Реальный жанр и виртуальная философияДебора Найт и Джордж МакНайт
В данном эссе мы рассмотрим «Матрицу» как многожанровый фильм и рассмотрим, каким образом в нем затрагиваются философские вопросы. Голливудские фильмы традиционно являются жанровыми, и «Матрица» – не исключение. Но нужно сделать ремарку: «жанровый» не означает ограниченный, неоригинальный, снятый под копирку, не заслуживающий анализа, хотя у фильмов каждого жанра, несомненно, есть определенные общие элементы. Также среди кинокритиков (но не среди профессионалов индустрии) долгое время считалось, что фильм может принадлежать лишь к одному жанру. Но уже в середине 1970-х стало понятно, что это не так. «Чистые» жанры могут существовать только в теории. Жанровое смешение – это, скорее, норма, а не исключение.
«Матрица», разумеется, многожанровый фильм, основой которого являются философские размышления. В картине рассматриваются основные вопросы метафизики и эпистемологии: формирование убеждений и верований, разница между реальностью и видимостью, пределы и ограниченность знания. К примеру, что в виртуальном мире можно считать доказанным фактом? «Матрица» затрагивает также вопросы этики и моральной философии: мы обладаем свободной волей или все наши решения предопределены? Здесь очевидны параллели с мифом о пещере Платона и «Размышлениями о первой философии» Декарта. И, конечно, не стоит забывать множество религиозных и духовных мотивов, – от «сверхчеловека» Ницше до дзен-буддизма и апокалиптического христианства – а также научно-технологическую подоплеку фильма. Не исключено, что для полноценного философского разбора «Матрицы» необходимо понимать жанровую принадлежность фильма. Определив, к каким жанрам относится картина, мы сможем проследить корни главных философских вопросов «Матрицы» в искусстве, а также понять, почему на все философские вопросы у фильма находятся лишь жанровые ответы.
«Матрица» и жанровые фильмы
Рассматривать фильмы и любое другое искусство в жанровом ключе – значит рассуждать о пересекающихся сюжетных предписаниях, конвенциях и программах. Это помогает в том числе идентифицировать источники вдохновения: для «Матрицы» это средневековые рыцарские романы, тривиальные киножанры, популярные стрелялки, готика и гранж. Нужно также учитывать, как фильм вписывается в определенный набор индустрийных, исторических и коммуникативных отношений между продюсерами и потребителями жанрового фикшна. Важно понимать, с какими ожиданиями на фильм приходит зритель, у которого уже есть опыт просмотра похожих картин. В случае с «Матрицей» зрители могут прийти, к примеру, ради Киану Ривза, которого помнят по «Скорости» (1994) и «Джонни-Мнемонику» (1995), могут из любви к футуристическим фильмам – например, «Бегущему по лезвию» (1982) – или интереса к компьютерным играм и комиксам.
Чтобы жанрово оценивать кино, нужно понимать, как тематика разных жанров влияет на наше восприятие новых фильмов. Возможно, главное, что нам нужно понимать о фильме, – традиционная популярность у аудитории неизменных героев, которая идет еще от вестернов до научной фантастики и которую Киану Ривз только укрепил. Шаг за шагом мы поймем, что многие аспекты фильма, которые обычно считаются «философскими», на самом деле происходят из традиций жанра.
Самую удобную общую классификацию основных жанров предложил Нортроп Фрай в своей книге «Анатомия критики»: трагедия, романс, комедия и ирония / сатира. Их главные отличительные характеристики – структура сюжета, отношения между главными героями и зрителем, общий тон и телеология повествования.
Герои трагедий превосходят зрителей в знаниях и умениях, поэтому по традиции, зародившейся еще при Аристотеле, мы восхищаемся трагическим героем или героиней и со страхом и сожалением наблюдаем за его или ее гибелью. Роман – это всегда квест: к примеру, попытка найти себя или спасти общество от обреченного существования или даже смерти. Романтический герой или героиня проходят через определенные испытания, в ходе которых раскрывается их характер. Возможно, самый сложный для понимания жанр – комедия, учитывая, что под этим словом обычно подразумевается нечто смешное. Комедия как жанр подразумевает интеграцию в некое общество героя-аутсайдера и дальнейшее сглаживание качеств, которые делали его чужаком. По канону иронии / сатиры зрители занимают высшую позицию по отношению к главному герою. В таких произведениях зачастую встречается критика основных социальных институтов.
