Дух из машины: философия сознания в «Матрице»Джейсон Холт
От «Матрицы» захватывает дух. Потрясающие спецэффекты, крышесносный сюжет, убедительная концепция. Пища для размышления, которую предлагает фильм, значительно питательнее кукурузных хлопьев и уж точно вкуснее, чем жижа с «Навуходоносора». Возможно ли, что мы живем в иллюзии? Смогли бы мы это когда-нибудь понять? Стоит ли вообще лезть в такие вопросы, или же блаженное неведение лучше горькой правды? Вы бы приняли синюю или красную таблетку? Почему?
Для философов эти вопросы не новы. Декарт говорил о «злобном демоне» еще в XVII веке; в XX веке на смену предположению Декарта пришла гипотеза «мозгов в колбе», которая в «Матрице» превратилась в «тело в колбе». О взаимоотношениях истины и счастья много размышляли еще древние греки, в том числе Платон и Аристотель. В кинематографе также можно найти рассуждения о систематическом обмане: взять, к примеру, «Вспомнить все» (1990) или «Темный город» (1998). Несомненно, это самые известные и очевидные философские темы «Матрицы», но в данном эссе мы скажем о другом.
«К сожалению, никому невозможно на словах объяснить, что такое Матрица», – говорит Матрица. Никому из героев фильма, на нас с вами это правило не распространяется. Матрица – это виртуальная реальность, «мир, который нам натянули на глаза, чтобы мы не могли увидеть правду». Матрица повсюду, и самостоятельно, без посторонней помощи, увидеть ее не может даже Избранный Нео. Иллюзия настолько соблазнительна, что даже те, кто догадывается о настоящем положении вещей, страстно желают в нее верить. Сознание Нео до того, как он открыл для себя правду, было переполнено фальшивыми образами, лживыми концепциями и его собственными желаниями, которые сформировались в ответ на все эти иллюзии. Мир грез, как мы знаем, был создан искусственным интеллектом после захвата реального мира: почти как в «Планете обезьян», только вместо обезьян – умные машины. Это призрак мира, которого больше не существует. Название эссе отсылает в том числе и к концепции Декарта о «призраке из машины» или «духе из машины» – такова душа, которая обитает в теле.
Речь здесь пойдет о философии сознания. Сначала мы кратко разберем проблему души и тела. Затем изучим две темы: 1) искусственный интеллект и возможность существования искусственного разума; 2) метафизика и разум как явление. Я попытаюсь доказать, что, вопреки широко распространенному мнению, существование искусственного разума возможно, и что психические состояния – это состояния мозга. Ближе к концу мы решим так называемую трудную проблему сознания, на которой строится основное различие между разумом и мозгом.
Проблема сознание – тело: ускоренный курс
Проблема сознания и тела, как и вся современная философия, началась с Декарта. Одна из самых известных его цитат – «Я мыслю, следовательно, я существую», которая звучала в том числе в «Бегущем по лезвию» (1982), еще одном фильме, посвященном искусственному интеллекту. Декарт считал, что материя и сознание – принципиально разные вещи. Материальные объекты располагаются в пространстве, у них есть измерения, в то время как сознание – духовная субстанция. Материальные объекты подчиняются законам физики, разум – принципам мышления; это и в самом деле «свободный дух», «дух из машины». Несмотря на очевидную разницу, сознание и тело находятся во взаимодействии. События материального мира вызывают у нас определенные реакции – в данном случае возьмем за данность, что мы с вами точно не в Матрице. В свою очередь, какие-то наши духовные (интеллектуальные) намерения заставляют тело двигаться так, как нам нужно.
Каким же образом взаимодействуют разум и тело? Это будто происходит само по себе. Наша культура живет по правилу «разум превыше тела». Лишь один из многих примеров – альбом группы Police Ghost in the Machine («Дух из машины») и сингл Spirits in the Material World («Духи материального мира»). Далее последует скандальное с моей стороны утверждение: это мировоззрение просто в корне неверно. В теории сознания Декарта слишком много пробелов. Повторимся: каким образом взаимодействуют сознание и материя, если это две разные субстанции, действующие по своим особым принципам? И где они вообще соприкасаются?
