Закончив молитву, он трижды произнес «тасбих», обязательные слова поминания Аллаха, и закончил традиционно: «Господь наш! Дай нам в этой и будущей жизни хорошее, защити нас от огня ада».
Поднявшись с колен, Евгений Владимирович подумал, что неплохо было бы выпить чаю или хотя бы воды, но в комнате ничего не было, и он решил спуститься вниз и там поискать что-нибудь для утоления жажды.
Внизу никого не было, но на столике стоял чайник и два граненых изогнутых стаканчика. Чай был не горячий и это даже обрадовало Черняева, он выпил два стаканчика и налил себе третий. Присев в кресло, он стал ждать Абдул-Вали. Но пришел молодой араб, поклонился и попросил следовать за собой. Через длинный коридор они прошли в другое крыло дома, откуда доносились приятные запахи. Молодой араб довел его до двери, открыл ее и пригласил гостя войти внутрь, а сам остался стоять в коридоре.
За обычным обеденным столом, заставленным всевозможными яствами, сидел Абдул-Вали, который поднялся поприветствовать Черняева. Евгений Владимирович посмотрел на это роскошество и понял, что очень голоден, и непроизвольно зацокал языком, качая головой:
– Пах-пах, какая красота! Стол халифа!
– Обычно я обедаю гораздо скромнее, но сегодня такой день! Садись напротив, так удобней будет разговаривать.
Было видно, что похвала Черняева – Валиханова была Абдулу приятна, особенно намек на звание халифа, и он щедрой рукой хозяина стал накладывать на тарелку гостя рулетики из баклажанов и куски вареной баранины.
– А почему мы сидим за европейским столом, а не на ковре, как подобает на Востоке? – в шутку спросил Черняев-Валиханов.
– Возраст, мой друг, возраст. Я уже не могу долго сидеть в позе султана. Это во-первых. А во-вторых, я в Европе провожу очень много времени и уже привык.
– В Европе?
– Да, Эмомали, в Европе. Только там можно решить те вопросы, которыми я занимаюсь последние лет десять – пятнадцать. Я тебе потом все расскажу, пока не спрашивай. Да, кстати, ты вина не хочешь?
– Я смотрю, у тебя и привычки стали европейскими, – улыбнулся Черняев. – А как же «харам»?
– Да помню я о запрете пить «кровь лозы». Тогда давай выпьем водку. Мне понравилось, как ты объяснил своему молодому ученику, почему ее можно пить мусульманам. – Абдул хитро посмотрел на Эмомали – Евгения. – И лекция твоя мне понравилась. Ты только не обижайся, прослушивать вновь прибывших с просьбами – это обычная практика, а то просят одно, а на уме только денег себе набрать побольше. Кстати, когда я слушал запись ваших разговоров и услышал твой голос, я только тогда вспомнил о тебе и попросил показать ваши фотографии. Запомни, человек с годами может измениться до неузнаваемости, но голос – никогда.
– Как я могу на тебя обижаться? Я все понимаю: если бы не твоя осторожность во всем, вряд ли бы достиг своего нынешнего положения. Все твои действия происходят в полном соответствии со словами нашего Пророка, да будет свято имя его во веки веков: «Мир лежит под тенью мечей». И ты защищаешь свою веру как можешь.
Абдул-Вали благодарно закивал головой и, уже не спрашивая желания гостя, подошел к расписанной витиеватым орнаментом дверце шкафа, за которой оказался холодильник, достал бутылку водки. Водку он разлил по маленьким пиалам, стоящим на столе. Подняв свою пиалу, очень душевно произнес:
– Выпьем за нашу неожиданную встречу. Сам Господь вернул тебя ко мне. Я уверен, он сделал это не просто так. У нас впереди большие дела.
Некоторое время они ели молча, и Черняев все не находил предлог перейти к вопросам, которые он уже давно хотел задать Абдулу. Прежде всего его интересовал вопрос, под чьим контролем работает Абдул-Вали. Работать на столь обширной территории, а тем более иметь такую разветвленную сеть сотрудников в Арабских Эмиратах с такой материальной и оперативной базой, под силу только организации, имеющей поддержку на весьма высоком уровне. Если уж не на государственном, то хотя бы на уровне руководителя одной из силовых структур. И конечно, его интересовали дальнейшие планы Абдул-Вали, если, конечно, он их разрабатывает самостоятельно или имеет возможность влиять на их разработку и реализацию. И вообще, какое место он занимает в иерархии данного религиозного сообщества. То, что Абдул-Вали остался верен догматам исмаилизма с тех времен, как Черняев в далекие уже годы «вправил мозги» молодому Абдулу в прифронтовом Ливане, Евгению Владимировичу было ясно. Тогда молодой Абдул был бесконечно предан делу служения идеям святого для него Исмаила и последователя его Низара, но совершенно не разбирался в исламской философии и истории возникновения этого направления в исламе. Также он романтизировал террористическую организацию, созданную Саббахом, и ассасины для него были святыми борцами за веру, а не оружием в руках Старца Горы для укрепления своей личной власти. Странно получается. Получается, что он, Черняев, двадцать пять лет назад, преследуя вполне конкретные цели вербовочной разработки Абдула, стал для него учителем, утвердившим в нем правильность выбранного им жизненного пути. Тогда перед Черняевым стояла задача лишь войти в доверие молодому исмаилиту и через него выйти на руководство боевой исламской организации, а вышло так, что он явился для молодого Абдула «даи», то есть наставником, направляющим молодого федаина на праведный путь служения идеям Исмаила. Может быть, поэтому он сейчас принимает его с таким почетом? Ну и дела! Воистину, мы не знаем, «чем слово наше отзовется».
