Нео-материализм и уничтожение субъектаДэниел Барвик
«Матрица» врет зрителям. На первый взгляд, фильм будто бы задает зрителю десятки сложных философских вопросов, на многие из которых мы пытались ответить в этой книге. Какую таблетку вы бы приняли? Как бы вы отреагировали, узнав, что всю жизнь жили в иллюзии? Действительно ли Матрица – зло? Что плохого в том, чтобы прожить ненастоящую, но хорошую жизнь?
Но на самом деле в основе «Матрицы» лежит ответ – готовый ответ на один из важнейших вопросов философии: что собой представляет разум? Создатели фильма принимают за непреложную истину редуктивный материализм – мировоззрение, согласно которому состояния сознания идентичны состояниям мозга. Именно на него опирается Морфеус, когда рассказывает Нео про Матрицу.
В этом эссе я объясняю, что: 1) точка зрения, выраженная Морфеусом, не может быть истинной; 2) ближайшие по смыслу альтернативы также будут ложными или неполными; 3) принятие за основу лишь одной точки зрения лишает смысла концепцию фильма. Сюжет фильма не безнадежен, но я докажу, что единственный способ его спасти – принять тот факт, что: 1) существование Матрицы, в таком виде, как ее описывают в фильме, невозможно; 2) даже если бы подобная тюрьма и существовала, не было бы ничего предосудительного в том, чтобы в ней находиться.
Почему школьные уроки биологии заставляют нас верить в «Матрицу»
Давайте начнем с основ. Существует множество теорий сознания, но самыми распространенными являются редуктивный материализм, элиминативный материализм и дуализм. Позже мы рассмотрим первые две во всех подробностях, но пока для нас важна базовая разница между любыми видами материализма и дуализмом. Материалисты, в отличие от дуалистов, верят, что мир и все его объекты (в том числе и сознание) полностью состоят из материи. Материалисты убеждены, что в конечном итоге мысли и чувства состоят примерно из той же материи, что кукурузные хлопья или «Навуходоносор». Дуалисты же уверены, что в мире существуют и нематериальные компоненты – один или множество. В разных ответвлениях дуализма могут существовать различные воззрения на то, что же это за компоненты или что значит «быть нематериальным».
«Что есть реальность и как ее определить? Если реальность – это набор зрительных, осязательных, обонятельных ощущений, то тогда это лишь электрические импульсы, интерпретированные мозгом». Из этого монолога становится понятно, что Морфеус придерживается редуктивного материализма. Не исключено, что это на самом деле элиминативный материализм, но вероятность этого невероятно мала, потому что люди за пределами кафедры философии и нейронауки обычно не в курсе, что такой взгляд вообще существует, а объяснение того, в чем состоит его смысл, обычно вызывает смех. Тем не менее позднее мы поговорим и о нем – на случай, если кто-то из создателей «Матрицы» по образованию философ.
Большинство нормальных людей (я имею в виду – нефилософов) тоже придерживаются редуктивного материализма. Давайте же подробнее разберемся, как это работает на практике. Допустим, вы спрашиваете у подруги, что происходит, когда мы видим, к примеру, дерево. Она, не колеблясь, расскажет вам, что некоторые лучи солнечного света, которые попадают в нашу атмосферу, поглощаются деревом, а некоторые от него отражаются. Часть отраженного света попадает на сетчатку глаза, а затем через зрительный нерв транслируется в зрительный центр мозга. Нейроны обрабатывают полученный сигнал, и я вижу дерево. Дети слушают этот рассказ с детского садика и до университета. Главная мысль здесь заключается в том, что зрение – просто состояние мозга, спровоцированное определенным импульсом. Что если дать мозгу такой импульс без участия, собственно, дерева, результат получился бы такой же – я был бы уверен, что вижу дерево. То есть, если мой мозг находится в «состоянии видения дерева», я буду видеть дерево независимо от того, есть оно или нет.
По такому же принципу работает Матрица. Люди, попавшие в нее, не знают, что состояния их сознания на самом деле не вызваны реальными объектами или явлениями. К нейронам этих людей отправляются специальные импульсы, которые вызывают те или иные состояния мозга, имитирующие реальный опыт. Возможность существования Матрицы, в которую после просмотра поверит большинство зрителей, как бы подтверждает редуктивный материализм Морфеуса – но никак не обосновывает его.