По классификации основных жанров «Матрица», конечно, роман. В ней, как во многих других квестах, сочетаются три классических мотива: обнаружение, инициация и самореализация главного героя; угроза сообществу «хороших» людей; воссоединение романтических героя и героини как символ победы над угрозой.
Однако «Матрица» сознательно не укладывается в рамки ни одного традиционного жанра или поджанра. Именно традиционные жанры мы чаще всего имеем в виду, говоря о фильмах: детектив, экшн, хоррор, триллер, сай-фай, мюзикл, ромком, вестерн, приключенческий фильм, фильм о войне, байопик, подростковая драма и многие другие. Это не значит, что в критической литературе прописано четкое разделение между жанрами. Некоторые теоретики жанра различают их по одинаковым приемам, визуальному ряду, типам персонажей и сюжетным линиям. Другие возражают, что не все жанры можно отличить по визуальному ряду: такое сработает для гангстерского фильма, но не для байопика. Какие-то жанры названы по принципу эмоций, которые они вызывают у зрителя (хоррор – «ужас»), какие-то – по локации (вестерн – от слова West, «Запад») или по наиболее ярким приемам на фоне предсказуемой образности (мюзикл).
Многие теоретики предлагали собственную классификацию традиционных жанров. К примеру, Линда Уильямс объединила мелодраму, хорроры и порнографию термином «телесный жанр»: он характеризуется обилием тел, состоянием экстаза, извращенностью и первобытностью фантазий. Обилие тел в хоррорах Уильямс объясняет через призму насилия, а экстаз – через жестокость или кровопролитие[78]. Определение «телесного жанра» Уильямс затрагивает сразу многие знакомые нам жанры, а в случае с «Матрицей» заодно и сталкивает нас с угрозой, которая нависла над Нео. В самом конце Нео перехватывает инициативу над этой угрозой своему телу, окончательно утверждаясь в качестве романтического героя.
«Матрица» как многожанровый фильм
Почти в каждой рецензии на «Матрицу» упоминается, что в фильме пересекаются стилистика, структурные элементы и мотивы сразу нескольких традиционных жанров и поджанров. Но получившийся жанр критики называют по-разному. Роб Блэквелдер из Splicedonline назвал фильм «научно-фантастическим триллером о виртуальной реальности» (в отличие, к примеру, от «Разоблачения» Барри Левинсона, ненаучно-фантастического триллера о виртуальной реальности). Эндрю О’Хил из издания Salon отмечает, что «Матрица» накладывает достижения европейского артхауса на отсылки к фильмам Джона Ву, «Чужому», «Терминатору» и, конечно, «Бегущему по лезвию». О’Хир добавляет: «„Матрица“ сочетает в себе все эти фильмы, элементы видеоигр, основы дзен-буддизма и притчу о Втором пришествии». Получается, «Матрица» не просто многожанровый фильм, а смесь ключевых тематических решений из самых разных повествовательных искусств.
В любом жанровом повествовании должна быть граница между привычным и новаторским. В «Матрице» эта задача решается посредством смешения элементов различных жанров и поджанров в единую последовательную сюжетную линию. Фактически эта компоновка начинается на уровне основных жанров и перетекает в традиционные жанры и поджанры. На поверхности лежат элементы экшна, сай-фая и хоррора, приправленные вестерном, а еще поджанры гонконгского боевика (отсюда сцены единоборств) и «невиновный в бегах» (потому что Томас Андерсон ни в чем не виноват, и ему приходится скрываться). Оба поджанра работают на то, чтобы держать зрителя в напряжении: Томас Андерсон не понимает, почему за ним гонятся агенты, а выверенные рукопашные бои в итоге помогут поверить, что Нео – Избранный. Если сложить вместе базовые жанры, популярные жанры и поджанры, можно сделать вывод, что основные элементы «Матрицы» – это интрига (какая судьба ждет Нео, Тринити и Морфеуса?) и загадка (что собой представляет Матрица?).
