Сейчас в каждом доме памирца на самом видном месте висит фотография Ага-Хана. Они слишком хорошо знают, чем чревато любое вооруженное противоборство. На Памире живут мирные люди, они тебя не поддержат. Мало того, тебе придется столкнуться с уже давно сформировавшимися бандами, у которых отработанный бизнес – переправки наркотиков из северных провинций Афганистана в Европу. И они будут драться до последнего, потому что ничего другого в жизни они не умеют, а во-вторых – это огромные деньги, на которые живут целые племена, в том числе и исмаилитов-хазарейцев, которые в нашу умму не входят, а платят закят Ага-Хану отдельно. Они так живут уже поколениями.
Поэтому у меня возникла идея, которая поможет добиться твоей цели бескровным путем. Я понимаю, что в «последний раз» в горах Горного Бадахшана ты не был никогда и слабо представляешь условия жизни в высокогорье. Активную жизнь человек там может вести только в лощинах гор вдоль многочисленных горных речек, а добираться из одного кишлака в соседний можно целый день через серпантин довольно опасных дорог. То есть условия жизни очень тяжелые… Ты думаешь, почему они там совершают в день не положенные пять намазов, а в лучшем случае – три? Работать все время надо, чтобы выжить, да и обижены они на Аллаха за такие условия жизни… Но я не об этом. Вспомни карту этого района. Здесь на севере будет Горный Бадахшан, южнее – так называемый Ваханский коридор, еще южнее – Читрал, это уже Пакистан, а если посмотреть юго-восточнее Бадахшана, то здесь уже Китай – Гилгит и истоки великого Инда. То есть земля хоть и высокогорная, но вдоль берегов реки Инд прокормиться можно. Там как раз проживают наши братья-исмаилиты. Об этих землях просил китайские власти Ага-Хан, но тогда ему отказали.
– То есть ты предлагаешь повторить попытку Ага-Хана? – До Абдул-Вали наконец-то дошел замысел Черняева. – Но почему ты думаешь, что в этот раз удастся убедить китайцев?
– Смотря что и как просить. Ситуация по сравнению с девяностыми годами изменилась кардинально. У Китая в этом регионе очень большие планы, которые он согласовал с соседями. Планы эти прежде всего предусматривают строительство дорог и трубопроводов в рамках большого проекта «Шелковый путь». Газопровод планируется вести от туркменских границ через Афганистан, а нефтепровод – из Ирана через Пакистан. Естественно, американцы будут делать все возможное, чтобы помешать этим планам. Оставив базы в Афганистане и почти пятнадцать тысяч военных, они будут координировать действия подконтрольных им групп талибов и перевезут в горные районы остатки разбитых в Сирии боевиков из ИГИЛ. И эти две серьезные вооруженные группировки будут направлены прежде всего на проведение диверсионно-подрывных действий в Синьцзян-Уйгурском районе Китая. А добираться до Синьцзяна они будут через ту территорию, о которой я только что тебе рассказал и где проживают братья-исмаилиты. Если заинтересовать Пекин тем, что под гарантии Пакистана и Ирана твои люди возьмут под контроль этот район под предлогом защиты единоверцев против боевиков ИГИЛ, то это предложение может быть предметом обсуждения.
– Ты представляешь, сколько это займет времени? И это не совсем то, а вернее, совсем не то, что я хотел построить… – По растерянному виду Абдул-Вали можно было понять, что предложение Черняева было очень неожиданно, но, учитывая все факторы, влияющие на обстановку, возможно, единственно правильное. – Мне надо подумать… И провести консультации.
– Ты только особенно не рассказывай о своих планах. Как издревле говорили на Востоке: «В стенах есть мыши, а у мышей есть уши». Как только твои планы станут известны твоим «британским друзьям», они их передадут со своими комментариями Ага-Хану, и неизвестно, как отреагирует «властитель времен» на твои попытки реализовать его «голубую мечту». Раньше за такое казнили прилюдно в праздничный день при большом скоплении народа. – Черняев ухмыльнулся, представив пыльный средневековый майдан, заполненный жадным до зрелища народом, где каждый боялся пропустить самые зрелищные моменты казни, стараясь приблизиться к эшафоту как можно ближе.
– Чему ты ухмыляешься? – зло спросил Абдул-Вали.
– Не злись, тебе это не к лицу. – Евгений Владимирович от души рассмеялся. Но радовался он другому – по реакции Абдула он понял, что его идея переключить несостоявшегося Шейх аль-Джабаля на более приземленное занятие реальной политикой отчасти удалась. Осталось только укрепить Абдул-Вали в этих планах. Но, чтобы разрядить обстановку, сказал он несколько другое: – Ты же знаешь, у меня богатая фантазия… Я представил себе древний Керманшах, огромную площадь у центрального базара. Народ, степенно выходящий из базарных рядов к центру майдана, где на деревянном эшафоте глашатай кричит, обращаясь в разные стороны: «Слушайте! Слушайте! И не говорите, что не слышали! Сейчас состоится праведный суд и казнь двух людей, особо приближенных к его величеству за их дерзкую попытку украсть светлую мечту Властелина времен и лишить наследных принцев их светлого будущего в подлунном мире высокогорного Памира!»
И вот нас с тобой везут два ишака на корявой арбе…
– Да ты тут при чем! Я сам за все отвечу! – Абдул-Вали махнул рукой, как бы отгоняя видение.
