На другой стороне улицы зеркальная высотка, офисное здание. Рядом с ним тулится здание поменьше - первый этаж отдан в распоряжение «Магнита». Вот там вроде бы кто-то сновал.
Но наверняка я сказать не мог.
- Оля сидит в машине, кто-то бежит в каморку заправщика и заряжает насос. - Рифат зашмыгал носом, как пес. Принюхивается что ли?
- Нам нужен девяносто седьмой, - вставил Юрец, выкручивая баранку. У меня снова собралась во рту кислота. Губы соленые, в коленках - желе. Из уютного, ставшего почти что вторым домом салона, вылезать неохота.
Кажется, безумные бабы только и ждут того, чтоб мы вышли.
А вокруг только пыль.
Мы припарковались напротив пистолетов и счетчиков. Циферки замерли на нулях.
- Выходим, - скомандовал Рифат. Мне не очень-то нравилось, что он распоряжается и командует, но сейчас в распределение власти я ввязываться не хотел.
Мы вышли, Оля тоже полезла наружу.
- А ты куда?
- Я с вами. Не могу сидеть вот так, - почему-то меня привлекали ее губы. Распухшие, искусанные. Я не должен думать о чем-то таком, не должен.
Но я все-таки думал. Может, во мне говорил инстинкт, что сейчас мол, самое время продолжить род, не знаю.
Налетел ветер, уже прогретый, с пылью. Мелкие крупинки покусывали щеки, щекотали тело.
- Я пойду за бензином. Только мне нужно какое-то оружие, - сказал я. Юрец тут же открыл багажник: - Там должна быть монтировка, только сейчас вспомнил.
- Зато с колодкой ты круто придумал, - ухмыльнулся я.
В багажнике и впрямь валялась монтировка. Почти как мой гвоздодерчик... и как он вошел в висок тете Свете, и как тогда вышел с треском - так разламывается крепкая скорлупа грецкого ореха.
У меня даже боль к вискам подступила, а во рту возник кислый привкус.
Оля порывалась пойти за мной, видно по глазам. Хотя может ей просто не стоялось на месте, ведь когда что-то делаешь, легко можно отвлечься от лишних (страшных) мыслей.
- Почему ты идешь один? - сказала она. - И вообще, пойдемте все вместе.
- А если тут засада? - возразил Рифат. - Машину бросать нельзя, не забывайте, что мы не одни такие, беглецы. Нужно прикрытие.
- Ага, небось, свалите без него! - Оля сверкнула глазами. - Да что вы за мужики такие?
- О, боже!.. - застонал Юрец. - Мы только зря теряем время!
- Хочешь - иди, - пожал плечами Рифат. В его тоне я прочел что-то вроде: «неудивительно, что эти тупые курицы спятили».
Я потрусил к магазинчику. Холодильник цел, на удивление, зато стеклянная дверь разнесена вдребезги и под ногами похрустывают острые «льдинки».
Оля догнала меня.
- Ну и чего ты?
- Разве так можно? Он с ружьем, а тебя отправили с голыми руками!
- Да я сам пошел. И оружие у меня есть тоже, - я потряс монтировкой.
Внутри магазинчика что-то зашевелилось. Мы замерли у самого входа. На ручке и на пожелтевшем пластике смазанные отпечатки. Сердце колотится.
Поднял монтировку. Одна ступенька, другая. Потянул на себя дверь, специально не брал за ручку, створка скрипнула, захрустели осколки. Внутри темнота, дышит дерьмом и кровью.
Перед глазами плавают разноцветные пятна, ничего не вижу. Но вот зрение приходит в норму, и я различаю стол, целлофановые обертки, спички. И пульт с кнопками. Теперь можно подать на третью колонку десяток-другой литров.
Как быстро человек приспосабливается к меняющимся условиям!
- Ты умеешь этим пользоваться? - сказала Оля.
- Работал летом заправщиком, месяцок, - бросил я. Еще неделю назад я радовался жизни. Мы с Аней одыхали на Черное море. Купались, загорали, поглощали вкусности от пуза. Естественно, провели весомую часть «каникул» в постели.
Потом началось: мама, бабушка... Они хотят такого зятя, который бы мог вывезти их дочь в Тайланд, в Египет, или на худой конец - в Турцию. Короче, им нужна (была) подходящая партия.
Но сегодняшний день из другого измерения, что уж грезить о лете.
Оля вскрикнула. У меня грудь тут же заледенела, и горячий кулак ткнул затылок изнутри.
- ЧТО?!
- Сзади... ты чуть... чуть не наступил!
Я обернулся. Кед в паре сантиметров от синюшной кисти, безымянный и мизинец откушены, торчат обрывки сухожилий.
Я тут же отвел взгляд. Краем глаза все-таки увидел, что лицо обезображено. Вблизи трупы не похожи на манекены, вблизи они еще страшней... еще и мухи зудят, только сейчас услышал.
Оля согнулась и булькала тут же, возле холодильника. Из нее выплеснулась приличная лужа. Я подошел к холодильнику, попробовал - заперто. Тюкнул стекло монтировкой и вытащил бутылку «пепси». Оля утерла ладонью рот и вытащила из холодильника два бутыля «Аква минерале».
- Грабить так грабить, - кивнул я. Сам бы, наверно, так и вернулся с одной газировкой, а Оле вот пришло в голову взять воду.
Шланг торчит в бензобаке, крышка откинута.
Юрца нет, Рифата нет.
Мы замедлили шаг.
- Опять херня, - простонал я. - Почему у нас на каждом шагу что-то случается?
