в футболке с надписью «ROCK IT’S MY LIFE»
- Как тебя зовут? - сказал я.
- Оля.
- А меня Рома. Этот рассерженный горец - Рифат. А это Юра.
- Что... моя мама!.. Что случилось? Ребята! Вы знаете, что происходит?
- Не знаем, - я покачал головой. - Ты может, голодная?
Она не ответила. Глядит перед собой и бормочет «мама, мама». Я подхватил мешок с провизией, чувствуя взгляд Рифата - как будто иголки вытанцовывают на спине. Да и в желудке тоже.
Протянул Оле банан, и она взяла, безучастно. А потом посмотрела с недоумением, как будто я дал ей пульт от телевизора.
- Кушай, - подбодрил я. - Ам-ам.
Оля улыбнулась, вытерла слезы. Стала чистить банан - лед тронулся.
Откусила, набила щеки.
- Мы тоже не знаем, что происходит... - начал я.
- Но с твоим приходом, Оля, у нас появилась дополнительная информация. - Юрец поднял указательный палец. - Весьма важная, на вес золота инфа.
- Какая же? - буркнул Рифат.
- Что не все представительницы прекрасного пола спятили! - торжествующе воскликнул Юрец. - Вот, абсолютно нормальная девушка.
- Это радует, - Рифат подошел к краю стены, глянул вниз. Прицелился, потом опустил винтовку. Выругался сквозь зубы, а после снова завел непонятную песню на басурманском языке.
- Не могу сказать, что это так уж радует, - Юрец поднял шероховатый обломок кирпича. - Теперь понять бы, ПОЧЕМУ эта девочка не поддалась общему настроению женщин. И откуда это самое настроение взялось.
- То есть, почему Оля не начала рвать окружающих в клочья?
- Почему - «окружающих»? - Юрец размахнулся, издал «й-йэх» и метнул камень. - Бабы не нападают друг на друга - только на мужчин. Это первое. Второе: среди попадавшихся женщин мы не встретили ни одного ребенка, что тоже важно. Кстати, сколько тебе лет?
- Шестнадцать будет через месяц, - пробубнила Оля. Она уже дожевала банан и теперь нервно складывала кожуру, потряхивала ей и снова складывала. Переводит взгляд с меня на Юрца, а сторону Рифата лишь косится исподтишка.