– Я смотрю, тебе понравилась моя фантазия. Только ты забыл, что год назад из этого дома ты отправил меня домой с весьма большими полномочиями. И я тебе должен сказать, что далеко не всем это понравилось в Таджикистане. Был бы я помоложе, то нажил бы себе кучу завистников и врагов. Слава Аллаху, ума хватило местным пирам сказать, что я всего лишь «книжный червь» и ни на что не претендую, тем более на их власть. Но думаю, что за это время они уже жаловались, минуя тебя, самому… – Черняев поднял глаза вверх и пальцем указал на потолок. – Так что если с тобой что-нибудь произойдет, то меня тоже не пожалеют. Тебя за былые заслуги могут простить, а уж со мной разберутся по полной.
Абдул-Вали долго молчал, отправляя в рот виноградинку за виноградинкой. Чтобы прервать его затянувшееся молчание, Черняев решил расспросить Абдула о «пещере Али-Бабы».
– Послушай, давно хотел тебя спросить, но все забывал. Помнишь, когда я приехал первый раз к тебе, меня сопровождал мой молодой ученик Тахир. Ты тогда его оставил, и он домой добирался через Читрал. Так вот, когда они привезли груз в пещеру, он там нашел промасленный клочок бумаги со странным текстом на немецком языке. Скажи, а твои федаины тебе ничего интересного оттуда не привозили?
– О какой пещере идет речь? – Абдул-Вали не понял, о чем его спрашивают.
– О пещере, где сделаны запасы оружия в Ваханском ущелье.
– Что-то привозили… Но я не помню откуда. Там их несколько таких пещер, оборудованных под склады. А что тебя интересует?
– Мне просто интересно, что могли делать немцы в таком гиблом месте?
– Может быть это были туристы. В последнее время, сам знаешь, экстремальный туризм стал популярным. Дураков хватает везде.
– Здесь речь идет не о туристах. Этот клочок бумаги с текстом из далекого тридцать какого-то года. Когда в Германии правили фашисты.
– Где фашисты, а где Ваханское ущелье… Ты ничего не путаешь?
– Нет, не путаю. Я показывал этот клочок бумаги специалистам. Такой текст мог иметь на руках только человек, организационно входящий в специальное подразделение, занимавшееся или разведкой, или поиском исторических артефактов.
– И что там может быть интересного? Если я ничего не путаю, их же давно уже нет, этих фашистов. Их же англичане вместе с американцами и русскими победили.
– Кто их победил, неважно, – с досадой махнул рукой Черняев. – Мне просто интересно, что они нашли так близко от границы с Таджикистаном, которая тогда была южной границей Советского Союза. Ты можешь спросить у своих ребят, которые нашли эту пещеру, что там было и куда они найденное дели?
– Спросить могу. Но думаю, что если бы было что-то интересное, то я бы запомнил. А так старье какое-нибудь. Наверняка выбросили… Хорошо-хорошо, завтра спрошу Фарида, что у него на складе лежит. Если что-то осталось, он завтра привезет… У нас все найденные вещи строго учтены, ничего не пропадает. Все, давай спать ложиться, поздно уже. Хотя после твоего предложения насчет китайцев не очень-то и заснешь. Над этим надо будет крепко подумать.
Пожелав спокойной ночи, Евгений Владимирович поднялся на второй этаж, где была его комната с видом на океан, и прежде чем лечь, долго вглядывался в темноту, стараясь понять, что за голубое свечение периодически появляется и исчезает в тихой океанской воде.
Июль 2016 г. от Р. Х.,
Объединенные Арабские Эмираты
До вечернего рейса арабской компании «Эмирейтс» из Дубая в Москву было еще несколько часов, но Черняев уже нервничал. Он надеялся на то, что Абдул-Вали приедет пораньше, они еще раз обговорят ближайшие планы на будущее в свете его предложения по работе с китайцами и он не спеша поедет в аэропорт, куда дорога, надо сказать, неблизкая. Они, конечно, могли бы поговорить в машине по дороге в аэропорт, но Абдул-Вали никого и никогда в аэропорт не провожал. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Наконец хозяин виллы приехал в сопровождении двух молодых федаинов. В руках одного из них была легкая спортивная сумка, судя по выделке кожи, весьма дорогая. После короткого приветствия Евгений Владимирович с Абдулом поднялись к нему в комнату, где Абдул-Вали достал из сумки мягкий цилиндрический пуфик с пришитыми по бокам кисточками из золоченых нитей.
– Вот, пришлось потратить несколько часов, чтобы найти среди всего барахла на складе ту вещь, которую привезли из пещеры, а затем еще несколько часов, чтобы замаскировать под диванную подушку.
– А маскировать-то зачем? Это что-то запрещенное к вывозу из Эмиратов? – Черняев был искренне удивлен.
– Я не знаю, запрещено это к вывозу или нет, но на всякий случай. Изначально, когда мне его показали, это был старый иссохший деревянный барабан неопределенного цвета с выцветшими надписями по бокам. Позже мне сказали, что это ритуальный буддийский барабан, который в своих храмах верующие должны крутить, чтобы их желания сбылись и их услышал Бог. Я помню, что тогда удивился самому факту нахождения ритуального буддийского барабана на земле исмаилитов, но большого значения не придал… Думал, что займусь этим, когда будет свободное время. Ну вот, теперь ты этим занимайся, раз тебе так интересно. А из немецкого там нашли только полусгнившую заднюю стенку от старого лампового приемника «Телефункен». Но они его сюда не привезли, там сразу и выбросили.