не я?
Мимо проехал автомобиль.
— Послушай меня, Немо, — сказал Шмурфеус. — МакМатрица питается стремлением своих пленников к славе, их желанием быть Кем-то. Адепты ориентированы в ту же сторону. Они склонны обращать на знаменитостей больше внимания, чем на людей безвестных.
— Думаю, все обращают больше внимания на знаменитостей, чем на людей безвестных.
— Вот именно, — сказал Шмурфеус. — Вот почему истинный Никто может избежать их контроля, проскользнуть незамеченным.
— Как человек-невидимка, — задумчиво проговорил Немо.
— Попытайся представить: для МакМатрицы существенно рассортирить… тьфу, рассортировать людей. Некогда человечество было слишком разнообразным, слишком многоликим, чтобы разложить его по нескольким полочкам, но это время в далеком прошлом. Сегодня каждый подпадает под ту или иную категорию. Любая женщина относится к одному из пяти типов, повторяет ту или иную из Спайс-герлз. Мужских типов тоже пять: Рассел Кроу, Джон Клиз, Орландо Блум, Уэсли Снайпс или Рольф Харрис.
— Рольф Харрис? — повторил Немо.
Однако Шмурфеус не дал себя отвлечь.
— Немо, ты — не один из них. Ты — Никто. Ты самый ничтожный человечишко во всем мире. Если ты поверишь в это, поверишь искренне, то станешь невидимым для системы. Если ты искренне поверишь, то сумеешь войти в это здание, подняться на третий этаж, найти телефон в четвертой комнате по правую сторону коридора и через него вернуться на «Иеровоам». Тогда ты сможешь снова проникнуть в МакМатрицу через другой узел и вытащить нас всех.
— Я ничего из этого не сумею, — пожаловался Немо. — И прежде всего не сумею стать невидимым для адептов. