– Остался еще один важный вопрос. – Черняев чуть склонил голову вбок. – Абдул-Вали! Если вы перестанете его доставать своими вопросами о новых поступлениях из книг, он может что-то заподозрить.
– Не беспокойтесь. Как вы выразились, «доставать» я его не перестану. Он мой должник еще по предыдущим заказам. И последнее, раз уж мы коснулись вопросов конспирации. Поскольку вы будете работать под контролем людей Абдул-Вали, я вас дергать не буду, но если у вас будет интересная для меня информация об Абдул-Вали, дайте мне знать через этот канал связи с установленным паролем Ready. – «Джеймс Бонд» передал плотную карточку с отпечатанным номером телефона.
– Обязательно! – Черняев осматривал карточку, надеясь обнаружить еще что-нибудь кроме номера телефона. – За отдельную плату!
– А вы не так просты, как кажетесь при первой встрече. – Англичанин решил сделать своему визави комплимент и мысленно поставил себе галочку за прекрасно, по его мнению, проведенную вербовочную беседу.
– Внешность бывает обманчивой, – добродушно принял комплимент Черняев.
Остаток полета они провели в молчании, прикрыв веки и размышляя каждый о своем.
Глава третья
Сентябрь 2015 г. от Р. Х., Москва
Самолет немного потрясло, когда при посадке он вошел в плотные облака, накрывшие все Подмосковье. Выскочив из облаков, он стал медленно снижаться, и Черняев жадно вглядывался в родные места. Лес стоял в своем золотом великолепии, приглашая погулять вдоль опушек в поисках спрятанных в пожухлой уже траве серых шляпок подберезовиков, коричневых белых и нежно-оранжевых подосиновиков. Черняев с грустью смотрел на это золотое царство, понимая, что в этом году сезон грибной охоты он пропустил. Он понимал, что в его жизни грибных сезонов осталось не так уж много и каждый из них был на вес золота. Надо бы хотя бы на денек вырваться за грибами… Хотя бы опят набрать.
Как пассажиров бизнес-класса, обладающих в силу оплаченного дорогого билета определенными привилегиями, из самолета Черняев и «Джеймс Бонд» вышли одними из первых и по посадочному рукаву поднялись в здание аэропорта. Здесь их пути разошлись. «Джеймс Бонд» сразу повернул направо, уверенно двинувшись в зал транзитных пассажиров, а Черняев через многочисленные эскалаторы прошел в зал, где у стоек паспортного контроля стояло немного пассажиров с предыдущего рейса. У стойки для прохода граждан иностранных государств пассажиров вообще никого не было, и Евгений Владимирович, просунув в окошечко свой паспорт и иммиграционную карту, стал ждать решения пограничника. Прапорщик погранслужбы проделал какие-то манипуляции с паспортом, потом долго что-то вычитывал на мониторе компьютера, а затем по телефону позвал старшего смены. К стойке подошел старший лейтенант, взял паспорт у прапорщика и попросил Черняева следовать за ним. Они прошли в комнату дежурного, где старлей вернул паспорт Черняева и сказал, что у него напротив фамилии «Валиханов» стоит «флажок», означающий полное содействие прибывшему, вплоть до выделения по необходимости дежурной машины.
«Перебдели ребята, – с досадой подумал Евгений Владимирович. – Хорошо, что „Джеймс Бонд“ так вовремя отвалил в сторону, а если бы он сейчас увидел, как меня под белые ручки офицер увел с собой?»
– Мне нужно от вас только одно – позвонить по телефону и затем выпустить меня в зал получения багажа. Мне нельзя ничем выделяться от обычных пассажиров. Вы поняли?
– Так точно! Телефон в вашем распоряжении. – Старший лейтенант показал рукой на телефонный аппарат. – Выход в город через «девятку».
Черняев набрал номер мобильного телефона начальника департамента с надеждой на то, что он находится в Москве. Сергей Афанасьевич отозвался через несколько секунд.
– Товарищ генерал, я в Москве! – При слове «генерал» старший лейтенант принял стойку «смирно». – Да, только прилетел. Да, встретили. Это было лишним. Я работаю под контролем, поэтому я тебя прошу, Афанасьевич, через два часа на шестьдесят седьмой, это у Курского вокзала. И дай указание, чтобы во внутренний двор поставили лабораторию для выявления меток и организовали круглосуточное контрнаблюдение. Все остальное – при встрече.
Поблагодарив старшего лейтенанта за помощь, Черняев вышел в зал, где на ленте транспортера уже крутились чемоданы. Выбрав свой и пройдя по зеленому коридору таможни, он вышел в зал прилета, где на него набросились таксисты с предложением вести хоть на край земли. Выбрав первого попавшегося под руку и предупредив, что платит по счетчику, назвал адрес. Адрес конспиративной квартиры, одной из двух, оставленных в резерве после согласования на ее использование в случае неожиданного возвращения Черняева из командировки. Она была удобна тем, что в этом старом сталинском доме, в подъезде, внизу за шахтой лифта располагалась маленькая бытовка, из которой был черный выход во внутренний двор. Через него можно было выйти сразу на Садовую и оторваться от тех, кто мог ждать у парадного входа.
