И еще эта фанатическая вера в эти «амбарные книги», которые он хочет превратить в культовые сакральные предметы всеобщего поклонения. Любая комиссия, будь то исламские богословы или востоковеды любой Академии наук, достаточно быстро установят истинное значение этих «сакральных ценностей», и вся его легенда, вся сказка рухнет в одночасье и похоронит в прямом и переносном смысле и его самого, и его государство. А ведь когда-то эти книги надо будет показать всем заинтересованным… О чем он думает?
Черняев неожиданно для себя вдруг вспомнил свою далекую уже командировку в Таджикистан тридцать лет тому назад. Тогда ему рассказывали много историй и легенд, связанных с самим этим красивым краем и религиозными особенностями жизни этой достаточно замкнутой мусульманской общины. Что-то там, в этих историях, рассказывалось про какую-то книгу. Что это была за книга? Тогда все эти истории ему казались не очень важными… Кто же тогда знал, что эти истории так развернутся в практической плоскости политических амбиций… Может быть, это как-то связано с книгами, которые разыскивает Абдул-Вали.
Там что-то говорилось о подарке «белого царя», то есть императора России. Какие подарки мог послать в высокогорный кишлак «белый царь»? Тогда подарками считались ружья, боеприпасы, финские ножи, иглы, катушки ниток, лупы, музыкальные шкатулки, зеркала, часы, ножницы и тому подобное. Их передавали от имени императора местным жителям казачьи разведотряды, посылаемые Оренбургской пограничной комиссией для рекогносцировки местности с целью установки пограничных пунктов южной границы Российской империи. Цель этих подарков была одна – завоевать симпатии местных племен. И они имели явное практическое значение. В чем было практическое значение книги в племенах, где единственным относительно грамотным человеком был мулла? Если это был Коран, то почему в единственном экземпляре? Значит, это было какое-то особенное издание этой святой книги. Тогда почему к ней было такое пренебрежительное отношение… Если бы ее ценили в Бадахшане, то она бы находилась где-нибудь на видном месте для всеобщего поклонения. Допустим, у мазара какого-нибудь мусульманского святого… Евгений Владимирович вдруг ясно вспомнил презрительную фразу белобородого старика, который рассказывал ему об этой книге. И его характерный жест кистью руки, отгонявшей от лица недостойные мысли. Лицо старика он уже не помнил, а вот фраза его всплыла из многолетних завалов памяти и много сейчас могла объяснить, почему он тогда не заинтересовался этой книгой и почему к ней было такое пренебрежительное отношение местных мусульман.
– Эмомали! Эмомали! Что с тобой? – Абдул тряс Черняева за плечо. – Ты нормально себя чувствуешь?
– Я, кажется, знаю, где книга, которую ты ищешь. – Евгений Владимирович вернулся в реальность. Но за секунду до этого он понял, что должен разыграть эту карту с книгой, о которой ему рассказывали в высокогорном селе тридцать лет назад. Даже если этой книги и не существует и это только мифы местных стариков, это может стать дополнительной гарантией его скорейшего возвращения домой и дать запас времени для окончательной проработки развития операции под предлогом поиска столь бесценной реликвии.
– Я знаю, где она. Вернее, где она должна быть. Но боюсь, тебя это может не обрадовать.
– Говори! Ну, говори! – Абдул-Вали аж затрясся от нетерпения.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что давным-давно, лет тридцать назад, я путешествовал по Горному Бадахшану и изучал историю становления исламской религии в этом регионе? Так вот, тогда среди многочисленных рассказов местных авторитетов была одна история, которой я тогда не придал значения… Я даже не помню, в каком это было кишлаке… Местный белобородый старик рассказал мне легенду о том, что их край посетило посольство «белого царя», то есть российского императора, и среди многочисленных подарков передало местному муфтию какую-то книгу из воловьей кожи. Большую и очень тяжелую. Они ее с благодарностью приняли, но когда стали ее изучать, то не могли ничего в ней понять. Слова были написаны арабской вязью, но язык был древнеперсидский. Слова были понятны и переводимы, но общий текст был как бред сумасшедшего. Поэтому книгу презрительно назвали «Китабе комакль», то есть «Книга умалишенного», и спрятали подальше от людских глаз.
– Сами они умалишенные! Это был шифр! Безграмотные идиоты! – Абдул-Вали принялся ходить из угла в угол. – А если они ее уничтожили? Дело всей моей жизни погибнет из-за каких-то малограмотных идиотов!
– Не драматизируй! – Черняев не без удовольствия наблюдал за столь бурной реакцией будущего Старца Горы. – Во-первых, никто не знает, сколько книг должно быть – три, пять, семь, девять. Сколько ТЫ скажешь, столько их и будет. А во-вторых, зная людей, живущих в этих бедных районах, могу тебе сказать, что там никогда ничего не уничтожают – все пригодится в хозяйстве. В худшем случае эту тяжелую книгу из воловьей кожи приспособили под пресс в какой-нибудь давильне масла или сушке выстиранного белья.