Благодаря основному жанру романа «Матрица» представляет собой квест. Также согласно жанру у нас есть полуразрушенный мир, где протагонисту нужно спасти свое новое окружение, которому угрожает опасность. Мотивы вестерна также берут свое начало из романа: герой-аутсайдер открывает в себе способности действовать на благо общества, чтобы защитить его от сил зла. Своими отсылками к вестерну «Матрица» продолжает старую добрую американскую традицию добавлять его элементы в научную фантастику (привет «Звездным войнам» и Джорджу Лукасу). Но это лишь проходящие отсылки. Визуально схватка Нео и агента Смита в метро, конечно, напрямую позаимствована из привычных вестерновских перестрелок, но Томас Андерсон точно далек от привычного героя-ковбоя, которых играл, к примеру, Джон Уэйн. Скорее, в лучших традициях романа, Нео, подобно Люку Скайуокеру, неофит, начинающий, которому только предстоит выучить все приемы, которыми герои вестернов давно овладели. Несмотря на это, подобно героям вестернов и Люку Скайуокеру, Нео призван восстановить справедливость и стать блюстителем закона и порядка в постапокалиптическом дезорганизованном обществе.
Несомненно, главный популярный жанр «Матрицы» – научная фантастика. Угроза антиутопического будущего – главная черта сай-фая, особенно если речь заходит о воздействии технологий на личность человека. Большинство жанровых фильмов строится на борьбе условного добра с условным злом – эта общая черта вестерна и научной фантастики. В чем научная фантастика превосходит вестерн, так это в изображении зла всемогущим и непобедимым[79]. Борьба добра и зла, столкнувшая Нео, Тринити, Морфеуса и его команду с Матрицей и агентами, опирается на распространенные в научной фантастике темы. К примеру, на идею такого развития технологий, при котором они способны уничтожить Землю, инициировав глобальную катастрофу и передав власть в руки искусственного разума, который порабощает людей физически и психологически.
Эти элементы научной фантастики вызывают у нас такие же эмоции, какие вызвал бы хоррор. Образ людей, заточенных в коконы с жижей, присутствовал во многих научно-фантастических фильмах и фильмах ужасов – взять хотя бы «Вторжение похитителей тел». Размытие границ между реальным миром и виртуальной реальностью тоже усугубляет смешение хоррора и фантастики. Во многих фильмах звучала идея о том, что видимость зачастую отличается от реальности, но в «Матрице» это различие выходит на новый уровень: видимость транслируется людям, заключенным в коконы с жижей. Виртуальный мир немногим отличается от нашей реальности, но в нем выделяются самые неприятные черты современности: бездушные мегакорпорации, культура ночных клубов, разрыв между благосостоянием среднего класса и нищетой обитателей трущоб.
Глубинная связь между романом и научной фантастикой видна в самой структуре Матрицы. Матрица – это метафорическая пустыня, прикрытая иллюзией общества, мир, переживший конец света, где балом правит искусственный интеллект, а Бог мертв. В виртуальном мире Матрица – это исток человеческой жизни. Внутри нее человеческая жизнь – это одновременно и извращенная пародия на миф о сотворении, и отсылка к тому, как жизнь зарождается в хоррор-историях вроде «Франкенштейна». Томас Андерсон – одновременно и непосвященное лицо, и человек, который уже начал поиск своего предназначения. Именно с ним зритель идентифицирует себя, поэтому и истину мы познаем одновременно с главным героем.
Еще один элемент «Матрицы», встречающийся и в сай-фае, и в хоррорах, – угроза вторжения и порабощения человеческого тела. В фильме она возникает несколько раз: жучок, вживленный в Нео; пытки Морфеуса; «кальмары», цель которых обнаруживать и убивать людей; понимание, что человечество порабощено машинами. Даже Нео не может считаться на 100 % человеком. В «Матрице» существует два класса людей: «обычные» люди и те, кто, подобно Морфеусу и его команде, уже представляют новый этап развития человечества, так как могут погружаться в Матрицу.