Абдул-Вали разлил водку в пиалы и хотел убрать бутылку водки назад в холодильник.
«Как-то это не по-русски. Две рюмки обычно пьют за упокой души», – подумал Черняев, а вслух сказал:
– Оставь водку, Абдул. Надо будет выпить и третью. Ты же знаешь, у исмаилитов четные числа не в почете. Либо семь, либо, в крайнем случае, три.
– Ты прав, Эмомали, символизм в нашем учении великая вещь, его надо соблюдать и в мелочах. – Абдул вернул водку на стол.
После второй пиалы Черняев решился перейти к своим вопросам.
– Абдул, расскажи теперь, как ты жил все это время. Судя по этому шикарному столу, все у тебя сложилось хорошо.
– Долго рассказывать… После твоего отъезда… Ну да, извини, отъездом это не назовешь… Ну, в общем, тогда были сложные времена. Мой двоюродный брат погиб при странных обстоятельствах, и я занял его место в нашей организации. Мы тогда много помогали федаинам в Палестине, но наступил момент, когда Арафат договорился с Израилем с помощью англичан и американцев и мы остались без дела. Потом эта война Ирана с Ираком. Многие наши погибли на той войне… Сия доля меня миновала и, даже более того, позволила подняться в нашей организации еще выше. А потом опять было безвременье. И я на два года уехал в Лондон учиться.
– «А вот и англичане. Как же без них на Ближнем Востоке? Ну вот, на один вопрос ответ я получил. Работает он под контролем англичан, отсюда и поддержка на столь высоком уровне», – подумал Черняев. Он давно уже был знаком с этой английской системой вербовки англичан своих агентов на Востоке, будь то агенты на конкретную операцию или на длительное оседание. Или просто агент в роли «почтового ящика». Тут денег много не надо. Платишь один раз, но главе рода или семьи, а возможно, имаму мечети, а те уже благословляют родственников или прихожан на сотрудничество как на богоугодное дело. Наиболее перспективных приглашают под видом научно-исследовательского фонда на учебу или повышение квалификации, после чего уже в рамках навязанной научной темы посылают собирать материалы в различные регионы, а затем весь собранный материал идет в аналитическую службу. Там отбирают нужное для использования в оперативных целях, остальное, без деталей, в научный сборник по теме исследования. Безотходное производство. Но здесь, видать, случай особый.
– В Лондон? – Эмомали – Евгений сделал удивленное лицо. – К крестоносцам?
– Не торопись меня осуждать, Эмомали. Если бы не эта поездка в Лондон, я бы никогда не исполнил то предназначение, которое прописано мне Аллахом. В Лондоне я год изучал английский язык, а во второй год получил столько информации, сколько не получил бы нигде и никогда. Там, в Лондонской Индийской библиотеке, я нашел информацию об исмаилитах Индии и узнал, что в Бомбее, в самой большой общине в Бомбее…
Абдул-Вали замолчал, чем-то смутившись. Чтобы скрыть свое смущение, он разлил водку в пиалы и отнес водку в холодильник. Вернувшись к столу, продолжил:
– Об этом еще рано… Так вот, в Лондоне я завел столько нужных связей, что дальше вся моя жизнь пошла самым лучшим образом – у меня везде есть поддержка. И здесь, и в Йемене, и в Ираке, и в Пакистане. Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Да, иногда приходится чем-то жертвовать и что-то делать по просьбе англичан, но, поверь, я играю в свою игру и их помощь и связи мне гораздо нужней, чем муки совести из-за сотрудничества с ними. И потом, ты прекрасно знаешь правило «такийа», которое позволяет на время правоверному мусульманину притвориться кем угодно, лишь бы достичь собственных целей, угодных Аллаху.
– Такийа, несомненно, правило очень нужное в борьбе с врагами, но как бы не заиграться. Бен Ладен тоже использовал такийа, когда пошел на сотрудничество с американцами. И чем это закончилось?
– У нас все будет по-другому. Я все продумал. Пока я получаю от них оружие и деньги, они мне нужны. И помощь мне их нужна здесь и в других странах. Пока здесь, на Востоке, идет большая война между суннитами и шиитами, мы, исмаилиты, должны этим воспользоваться. Другого шанса у нас просто не будет.
– Шанса на что? – Черняев весь превратился во внимание.
– На построение собственного государства. – Абдул-Вали гордо и с некоторым вызовом посмотрел на Черняева. – Я решил возродить государство исмаилитов, уничтоженное в свое время монголами, и построить свой Аламут в Горном Бадахшане. Мы построим и Аламут, и Ламсир, и Кирдкох, и даже Маймундиз. И ты мне в этом поможешь.
– Чем я могу тебе помочь?