Крики стихли где-то позади. Хотя вряд ли бы я мог что-нибудь слышать: так сильно колотилась кровь в ушах.
- Отор...вались... - пропыхтел Рифат. - Бежим дальше...
Он тащит меня за собой, а автомат болтался у него на шее. Рифат на ходу закатал рукав, и я увидел крошево листиков и сухие палочки, в кровоточащей ране.
- Дерьмо... Ну ничего. Можешь идти?
- Конечно, - закашлялся я так, что на глазах выступили слезы. - Могу.
Я сплюнул, и мы побрели дальше. Рифат на ходу проверял «калаш».
- Хочешь жить - умей вертеться. Вот и получилось, а! Кайф!
- Только за нами теперь гонятся.
- И что? - он посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка. - Гонятся - и пускай! Если делать им нечего. За нами и так охотились - в общем смысле.
- Охотились... Но не так!
- Ладно тебе! - он прочистил горло и харкнул. Потом зажал одну ноздрю, трубно высморкался, и вытер нос тыльной стороной кисти. - Расслабься. Теперь мы можем добыть себе жратвы. Жалко только, что я не успел подобрать обойму. Ну да, патроны найти проще, чем автомат с патронами, так?
- Что это за... чуваки? - мы зашагали по тропинке. Я уже абсолютно не ориентировался в пространстве. Черт знает, где теперь наша уютная нора. Теперь нам надо бежать, бежать, потому что по нашему следу могут и собак пустить.
Вспомнил Ашота и его семейку. Зайти бы сейчас к ним, только патронов побольше прихватить.
- Черт его знает, ответил Рифат, осторожно дотрагиваясь до раны.
- Болит? - спросил я.
- А ты как думаешь? - Рифат пожал плечами и поморщился. Когда играешь в футбол, бывает, так треснут - мама не горюй, ну а боль появляется только на следующий день. Всякое бывает.
И мы снова идем.
Вспоминаю об Ане. Ее образ уже несколько померк и размылся, зато Олин встает передо мной достаточно ярко, и я специально гоню его прочь. Ведь чем больше мы вспоминаем что-то, тем сильнее оно теряет связь с оригиналом.
А что же там Юрец? Где он сейчас?
Рифат что-то бормочет под нос. На этот раз я обращаю его внимание на звуки.
- Сбоку? - повторяет он. Прислушивается. - Наверное, эти, как их... ну сороки или зверьки какие-нибудь.
Но говорит неуверенно. А все потому, что я первый услышал.
- Может, мы не оторвались от этих, а?
- Тогда прибавим.
И мы прибавили. Снова забег трусцой, снова перед глазами подрагивают зеленые мушки. Колет грудь, печет в боку. В теле уже почти не осталось энергии, но надо бежать. Как марафонцы бегут по пятьдесят километров? И больше? Помню, какой-то дедок решил установить рекорд, показывали в новостях. Он бежал, бежал... как же его звали? В общем, эдакий Форрест Гамп.
Он отпраздновал половину пройденного маршрута, и у него на ходу пытались взять интервью, он лишь радостно помахал, и пропыхтел что-то неразборчивое. Это было последнее, что он сказал. Рекордсмена сбила фура, через тридцать километров.
- Передохнем, - сказал Рифат. Мы пошли шагом, но мне все равно казалось, что за нами кто-то следит, прямо точит взглядом спину между лопатками.
А потом на дорожку вышли они.
Глава 17
Я даже оторопел сперва, а Рифат завозился с «калашом». Видно, из-за бега чуть потерял координацию. Мужчина поднял руки, и на мгновение мне показалось, что я гляжу на мир глазами того парня, Хобота: точно так же перед ним выпрыгнул я.
- Не стреляйте, - сказал он. В кустах что-то зашелестело, и Рифат навел на мужичка ствол:
- Стой, где стоишь.
- Не стреляйте, - повторил мужчина. Волосы с проседью. Лицо спокойное, интеллигентного вида. Чем-то похож на актера Александра Галибина, который сыграл Мастера, в сериале по книге Булкакова. Я отметил, что ладони у него крохотные, как у ребенка, или как у человека, который не знал физического труда.
- Кто там шелестит в кустах? - спросил я. - Ты не один? Пусть выходит.
- А то я тебе башку прострелю! - гаркнул Рифат. - Эй! Вылазь тебе говорят! - он пальнул в воздух.
Позже нам не хватит одного патрона. Нам не хватит всего одного патрона.
- Выходи, Риточка. Не бойся. Дяди тебе ничего плохого не сделают, - проговорил незнакомец бархатистым голосом. Говорил так, будто для него это совершенно обычное дело - стоять под дулом автомата в лесу, перед двумя криминальными мордами (а мы так и выглядели).
Из кустов на дорожку выбралась девчушка. Она кинула на нас быстрый взгляд, побежала к мужчине и уткнулась ему личиком в коленки.
- Господа, мы вам зла не причиним.
- Вы кто такие? - спросил Рифат. - Куда следуете?
- Судя по всему, мы, как и вы - простые люди, потерпевшие беду и вынужденные сняться с места постоянного проживания, - он улыбнулся мне: - Можно, я опущу руки? Плечо болит, знаете ли.
- Сышь! Ты нас на себя не равняй! - Рифат и не думал опускать автомат. - Небось из этих, из мародеров? Комедию корчишь? Или шизик какой?
Девочка вздрагивала от каждого слова и еще сильнее вжималась в отцовские брюки. Сама в платьишке и рейтузах, на голове шапочка с двумя косицами. Все в корчинево-черных тонах.