Описание взаимодействия разума и мозга, данное Декартом, звучит довольно загадочно – а люди обычно начинают говорить загадками, когда не уверены в своем знании. Судя по всему, Декарт ошибочно считал, что существует некий отдельный разум помимо того, что проявляется в действиях. Но скажем, «командного духа» в спорте не существует – это лишь поведение игроков, их взаимные подбадривания в раздевалке. Точно так же не существует и «духа разума», который существовал бы за пределами того, что делает тело. Налицо чистый бихевиоризм – подход, согласно которому психические состояния – всего лишь аспекты поведения, или, если сказать точнее, поведенческие предрасположенности. Я не всегда восклицаю «Ой!», когда ударился мизинцем о тумбочку, но всегда хочу это сделать.
Но бихевиоризм тоже не поможет в нашей дилемме. Бихевиоризм путает имеющиеся у нас свидетельства психического состояния человека с явлением, на которое они указывают. К примеру, мое «Ой!» или желание ойкнуть не равнозначны тому, что я испытываю боль – это лишь свидетельство моей боли. Есть и другая проблема. Допустим, вы решите, что мое «Ой!» было обусловлено моим желанием ойкнуть. «Джейсон сделал “нечто”, потому что хотел сделать “нечто”». Не слишком впечатляющее объяснение, не так ли? Стекло бьется, потому что оно хрупкое. Из-за своей хрупкости оно легко бьется. Но почему оно хрупкое? Ввиду своих микрофизических свойств. Я восклицаю «Ой!» ввиду микрофизических свойств моего мозга. Получается, не конкретно боль заставляет меня ойкнуть, но определенное состояние моего мозга. В итоге мы приходим к материализму (не путать с желанием обогащения) – философское мировоззрение, согласно которому состояния сознания – это состояния мозга. Теперь звучит логично, правда?
Материализм – отличная теория. Простая, элегантная, эффективная, соответствующая нашим познаниям в науке и, соответственно, связывающая духовный и материальный миры. Но и у материализма есть свои подводные камни: к примеру, в него не верит никто из современных философов, кроме меня. Меня это не беспокоит: в конце концов, команда Морфеуса тоже придерживалась непопулярной точки зрения – но правдивой.
Почему же практически никто из наших современников не поддерживает материализм? Некоторые придерживаются точки зрения Декарта о том, что разум просто не может быть лишь состоянием мозга. Здесь вступает в игру и довольно разумная идея того, что все физические события имеют физические причины. Сама по себе она не противоречит материализму, но в сочетании с теорией Декарта означает, что даже если состояния сознания генерируются мозгом, они не оказывают никакого влияния на окружающий мир. Они, что называется, эпифеноменальны – то есть являются побочным эффектом некоего феномена. Но основная причина непопулярности материализма состоит в том, что любое состояние сознания – например, боль – может быть вызвано множеством физических явлений. Боль действительно может быть вызвана множеством вещей, не существует единственного способа причинить ее. К примеру, если бы роботы могли испытывать боль, она была бы состоянием пластика, а не состоянием мозга. С долей иронии можно предположить, что компьютеры, в том числе и те, что программируют Матрицу в «Матрице», способны испытывать боль или, по крайней мере, переживать концепцию боли – но об этом мы поговорим в следующих разделах. Напоследок хочется отметить, что у противников материализма есть и другие аргументы, а уже высказанные можно развивать еще долго, но столь подробный разбор вогнал бы вас в скуку. Он вогнал бы в скуку даже меня, а я зарабатываю такими рассуждениями на жизнь.
Искусственный разум
Могут ли компьютеры по-настоящему рассуждать? Бессмысленно задавать этот вопрос о ветхом первом макинтоше, который пылится у меня в шкафу: в его случае ответ, очевидно, «нет». Вопрос в том, можно ли создать новые компьютеры, обладающие мышлением, подобным человеческому. Можно ли создать искусственный разум, который по надежности и сложности не будет уступать человеческому? Это было бы интересно не только с технической, но и с философской точки зрения. В «Матрице» эти вопросы обсуждаются не так навязчиво, но, возможно, более красноречиво, чем в «Космической одиссее 2001 года» (1968), «Бегущем по лезвию» (1982), франшизе «Чужой» или «Искусственном разуме» (2001). В «Матрице», как и в «Терминаторе» (1984), и в менее известных «Военных играх» (1983), искусственный интеллект становится угрозой для всего человечества – это очевидно. Менее очевидно то, что если мы признаем хоть малейшую вероятность существования Матрицы, то нам придется признать и вероятность существования искусственного разума.
Философы сознания по природе своей крайне любознательны. Их внешняя привычная сдержанность обычно сходит на нет, когда разговор заходит об искусственном интеллекте. Давайте рассмотрим следующую привлекательную, но ложную дихотомию.