Редуктивный материализм ни в коем случае не подразумевает, что люди – просто бесчувственные роботы, зависящие от импульсов. Скорее, наоборот: материализм утверждает, что мы обладаем состояниями сознания, которые строятся на реальных переживаниях и ощущениях, будь то образы, звуки, эмоции или женщина в красном. Моя подруга не отрицает тот факт, что я вижу дерево. Морфеус не стал бы отрицать, что люди, живущие в Матрице, испытывают ощущения. Смысл редуктивного материализма лишь в том, что все состояния сознания совпадают с состояниями мозга, потому что для их возникновения нужно только особое состояние мозга и ничего больше.
Почему «Матрице» и школьным урокам биологии необходима щепотка философии
Почему эта точка зрения столь популярна? Почему люди соглашаются с ней вместо того, чтобы подвергнуть слова Морфеуса сомнению? Причина довольно проста: кажется, причинно-следственная связь между сознанием и телом действительно существует. Мы верим, что если наш мозг перестанет работать, мы не сможем видеть или слышать (по крайней мере, через глаза и уши). Это подтверждается и в повседневной жизни: к примеру, в бессознательном состоянии мы ничего не чувствуем. Наука тоже постоянно находит новые подтверждения связи между разумом и телом. Одним из примеров может служить внутриламинарное ядро таламуса, которое, по-видимому, играет особую роль для нахождения человека в сознании. Можно повредить внушительную часть коры мозга и пребывать в сознании, но даже микроскопическая травма внутриламинарного ядра таламуса вводит человека в вегетативное состояние.
В чем же загвоздка, если эта точка зрения кажется разумной и принимается большинством людей? Тому, что почти все современные философы ее отвергают, есть веские причины. Они ставят под сомнение всю метафизическую основу «Матрицы» и выходят далеко за рамки обычной критики, которой часто подвергают научную фантастику. Сначала давайте обратимся к аргументу, высказанному философом Майклом Таем:
«Давайте представим себе Мэри, блестящую ученую из будущего, которая с рождения живет в черно-белой комнате. Она получает информацию о внешнем мире через черно-белые экраны компьютеров и телевизоров. Предположим, что у Мэри в комнате есть вся информация о том, что происходит, когда люди видят цветок, дерево, закат, радугу и другие объекты. Она знает все о поверхностях объектов, о том, как они отражают свет, как он попадает на сетчатку глаза, в зрительный нерв и в зрительные центры мозга – и так далее. Но одного знания ей по-прежнему не хватает»[21].
Мэри не знает, каково это – видеть зеленый, красный или другие цвета. Почему мы так в этом уверены? Потому что когда Мэри впервые увидит цветок, она кое-что узнает. Она получит опыт, который не может быть заменен ни одной физической теоремой. Она поймет: знать, что нечто существует, – не то же самое, что испытать или видеть своими глазами. Обо всем у нас складывается свое, особенное впечатление, которое не является частью объективной характеристики объекта. Например, синий цвет меня успокаивает, а Луну я всегда вижу как плоский диск.
Но философы, придерживающиеся редуктивного материализма, сталкиваются со следующей, более серьезной проблемой. Материалисты уверены, что, если толково объяснить дуалистам принцип редукции, то они тоже поймут, что психическое состояние или какая-то его часть идентичны материальному. Именно утверждение об идентичности ставит под сомнение всю концепцию редуктивного материализма, потому что материалисты неверно используют понятие «идентичность» («такой же, как»). Что они вообще имеют в виду, утверждая, что «состояние сознания идентично состоянию мозга»? Ничего – потому что это бессмысленное утверждение. Если бы состояние сознания было тождественно состоянию мозга, то утверждение «Я вижу дерево» было по смыслу буквально таким же, что научное объяснение этого феномена. Но смыслы того и другого совсем разные.