– Дай Бог, чтобы так и было! Но надо спешить, надо ее найти. Собирайся, завтра я отправлю тебя в Иран, а там самолетом полетишь в Душанбе…
– Не суетись! – Евгению Владимировичу совсем не понравилась идея возвращаться в Таджикистан через Иран. Ехать через Иран – это еще раз подвергать себя опасности проходить проверку спецслужбами. И не факт, что иранские спецслужбы проведут ее так же лояльно, как провел ее в Дубае Абдул-Вали через свои возможности. – Надо вначале понять, как эта книга могла попасть в Бадахшан из России, и тогда уже организовать поиски.
– Да какая разница, как она попала в Россию и из России в Таджикистан. – Абдулу не терпелось начать поиски.
– Послушай, эта книга уже больше ста лет гуляет по Таджикистану. И лишние две-три недели не изменят ситуацию. Но если мы через российские архивы поймем, кто и куда отвез эту книгу, то сможем очертить круг организаций или лиц, во владении которых она может находиться.
– Но ты же сам сказал, что ее передали какому-то муфтию…
– Вот именно, что «какому-то». Он мог находиться при местном хане, и тогда книга могла остаться в библиотеке этого высокого лица. А после революции все библиотеки такого уровня были переданы местным Академиям наук в каждой республике, которые тоже появились не сразу, а после распада Туркестана. Или этот муфтий имел свою отдаленную паству в горах, и тогда книгу надо искать в дальних кишлаках. А через российские архивы можно проследить, по какой линии и кому передавались подарки от имени самого императора. Таких делегаций было немного. Надо будет посмотреть материалы экспедиций полковника Густава Маннергейма, капитана Громбчевского или капитана Ионова. Как видишь, совсем немного…
– И что, у тебя есть возможность попасть в российские архивы? – Абдул-Вали недоверчиво посмотрел на Черняева – Валиханова.
– Вот как раз в российских архивах мне работать гораздо легче, чем в таджикских – остались связи еще с Института востоковедения и, как ты понимаешь, в силу своего возраста они занимают в Москве весьма высокие посты.
– И они не боятся встречаться с человеком, который сидел в тюрьме по политической статье? – все еще с недоверием спросил Абдул-Вали.
– Вот именно поэтому и не боятся. В нынешней России к религии и верующим людям отношение совсем другое, чем было в СССР. Сейчас принадлежность к той или иной религии поощряется… Конечно, если это религия правильная – христианство, ислам, буддизм или иудаизм. Не беспокойся, исмаилизм в России признается как составная часть правильного ислама, так что люди, которые пострадали при прежней власти за свои религиозные взгляды, сейчас там достаточно уважаемые. К исламу различных направлений и мазхабов там относятся с большим терпением, чем у нас в Таджикистане, а тем более в Узбекистане.
– Ну хорошо, будь по-твоему. Правда, в Москве у меня людей не так много, чтобы организовать тебе охрану и помощь. Но в аэропорту тебя встретят, не беспокойся.
Такой поворот событий Черняева совсем не устраивал. Не хватало еще в родном городе работать под контролем Абдул-Вали – тогда придется на любой свой выход в город составлять проверочные маршруты и тратить на них по два-три часа, а затем «отрываться» от этой опеки под благовидным предлогом. Надо было отказываться от этой опеки здесь и сейчас.
– В этом нет никакой необходимости. Я в Москве бываю довольно часто и всегда останавливаюсь у друзей. Зачем еще напрягать твоих ассасинов… Чем меньше обо мне будут знать, тем лучше. Тем более что в архивах придется просиживать часами. Они что – будут ждать меня на улице? – Черняев всем своим видом показал свое недоумение.
– Хорошо, сделаем так: будешь работать самостоятельно, но, если будет нужна помощь или охрана, позвонишь по телефону… Номер получишь завтра перед посадкой в самолет. В Москве, в аэропорту, будет находиться мой человек. Он должен будет отфиксировать твой прилет… Ты будешь брать такси? Хорошо. Когда ты сядешь в такси, он мне отзвонит и скажет, что с тобой все в порядке.
– Я могу тебе сам позвонить.
– Не надо. Действуй так, как я тебе говорю. Ты в этих игрищах имеешь слишком малый опыт. Существует целая система, которая позволяет быть уверенными в том, что ты работаешь не под контролем и тебе ничто не угрожает. Просто делай то, что тебе говорят. У меня работают достаточно опытные люди, чтобы ты не почувствовал их назойливого внимания, но был уверен, что ты всегда под их надежной охраной.
– Хорошо, как скажешь. А потом что? Когда я закончу работу в архивах и прилечу в Душанбе, с кем мне связаться? По тому телефону, который ты мне завтра дашь? – Евгений Владимирович понял, что начался уже серьезный инструктаж, где детали имеют очень важное значение.
– Тебе не надо будет никуда звонить… И вообще, старайся как можно меньше пользоваться телефоном – при нынешних технических возможностях это самое верное средство попасть под контроль. В Душанбе ты в пятницу… В любую пятницу, когда прилетишь, ты пойдешь на пятничную молитву в Джума Масджид, и там к тебе подойдет мой человек… Он тебя узнает по перстню… Ты его тоже получишь завтра перед вылетом. С ним будете работать вместе по поиску книги и по другим вопросам, которые возникнут по ходу вашей работы.