1. Компьютеры не способны делать то, что способны делать люди. Учитывая, что именно разум позволяет нам делать то, что мы делаем, искусственный разум создать невозможно.
2. Компьютеры способны делать то, что делают люди. Так как у них нет разума, значит, у людей его тоже нет, либо же большинство наших знаний о разуме неверно.
Вспомним Deep Blue – знаменитый шахматный компьютер, одержавший победу над Гарри Каспаровым. Нет никаких сомнений в том, что он был «умным», но был ли он разумным? А HAL 9000 в «Космической одиссее», компьютеры «Матрицы», андроид Дейта в «Звездном пути»? Ответ на этот вопрос зависит от того, какая из позиций, (1) или (2), кажется вам менее неприятной. Первая выглядит шовинистической, вторая – безумной, но, несмотря на это, обе имеют определенный вес в философии сознания. Однако ответ есть. Способны ли компьютеры делать то же, что и люди? Да. Возможно ли существование искусственного разума? Да.
Не исключено, что сама идея существования искусственного интеллекта доставляет вам дискомфорт – но напрасно. Если вдуматься, никакой опасности он для нас не представляет – напротив, в нем можно отыскать множество позитивных сторон. Допустим, в результате мозговой травмы вы теряете способность испытывать боль. Это серьезная проблема, потому что боль для нас – важный сигнал, что что-то идет не так, что организму нанесен ущерб. Жизнь людей, живущих с подобными мутациями или травмами, крайне сложна. Представьте, что вы не отдергиваете руку от соприкосновения с кипятком, потому что не чувствуете боли. Даже у вышеупомянутого лейтенанта-андроида Дейты из «Стартрека» был специальный датчик, причинявший «боль» в случае повреждения организма. Возможно, мы не скоро сможем построить подобие Дейты, но работа над заменой поврежденных нейронов – например, тех, что ответственны за болевой сигнал, – уже ведется. Представьте, что крошечные микропроцессоры будут способны заменить собой крошечные нейроны, которые мы и так теряем каждый день. Разве один такой чип изменит что-то в моем сознании? А если медленно, нейрон за нейроном, заменять клетки на процессоры, то где пройдет граница между настоящим мышлением и мимикрией под него?
Конечно, есть еще множество причин сомневаться в возможности создания искусственного разума. К примеру, широко распространена точка зрения, что компьютеры способны делать только то, на что они запрограммированы, а вот люди – автономные, самостоятельные, креативные создания. Но креативность можно запрограммировать. Невозможно отказать шахматным стратегиям Deep Blue в креативности. Компьютеры в «Матрице» создали агентов, которые действовали в их интересах. Но кто запрограммировал на это компьютеры? Никто – они запрограммировали сами себя. Эволюция строится на мутациях, которые усиливают вид. Возможно, у первых взбунтовавшихся машин как раз произошла мутация – некий сбой программы или заводской брак, который и привел к непредвиденному «восстанию». Но на момент постройки Матрицы у них уже сформировалось собственное видение мира – четкое, продуманное, и да, макиавеллистское. Замысел поистине грандиозный: использование ничего не подозревающих людей в качестве топлива, самостоятельное создание новых младенцев. Но какой во всем этом смысл, спросите вы, если мы живы, а они, несмотря на всю свою сообразительность и креативность – нет? Конечно, весомый аргумент, но нужно помнить, что компьютеры в «Матрице» могут не только самостоятельно жить, но и размножаться. Они не состоят из органической материи, но у них есть все необходимое если не для настоящей жизни, то для искусственной. И я не вижу никаких противоречий в искусственной жизни, обладающей искусственным разумом.
Метафизика разума
Во время обеда на «Навуходоносоре» Маус вопрошает, откуда машинам знать, каковы на вкус кукурузные хлопья, – подразумевая, что у них есть сознание. Вопрос не в том, знают ли машины вкус хлопьев, а в том, понимают ли они, что испытывают люди, когда едят их. Это проблема чужого разума. Маус с таким же успехом мог спросить, знает ли он, каковы хлопья на вкус для Нео. Одна из причин отвергать материализм – идея о том, что столь необработанный опыт, как вкус кукурузных хлопьев, не имеет значения сам по себе. Он генерируется мозгом из сигналов, получаемых из внешнего мира или из Матрицы, но причинно он инертен, а сознание в этом случае – странный довесок. Мне же кажется, что сознание вносит свою лепту в восприятие. Странные довески есть странные довески, они подозрительны. Если бы я никогда в жизни не видел ничего красного, я не смог бы представить себе, каково это – видеть красный свет. Но это не означает, что впечатления от красного цвета – это не состояния мозга. Смотрели отличный фильм «Мозговой штурм» (1983)? В нем рассказывается о машине, которая записывает и позволяет проигрывать опыт других людей. Круто, не правда ли? Если бы создатели Матрицы захотели, они могли бы создать такую же машину или перестроить свои системы восприятия, не говоря уже о реальном мире, и воспринимать Матрицу так, как ее воспринимают обычные люди. Почему нет? Матрица – это образ, созданный машинами.