Набрав номер квартиры на панели домофона и сказав банальное «Это я!», Черняев на лифте поднялся на третий этаж, где у лифта его уже ждал Сергей Афанасьевич и его референт – полковник Якушев Михаил Юрьевич. Реакция всех троих была феерически бурной. Только сейчас, в компании этих двух близких ему людей, Черняев вдруг понял, что основная часть его опасной работы закончена. Теперь ему нечего опасаться. Он дома и под защитой своего родного государства в лице этих двух, облеченных немалой властью, людей. А когда он еще не к месту брякнул: «Я вам магнитики привез!» и великовозрастные офицеры покатились от смеха по полу, Черняев почувствовал, что стоять на ногах у него нет сил, и он тихо опустился на мягкий пуфик, стоящий рядом с зеркалом в прихожей.
Пока Евгений Владимирович принимал душ, его вещи проверили в лаборатории, которую поставили на площадке во внутреннем дворе. Проверка показала, что все вещи были «чисты», даже подаренный Абдул-Вали роскошный томик Корана и золотая фигурка изогнувшегося в прыжке барса. И только перстень фонил, посылая слабый сигнал о местоположении его владельца в радиусе двухсот метров. Это надо было учесть в дальнейшей работе. Когда уехали спецы и было принято решение снять с дома наружное наблюдение, сели за стол. Но прежде чем выпить первую рюмку, Черняев попросил подождать еще минутку – ему надо было позвонить жене.
Когда в трубке он услышал голос жены, он понял, как сильно он по ней соскучился. Горло перехватило спазмом, и только спустя несколько секунд он хриплым голосом смог ей сказать:
– Катюша, это я, родная. Я в Москве, только прилетел… Не плачь, все хорошо. Как ты себя чувствуешь? Как дети? И большие, и маленькие… Нет, лапуся, только завтра утром… Сейчас надо срочно отчитаться. Поверь, это очень важно. Считай, что я прилетел из тропиков и должен пройти карантин. Один день ничего не решает. Главное – я в Москве. Все… Все. Целую. Пока-пока…
Поскольку в будущем предстояла большая работа по выработке общего плана мероприятий со Службой внешней разведки и спецслужбами Таджикистана, генерал принял решение посвятить в суть проводимой операции своего референта, и всю ночь, пока Черняев в подробностях рассказывал о своих приключениях, Михаил Юрьевич делал пометки в спецблокноте, стрелками отмечая первоочередные мероприятия для отдельных служб. Под утро усталые, но довольные проведенной работой, они позволили себе поспать несколько часов, благо что условия в большой квартире это позволяли.
Утром Сергей Афанасьевич с референтом уехали на Лубянку, а за Черняевым прислали оперативную машину под видом желтого такси, которая отвезла его в здание МИДа на Смоленской площади, где у начальника фельдъегерский связи он оставил свой перстень до вечера, а сам через дворик вышел в сторону Сивцева Вражка, сел в поджидавшую его машину и поехал наконец домой.
Екатерина Михайловна, как и всякая нормальная русская женщина, пустила при встрече слезу, но Черняев ее быстро успокоил, поворачиваясь к ней то одним боком, то другим, приговаривая:
– Видишь, никаких особых изменений нет, я все тот же высокий голубоглазый блондин, которого ты так любила в девичестве.
Они проговорили около часа и расстались до вечера, поскольку Черняеву надо было ехать на доклад в Службу внешней разведки. Вечером он заехал в МИД за перстнем, создавая таким образом видимость своего постоянного нахождения в здании министерства. Потом поехал на конспиративную квартиру, где оставил перстень на столе, и, спустившись вниз, через черный ход вышел на Садовую, сел в поджидавшую его машину и поехал домой, вспоминая по дороге незабвенного Семена Семеновича Горбункова из фильма «Бриллиантовая рука» с его классическим вопросом: «Может быть временно кто-нибудь другой вместо меня с этой рукой походит?»
Возня с этим перстнем отнимала очень много времени, учитывая московские пробки. Третий день его пребывания прошел на конспиративной квартире, где он целый день писал отчет, на основании которого и будут составляться совместные планы. Четвертый день его заставили съездить в Химки, где располагался еще один архив и где перстень можно было оставить на целый день. И все бы ничего, если бы он туда поехал из дома на «Речном вокзале» – там Химки рядом. Но ради конспирации и в целях выявить возможное наблюдение он вынужден был заехать на квартиру в районе Курского вокзала, надеть на себя перстень и, выйдя из парадного, поймать так «удачно подвернувшийся» таксомотор до Химок. Работать в таком ритме было тяжеловато, а проводимые силами службы наружного наблюдения мероприятия по выявлению хвоста за Черняевым результатов не давали, и уже поступило предложение прекратить проверки, когда одному из опытных разведчиков службы наружного наблюдения не пришла мысль о том, что они могут вести объект, на котором навешен маячок, с опережением. То есть, обгоняя Черняева на двести – триста метров, затем просто идти ему навстречу. Это наконец дало результаты – выявили и автомобили, и людей, но проблему это не решило. Всю группу поставили под полный контроль по местам их проживания и даже записывали все их доклады Абдул-Вал