Главная отличительная черта «Матрицы» – сочетание визуального стиля с постепенно нарастающим вовлечением зрителя в сюжет посредством все более продуманных и напряженных экшн-сцен. Упор в фильме сделан на стиль и напряжение: это заметно по монтажу, по операторской работе, одежде и оружию главных героев и даже их атлетическому телосложению. Можно сказать, стиль в «Матрице» главенствует над содержанием. С этим утверждением согласны не все: многие критики отмечают в первую очередь выдающиеся научно-фантастические элементы фильма. Но нужно помнить, что научная фантастика всегда задается Главными Вопросами вроде «В чем смысл жизни?» и «Что значит быть человеком?», поэтому не стоит удивляться их наличию в «Матрице». Это не означает, что данные вопросы несут философскую значимость или что фильм дает на них философски значимые ответы.
Нужно с осторожностью рассматривать популярные развлекательные фильмы в разрезе философии. Конечно, было бы высокомерием вообще отметать обсуждение развлекательного контента в философском ключе, но доказать, что он того заслуживает, непросто. Достойна ли этого «Матрица»? Еще в 1975 году философ Питер Джонс в своей книге «Философия и литература» отметил, что авторы могут затрагивать интересные с философской точки зрения темы, не имя такой цели. Философы всегда найдут, о чем порассуждать в том или ином произведении. В пример Джонс приводит классическую литературу: «Братьев Карамазовых», «Анну Каренину», «Мидлмарч», «В поисках утраченного времени». Можно поспорить, что «Матрица» не относится к литературным шедеврам, но на первый взгляд непонятно, почему бы не применить к ней идею Джонса. Чтобы проанализировать «Матрицу» так же, как Джонс анализирует «Мидлмарч», нужно выделить в фильме все философские темы и подвергнуть их тщательному обсуждению. Не исключено, что философы действительно должны рассматривать «Матрицу» всерьез. Однако те самые элементы, которые делают «Матрицу» отличным многожанровым фильмом, заставляют нас сомневаться в его философской значимости.
«Матрица» и жанр фикшн
Ввиду многообразия и сложностей классификации традиционных жанров и поджанров, Томас Собчак, взяв за основу модель Нортропа Фрая, предложил объединить все фильмы с вымышленным сюжетом в один жанр[80]. По его убеждению, между вестернами и приключенческими фильмами и даже между вестернами и байопиками больше жанровых сходств, чем различий. Это подтверждает идею взаимопроникновения жанров, которое никак при этом не отвлекает внимание от основного жанра фильма.
Что, согласно Собчаку, отличает жанровые фильмы от нежанровых? Во-первых, в жанровых фильмах главное – история, а не «что-то значимое безотносительно фильма». Во-вторых, в жанровых фильмах всегда понятно, где герои, а где злодеи. В-третьих, Собчак соглашается с тем, что жанровые фильмы всегда чему-то подражают, однако, как и Нортроп Фрай, он считает, что они подражают друг другу, а не «реальной жизни». В-четвертых, жанровые фильмы отличаются «четким ощущением структуры» – то есть сюжетом. Сюжетная линия здесь важнее, чем детали, локация или психология: «важно, что происходит, а не почему». В-пятых, характеристики героев в жанровых фильмах всегда обрисовываются очень схематично: «мы узнаем героя по одежде, а не по разговорам или поступкам». Публикуя подобные мысли в далеком 1975-м, Собчак вряд ли подозревал, что его слова будут настолько применимы к героям боевиков XX века, одетым в дизайнерскую одежду. Но это не только наблюдение по поводу одежды: как отмечает Собчак, «как только зритель поближе узнал персонажа, тот либо не меняется, либо меняется практически незаметно». Это видно не только на примере Тринити, Морфеуса и Агентов, но и Нео. Он не может меняться, потому что он романический герой, получивший наставление от учителя и начинающий путь реализации своей личности, который в итоге столкнет его лицом к лицу с силами зла. Это законы жанра.
Но как нам воспринимать тот факт, что Нео встал на путь развития личности? Это не та «личность», которая обычно имеется в виду в контексте философии сознания и психологии. Протагонисты, подобные Нео, не обладают психологической глубиной и многогранностью. Как отмечал Собчак, жанровые герои обычно представляют собой набор легко узнаваемых качеств. Они – лишь персонажи, имитирующие не настоящих людей, а друг друга. Жанровые герои «уступают людям в человечности, но намного превосходят их по способностям. Они способны на то, о чем мы только мечтаем. Они обнаруживают зло в своей жизни в виде некоего монстра или антагониста и триумфально расправляются с ним».