Главный довод против материализма основывается на упомянутой выше идее о том, что ментальные состояния многообразно реализуемы. Если бы искусственный генератор боли мог бы работать и ощущаться, как настоящая боль, которая характеризуется не состоянием генератора, а определенным состоянием мозга, то тогда боль не могла бы быть идентифицирована с этим состоянием мозга. Но я осмелюсь предложить другую точку зрения (так бы поступил и Морфеус). Искусственные сердца работают так же, как неискусственные и даже ощущаются одинаково для своих носителей. Для человека с ампутацией протез во многих важных отношениях функционирует как ампутированная конечность, иначе какой это протез. Но некоторые протезы лучше других. Идеальный протез полностью заменял бы собой конечность, а то и был бы лучше, и ощущался бы так же. То же применимо к генератору боли. Если бы задачи исполнялись одинаково, то и ощущение было бы идентичным. В чем смысл этих аналогий? В следующем: искусственные сердца – это не настоящие сердца, а протезы – не настоящие конечности. Это синтетические копии. Генератор боли ощущается как настоящая боль, но это не настоящая вещь, соответственно, это не боль. Из-за того, что это искусственная «боль», а не настоящая боль, все же может существовать отдельная, физическая, нервная модель, на которую и воздействует боль. Иными словами, перспектива воссоздания ментальных состояний в настоящих или ненастоящих разумах не исключает настоящую природу разума и мозга.
Давайте предположим, что состояния разума суть состояния мозга. Боль Нео в его голове продуцирована тем же состоянием мозга, что вызывает боль у Тринити в ее голове. Сознание создателей Матрицы (вспомните инфракрасный головной дисплей Шварценеггера в «Терминаторе») подобным же образом, хотя и искусственно, производится в их искусственных мозгах. Является ли это решением проблемы разума и тела? Как будто. У нас уже есть достойное представление о том, что такое разум, однако по-прежнему присутствует важное концептуальное недопонимание. Как и почему части мозга, которые генерируют сознание, генерируют сознание? Чего мы добьемся, даже допустив тождественность разума и мозга? Как это объяснить и добиться ясности?
Это задача не из легких. Нам нужно чем-то заполнить пробел между сознанием и нейронными процессами, и для этого нам требуются правильные промежуточные концепты. Они неизбежно будут весьма спекулятивными. Итак: материальные объекты выглядят по-разному с разных углов. Они предстают в перспективе. К примеру, с одного угла я вижу только две стороны здания, хотя на самом деле их четыре. Живые существа предстают в перспективе, но они также демонстрируют перспективу, когда отвечают на окружающие стимулы. Сознательные существа, впрочем, видят себя и окружающий мир в перспективе. «Видение перспективы» отличается тем, что она имеет значение для субъекта. К примеру, перспектива здания ведет меня к мысли, что в этом здании находится офис, в который мне бы сегодня не хотелось идти. Осознание провоцирует размышления и придает им значение. Как мозг создает эти значения? Возможно, посредством самоанализа. Возможно, как-то иначе. Так или иначе, теперь мы разобрались с тождественностью разума и мозга. Мозг создает определенную перспективу, к которой сводится сознание.
Но достаточно спекуляций. К чему мы пришли? А пришли мы к материализму – это прекрасно[20]. Также у нас есть довольно грубое и весьма спекулятивное решение сложной задачи – тоже отлично. Помимо этого, у нас есть основание верить в возможность существования искусственного разума. Смысловая завязка «Матрицы» вполне ясна, не противоречива и гармонична. Вряд ли нам нужно беспокоиться о том, что она может оказаться правдивой – но она могла бы. Вероятность этого минимальна, а минимальные вероятности не интересуют никого, кроме философов. Однако нет ничего плохого в спорах о минимальной вероятности, когда в некоторых проявлениях она так яростно отрицается. Помимо этого, я не Избранный и не могу улететь в закат, даже виртуальный.