Некоторые философы, к примеру, Пол Черчланд[22], считали, что у нас просто всегда не хватало концептуального и словарного запаса, чтобы рассуждать по каждому поводу о сложных научных вещах. Но на самом деле разгадка заключается в том, что психическое состояние – это нечто нематериальное, в корне отличающееся от материального состояния мозга. Даже владея нужными терминами и понимая концепции, необходимые для установления (нелегитимной) связи между ментальным и физическим состояниями, мы не думаем о состоянии мозга, когда говорим о состоянии сознания. Лэрд Аддис пишет:
«Хотя редуктивные материалисты не сдаются в попытках определить психические понятия материалистическими терминами, всегда получается, что из предлагаемой модели редукции есть какие-то исключения. Многим из нас эти попытки, терминологические или эмпирические, кажутся столь же вымученными, как и любые попытки доказать, что две разные вещи представляют собой одно и то же, как попытки доказать, что приливы и отливы – это лишь относительное расположение Солнца, Земли и Луны, и ничего более»[23].
Конечно, если я утверждаю, что ментальные и физические состояния – это кардинально разные вещи, то из этого следует, что к ним нельзя применить концепцию идентичности. Но на самом деле я исхожу от обратного. В первую очередь, мы не можем объединить два эти состояния концепцией идентичности, и поэтому понимаем, что состояния сознания и мозга не равноценны. Учитывая первостепенное значение концепции идентичности, еще более фундаментального показателя различия между двумя этими состояниями нам не найти. Яблоко – это не апельсин, а миска с жижей – не кукурузные хлопья. Они не идентичны друг другу, они – не одно и то же. При этом пусть концепция идентичности и позволяет увидеть нам разницу между психическим и физическим состояниями, она не становится причиной этого различия. Два эти понятия изначально различны, и неприменимость концепции идентичности является, скорее, результатом их разности.
Элиминативный материализм: почему ваша жена не может жаловаться на головную боль
Как я упоминал ранее, возможно, создатели «Матрицы» – не редуктивные материалисты, а элиминативные. Элиминативный материализм – взгляд, который подразумевает, что никаких состояний, кроме материальных, не существует в принципе. Не нужно путать это с бихевиоризмом: бихевиоризм – это психологический метод, берущий за основу всего поведение человека. Материализм и все его подвиды фокусируются на материальных объектах Вселенной. Элиминативный материализм подразумевает, что наша способность рассуждать о психологических состояниях – всего лишь следствие развития языка, и по факту мы испытываем примерно те же ощущения, что компьютер, стоящий на столе, – то есть никакие. С этой точки зрения я ничего не вижу, не слышу и не чувствую в традиционном смысле этого слова. Подобные взгляды достаточно популярны среди ученых и многих философов, и это, мягко говоря, пугает. Ученым такое безумие простить можно, но философам – отнюдь, потому что философских пробелов в этой теории достаточно много.
Первая проблема – психологическое состояние обычно может принадлежать только одному человеку. Представим, что я смакую великолепный выдержанный портвейн. В моменте я испытываю невероятное удовольствие, и оно принадлежит только мне. Даже если я предложу портвейн кому-то еще, и они получат от него такое же удовольствие, это все равно будет удовольствие, отличное от моего. Когда мы с другом пьем портвейн, мне не приходит в голову сказать, что я испытываю его удовольствие, а он не думает, что испытывает мое, хотя наши ощущения наверняка весьма похожи, и мы пьем портвейн по примерно одинаковым причинам. С физическими объектами подобный принцип не работает.
Современные ученые и философы зачастую грешат игнорированием или отрицанием важности того факта, что психологические состояния всегда кому-то принадлежат. Дэниел Деннет, к примеру, уверен, что мозг постоянно подсовывает нам огромную иллюзию – при этом мозг является и создателем, и потребителем этой иллюзии (Деннет также считает, что так работает только человеческий мозг). Работа мозга построена таким образом, что его отделы функционируют в связке, в сжатом и удобоваримом виде передавая друг другу нужную информацию. Деннет развивает свою мысль: «У нас возникает ощущение, что существует сознание, некий центр, где все сходится воедино – субъект, эго, „я“. Но это лишь ложное ощущение»[24]. Обратите внимание, что даже Деннет не может не упомянуть факт обладания психологическим состоянием. Он не отрицает того, что мы воспринимаем сознание определенным образом, но не объясняет, как это восприятие может существовать в отрыве от конкретного человека. Это невозможно, если я прав в своем утверждении о том, что принадлежность опыта кому-либо является важнейшей частью этого опыта.