- Куда они могли деться? - мы подошли ближе. Бензин хлестнул из бензобака через край, сработал «замок». Я машинально кинул взгляд на табло: залили на девятьсот тридцать семь рублей сорок три копейки.
- Понятия не им... - выстрел оборвал фразу. Прогремел еще один, потом крик, и звук бьющегося стекла.
- Думаю, нам лучше сесть в машину, - Оля кинула взгляд мне за спину.
Я обернулся и протолкнул по горлу ком. Оббежал машину, прыгнул за руль. Двигатель Юрец и не заглушил. Оля прыгнула на переднее сидение, я вспомнил уроки в автошколе.
Я выжал сцепление, поддал газу.
- Передачу вруби! - округлила глаза Оля. - Ты что, водить не умеешь?
Как сказать. На экзамене в МРЭО я без проблем прошел «змейку», но завалил «заезд в гараж». Благо, что проплатил своему инструктору заблаговременно, так что заветную карточку получил в тот же день.
«Шанс» прыгнул вперед и заглох, Оля безвольно мотнулась в кресле, как манекен на краш-тесте.
- ГОНИ! - завопила Оля. - Они сзади!
Мы, наконец, стартанули. Сзади что-то загремело, и в зеркале я увидел, как завалилась колонка. Потекли желтые лужи.
- Б...ь, - выплюнула Оля. - Ну ва-аще!
- Девочкам так выражаться нельзя, - нервно хихикнул я, глядя, как безумные твари бегут за нами, спотыкаются, падают, перелезают через решетки вдоль дороги.
- А мальчикам нельзя ТАК водить, - парировала Оля.
- Ла-адно тебе...
Почти под колеса бросился мужчина. Лысоватый, в грязном пиджаке. Брюки мокрые впереди, и я не сразу понял, от чего именно.
- Помогите! - он захлопал по капоту ладонями. - ПОМОГИТЕ МНЕ!
- Прыгай! - я кивнул на заднее сидение.
- СПАСИТЕ, МАМА! МАМОЧКА МОЯ! - лысоватый продолжал орать, безумно вращая глазами. И побежал... навстречу женщинам.
Я хотел поддать газу, но тут что-то врезалось в борт.
Сбоку к нам спешила внушительного вида тетка, в обтягивающих лосинах и просторной майке. В белых кроссовках, сразу в глаза бросилось. Взгляд пустой. Мощная грудь колышется за серой хб-шной тканью, а в руках у тетки обрезиненные «блины» для гантели.
Она размахнулась и швырнула «блин».
«Шанс» рванул вперед, и «блин» прогнул железо, между Олиным стеклом и задним.
Лысоватый бедняга орал где-то внизу улицы. Я видел, как его окружили, и он даже не сопротивлялся, только продолжал кричать
(мам-мам МАМОЧКА мамаааааааа)
а его рвали на части.
Сбоку движение. Еще какие-нибудь психи - мужчины или женщины, не важно. Нужно гнать, а я опять не могу тронуться. А потом щелкнул выстрел - оказывается, Рифат подавал нам знак.
Я круто развернулся на перекрестке, дернув ручник. Рифат и Юрец неслись к «Шансу» с туго набитыми пакетами «Магнита».
Глаза как блюдца, лица потные, красные. Часть баб продолжила нас преследовать, а возле заправки, в двух кварталах от нас, текла нескончаемая волна женщин разного возраста.
Мы с Анькой были на дне города, и тогда еще выступал «Хор Турецкого». На площади, под открытым небом. А еще ходили на бесплатный концерт «Зверей» и там была куча малолеток.
Еще побывали на Театральной площади, на Девятое мая. Помню эти нескончаемые потоки людей, толпу, такую разную везде, но одинаковую, по сути.
Вот такая и текла на нас. Юрец прыгнул в машину, утягивая пакеты. «Спортсменка» спешила к нам, видно еще не всеми блинами поделилась, и не все сожгла калории.
Рифат прицелился. Выстрел, выстрел, еще один.
Улица будто вобрала в себя воздух, а потом шумно выпустила: «БУ-БВХУУУХ-Х», а потом в боковом зеркале возник столб огня. Забегали объятые пламенем твари, завизжали, и упавших толпа впечатывала в асфальт.
Почернела листва на тополях, дым взметнулся до верха девятиэтажки и поплыл выше антенн-тарелок, в беззаботное синее небо.
- ЖМИ! - заорали три голоса, и «Шанс» понес нас по дороге. Я припал к «штурвалу», вдавил педаль.
Сквозь озлобленный рев мотора, я слышал истошный ор горящих в аду грешников. Точнее, грешниц.
В нос ударил запах паленого мяса, пополам с бензином. Приличную скорость мы набрать не могли из-за заторов, а Юрец и Рифат кричали наперебой, куда мне нужно свернуть и так далее.
- ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ!
Они притихли. Перепачканные, как два индейца, из пакетов выпадают бутылочки-коробочки. Так вот значит, куда они отлучились.
- Какого хрена вы свалили? Вы должны были прикрывать нас!
- За жратвой, - ответил после паузы Рифат. Лицо у него вытянулось. - Да мы на два шага отошли. Там на углу «Магнит» же.
- На два шага отошли? - повторил я. - На два шага? Почему не предупредили?!
- Ты не вопи. Следи за дорогой.
Я хотел много еще что сказать, но сдержался. Какой толк сотрясать воздух? Понимаешь это умом, а внутри зарождается точно такой же взрыв, заправочный. Все что мы говорим (и таим в себе) имеет силу - ругань, крики, пустословие. Все это содержит энергию. И куда-то она должна деваться.
Уже доказанный факт, о всемирном информационном поле. Карл Юнг опять-таки, с его архетипами, которые живут в любом человеке с рождения.