Зло «Матрицы» обнаруживается, собственно, в Матрице, а Нео готовят к схватке с его представителями – агентами. Несмотря на то что Нео сомневается в том, что он Избранный, у зрителей никаких сомнений нет, потому что мы знакомы с правилами жанра. Это не заслуга Нео, а жанровые установки. Нео – романический герой в научно-фантастическом мире, невинная душа; Морфеус находит его, Пифия благословляет, и он начинает осознавать собственную силу, которая помогает ему поверить в свою Избранность. Ввиду того что он новичок в реальном мире, он проходит через сюжетные изменения, предопределенные жанром, но не через личностные. Сюжет выводит Нео из глубин неведения на передовую борьбы с Матрицей, а не сам он. Он не столько личность, сколько жанровая и сюжетная парадигма.
Критика поверхностных героев, подобных Нео, не учитывает, что этого требуют каноны жанра. Если мы признаем в Нео романического героя, то нет никаких сомнений в том, что он одержит победу над Агентами и Матрицей – если не в первом фильме, то в третьем.
Философия и «Матрица»
В самом начале главы мы упомянули, что в «Матрице» затрагивается множество вопросов метафизики, эпистемологии, философии морали, философии религии, социальной и политической философии, а также философии науки. Любой хороший жанровый фильм поднимает такие вопросы. В романтических комедиях ищется ответ на вопрос «Что такое хорошая жизнь?» В вестернах и детективах – «Каким должен быть человек, способный установить в обществе справедливость?» Научная фантастика – «Что значит быть человеком?» Философские аллюзии встречаются повсеместно. Также не стоит думать, что любой жанровый фильм задается этими вопросами с одинаковой серьезностью.
После выхода «Матрицы» в 1999-м на всех философских кафедрах и конференциях обсуждалось одно: отсылки «Матрицы» к мифу о пещере Платона и «Размышлениям о первой философии» Декарта, которые изучают еще на первом курсе. Философских отсылок в «Матрице» действительно много, и студентам нетрудно провести параллель между узниками пещеры и людьми, заточенными в капсулах с жидкостью. Узники, выросшие в пещере, конечно, не знают реальной жизни, как и жители Матрицы, уверенные в том, что они на самом деле программисты или хакеры. Сомнения Нео о природе Матрицы напоминают теорию сна Декарта. В обоих случаях эти аллюзии используются для создания напряжения, тревоги, страха, а не наталкивают на размышления.
Когда Питер Джонс утверждает, что философы имеют право трактовать философские мотивы произведений вроде «Анны Карениной», нужно держать в голове, что Джонса и других критиков интересуют жизненные в своей самодостаточности сюжеты. Истории, заслуживающие пристального внимания критиков вроде Джонса, Мэттью Арнольда или Ф. Р. Ливиса, строятся вокруг определенного перечня тем и достойны вдумчивого прочтения, потому что качественно погружают читателя в созданную реальность. «Матрица» же, наоборот, заставляет зрителей искать смыслы во внешних источниках за пределами фильма. Жанровые фильмы требуют от зрителя определенной насмотренности, знания общих правил, сюжетных линий и философских идей. Получается, «Матрица» работает как центрифуга, заставляя нас додумывать идеи фильма, опираясь на внешние знания. При этом экшн, тревожность, напряжение не дают зрителям время сконцентрироваться на философских вопросах. «Матрица» как многожанровый фильм способна подтолкнуть зрителя к поиску знаний, но настоящего пространства для философских размышлений или ответов на вопросы она не дает.
Жанровая составляющая фильма при этом работает идеально: найденный герой прошел процесс инициации и признал собственную силу, выдержал схватку с врагом и воскрес ради любимой женщины. Эта история стара, как мир.
Мы постарались доказать, что философская составляющая в «Матрице» исходит из традиций жанра романа и микса нескольких традиционных жанров и поджанров. «Что значит быть человеком» действительно важный вопрос, но вряд ли на него сможет ответить протагонист жанрового фильма – ему не хватит глубины, так как его личность складывается из готового набора предопределенных качеств. «Матрица» затрагивает важные философские вопросы, но не развивает их. Поэтому можно заключить, что это хороший жанровый фильм, но не лучший кандидат для серьезных философских рассуждений.