Есть более убедительный и более легкий способ доказать несостоятельность элиминативного материализма. Перед материалистом стоит непростая задача: убедить нас, что он не видит того, что видит, не слышит того, что слышит; что все его представления, фантазии и концепции не просто неверно представлены ему, а не представлены в принципе – и то, что они кажутся ему знакомыми, просто неправда. Также материалисты должны объяснить, откуда и почему вообще возникла эта всепоглощающая иллюзия. Психологические состояния уникальны своей нематериальностью. Именно ввиду столь серьезного разрыва между сознанием и материей сложно подобрать к сознанию какие-либо аналогии.
Можем ли быть уверены, что авторы «Матрицы» не пали жертвой этого обмана? Думаю, да, потому что при элиминативном материализме в создании Матрицы нет никакого смысла. Цель Матрицы – заменить настоящие переживания ложными, но зачем делать это, если никаких переживаний просто не существует?
Давайте вернемся к началу и вспомним различия между редуктивным материализмом, элиминативным материализмом и дуализмом. Мы уже выяснили, что Матрица невозможна в рамках редуктивного материализма и не имеет смысла при элиминативном материализме. Означает ли это, что нам, чтобы понять смысл фильма, надлежит впасть в дуализм и признать существование «духа из машины»? Вовсе нет. Концепция «Матрицы» вполне может оказаться связной при одном условии: если ее создатели придерживались принципа интенциональности сознания.
Сознание: ничто в обмен на нечто
Согласно Дэвиду Юму, нет никаких доказательств того, что существует «я» – некая центральная сущность, отвечающая за мышление. Он отмечает, что в ходе саморефлексии у него не получается обнаружить эту сущность или даже сформировать о ней какое-либо цельное представление. Юм сталкивается с восприятием, но не с воспринимающим; воспринимает объекты мысли или сознания, но не мыслителя. Тезис об интенциональности сознания гласит, что все психологические явления сознательны. Проще говоря, быть в сознании – значит, что-то осознавать. Самоанализ (интроспекция) показывает, что такая концепция разума уместна. Мышления не существует без объекта мысли. Жан-Поль Сартр пошел еще дальше, заявив, что интенциональность – не просто одна из особенностей сознания, но единственная особенность сознания. «Сознание определяется интенциональностью. Благодаря интенциональности сознание превозносится над самим собой. Объект трансцендентен сознанию, которое его постигает, и именно объектом обусловлено единство сознания»[25]. Другими словами, сознание – это как свойство прозрачности: когда мы отделяем его от объекта, то остается только объект. К примеру, у нас не получится представить себе мысли о столе, не думая о столе.
С понятием сознания мы разобрались, но что насчет памяти, восприятия, воображения, опыта? Остается признать, что они являются характеристиками объектов, которые мы вспоминаем, воспринимаем и т. д. Я не люблю кукурузные хлопья – я нахожу их приятными. Я не боюсь агентов – я нахожу их пугающими. Людвиг Витгенштейн писал: «Не существует субъекта, который бы думал или мечтал»[26]. Все характеристики объекта зависят от объекта – субъект к ним никак не причастен. Разум не является частью Вселенной, потому что он – то, что определяет ее границы, то, что определяет ее части. Разум не может оценивать сам себя. Он – трансцендентальное свойство Вселенной.
Философ Джон Сёрл признавал, что сознание и интенциональность, как его главное свойство, являются самыми важными характеристиками психических явлений. Эти характеристики, отмечал он, крайне трудно описать, поэтому «к огромному стыду, они заставили множество мыслителей, психологов, философов высказывать немыслимые и неправдоподобные вещи о разуме»[27]. Черчланд соглашался, что самоанализ «охватывает сферу мыслей, чувств и эмоций, а не электрохимические импульсы с нейронами»[28].