- Опусти, - кивнул я. - И ты тоже.
- Ты спятил?! - Рифат снова попал в меня слюной. - Да почему ты такой доверчивый?!
- Мы и впрямь не причиним вам зла, - незнакомец опустил руки с явным облегчением, и с гримасой потер левое плечо. - А сами вы, наверное, какое-то время провели в лесу? А теперь хотите выйти к трассе? - теперь он улыбался, едва-едва раздвинув уголки рта.
- Какое тебе дело?!
- Да опусти ты пушку! - рявкнул я. - Он с ребенком!
- И что дальше?!
- Ребята, не стоит так громко кричать. ОНИ близко. И неважно, доверяете вы мне или нет, но сейчас лучше углубиться в чащу, о трассе даже не думайте.
- Там... В противогазах, эти? - вырвалось у меня.
- Точно так, - кивнул незнакомец. - Риточка, не бойся. Да ты с меня штаны стянешь, Ритусь!
- Ой, папочка, - прошептала девчушка. - У меня животик болит!
- Ничего милая. Мы найдем покушать что-нибудь, дадим животику. Он и перестанет болеть. А ты не бойся, главное, дяди хорошие, - он поглядел на меня исподлобья и подмигнул.
От этого я почувствовал, что мы с ним в неком сговоре, что ли. И что я ему чем-то обязан. На меня легко влиять, да...
После небольшой заминки, мы услышали отдаленный лай собак. Крики.
Рифат, наконец, сдался.
- Черт с тобой. Если он нас приведет в засаду или еще куда - мне плевать. Надоело уже.
Он пошел первым. Следом мы, втроем. Быстрым шагом сошли с тропы, и снова марш-бросок, по бездорожью. Мужчина говорил на ходу.
- Меня зовут Вениамин. Веня, стало быть. Вы не бойтесь, какие уж тут засады. Я вам расскажу сейчас, что к чему... - он тут же стал дышать с хриплой натугой, закашлялся. А я подумал, что вот, вроде бы болел тоже, а полдня уже бегаю по лесу - и хоть бы чихнул.
Вениамин же задыхался. Кашлял и кашлял, а его маленькая дочка подпрыгивала, цеплялась за его штанину.
- Надо бежать! - я схватил его за руку. Ладонь оказалась неожиданно теплой и сухой, даже уютной. Лицо у него побагровело, и Вениамин никак не мог справиться с приступом.
Собачий лай слышался уже ближе.
- Ходу! - оскалился Рифат. - Гоните, что ли?!
И мы потащили Вениамина прочь. Девчушка прыгала следом, спотыкаясь, тогда я и ее ухватил за ладошку. Губки плотно сжаты, личико посерьезнело, побледнело еще сильнее.
Бежали, бежали.
Лай то сбоку, то кажется, совсем близко. Очередь прошила небо, тоже совсем близко, но Риточка даже не взвизгнула: наверное, уже привыкла к стрельбе. Вениамин меж тем перестал задыхаться и кашлять.
Овражек. Спустились по отвесному склону, поскальзываясь, цепляясь за кустарник и корни. Рифат прыгал как горный козел, с автоматом наперевес, то и дело оборачивался, вертел башкой, поблескивая глазами.
Никого, тишина и каждый вдох обжигает нутро.
Перебежали речушку. На дне оврагов всегда журчат ручейки, а сейчас, после ливней, уровень воды явно повышен: почти по колено холодной, жгущей ледяными иглами водицы.
Едва мы успели добежать до противоположного склона, поросшего таким же чахлым кустарником, как раздалась еще одна «калашная» трель.
Мы залегли в кусты. Разом упали, как синхронистки. Я несколько раз смотрел выступления нашей женской сборной и думал: как же это у них получается? Сколько часов тренировок они проводят, оттачивая движения, заучивая новые?
И теперь мы, как единый механизм (без всяких репетиций) припали к земле.
Еще одна трель, и кажется, мы как на ладони.
Вот пули взметают камешки и брызги воды, линия огня все ближе и ближе. Надо вставать и бежать, двигаться, но тело как в киселе, и сделать хоть какое-то движение нереально.
Вокруг тишина, но у меня сильно звенит в ухе, как будто рядом треснули кувалдой по металлическому листу.
- Полежали и хватит, - Рифат размазывает по щеке грязь. У меня в груди дрожит и набухает что-то вроде огромного пузыря. - Подъем!
Рифат теперь вылитый террорист. Борода намокла, на нее налипла грязь. Я почему-то вспоминаю, как мы стояли на крыше недостроенного дома, с дядей Костей. Он бы и сейчас там «воевал», будь все по-другому. Хотя... вряд ли бы продержался так долго.
Мы встаем, Вениамин отряхивает брюки. Как будто пришел на званый ужин и так, легкими движениями освежает брюки, стирает пылинки. Хотя на самом деле, штанины мокрые и в пятнах жирной грязи. Риточку он притягивает к себе, и садится так, чтоб оказаться с девчушкой лицами на одном уровне. Малышка самая чистая из всех нас, как будто и не валялась в грязи.
Мы отходим в кусты. Напряжение хоть и спало, но все равно, упорно следует за нами по пятам. Кажется, сама роща следит за нами, и выжидает момент, чтоб напасть.
- Оторвались вроде, - говорю я. Голос хриплый, в глотке клокочет мокрота. Я сплюнул и закашлялся, а Вениамин тоже, вовсю выплевывал легкие.
- Оторвались... А толку? - Рифат выковыривает грязь из бороды. - Как же она меня достала! Все бы отдал за станок...