Любое взаимодействие нуждается как минимум в двух участниках. Если одна из сторон отсутствует, то взаимодействие логически невозможно. Если не существует традиционного «я», то оно не может в традиционном смысле взаимодействовать с внешним миром. Если исходить из концепции сознания, описанной выше, «я» не может взаимодействовать с миром привычными способами, потому что привычного «я» не существует. А если не существует «я» или взаимоотношений, или если восприятие нельзя считать за взаимоотношения, то мы вынуждены повернуть вспять идеализм: вместо того чтобы объять мир разумом, мы должны просто найти место для разума в мире. Идеализм же – это мировоззрение, согласно которому ничто не материально, и весь мир – лишь совокупность нематериальных идей в нашем сознании. Нетрудно догадаться, что материалисты и идеалисты редко устраивают совместные вечеринки. В рамках данной концепции сознания идеализм – наша единственная разумная альтернатива.
Все эти рассуждения ведут отнюдь не к тому, что у нас нет никакого доступа к внешнему миру. Скорее, к осознанию, что для контакта с внешним миром нужен внутренний мир, из которого можно исходить. Целью редукции разума до трансцендентного сознания является уничтожение субъекта, и соответственно, уничтожение внутреннего мира (мира традиционного разума). Поэтому я отказываюсь обсуждать «субъективные» в традиционном смысле факты, потому что, как уже выяснилось, нет ничего (то есть традиционного разума), чему могли бы подчиняться факты. Такая точка зрения отрицает само существование субъектов, которые могли бы влиять на объекты осознания. В итоге у нас складывается новый взгляд, при котором: 1) материализм верен в том смысле, что все в мире материально; 2) дуализм верен в том смысле, что сознание является единственной нематериальной вещью. При этом сознание – не вещь, но нечто, позволяющее объектам открываться. Подобно тому, как гонка состоит из самого бега, сознание, судя по всему, состоит из откровений, сделанных самим сознанием.
Порабощать сознание – это плохо?
Но если субъекта не существует, как можно оценить существование Матрицы с точки зрения моральности? Создатели фильма изначально подразумевают, что Матрица и поддерживающие ее машины – злодеи, а команда Морфеуса – герои, отважно сражающиеся со всесильным угнетателем за свободу. Но как можно оценить моральный статус одной нации машин, поработившей другую, даже если они обе сознательны? Если ни в той ни в другой нациях нет «субъектов» в традиционном смысле этого понятия, то о какой аморальности Матрицы может идти речь? «Порабощенная» нация будет в курсе положения вещей, которых по большей части не существует. Но в нормальных условиях мы бы не посчитали это поводом для морального осуждения.
Большинство людей предпочли бы реальный мир иллюзорному. Но это не означает, что иллюзорный мир аморален, это лишь означает, что люди, живущие в иллюзии, предпочитают чувствовать то, что кажется реальным и имеет смысл (достаточно вспомнить оглушительный успех реалити-шоу). Жители Матрицы уверены, что их мир реален, и что их жизнь имеет значение. Матрица – это иллюзорный мир, но не аморальный.
Можно возразить, что проблема тут не в реальности, а в свободе. Аморальность Матрицы состоит в том, что она отбирает у людей главное – свободу, и люди об этом даже не догадываются. Есть мнение, что свобода настолько ценна, что любой мир, отнимающий ее у нас, априори аморален. Но эта довольно распространенная точка зрения принимает за основу стандартные дуалистские домыслы: что существует «я» – нечто мыслящее, сознательное, возвышающееся над нашими материальными телами, и что это «я» должно быть свободным. Но исходя из выводов, которые я сделал выше, никакого традиционного «я», которое было бы субъектом этой свободы, не существует. Сознание свободно, но не в том смысле, который обычно вкладывается в эти слова. Сознание свободно, потому что оно уникально нематериально: мы не можем осознать, что им что-то помыкает. Но при этом сознание и ни на что не влияет: оно просто открывает для нас вещи. Телескоп позволяет мне увидеть Юпитер, но никакого влияния на Юпитер он не оказывает.
Рабство в Матрице не оказывает никакого эффекта на сознание. Да, люди бы занимались другими вещами, будь они вне Матрицы, – но такой аргумент никогда не был мерой моральности. Итог же таков: моральные ценности героев принесены в жертву ради правдоподобности сюжета.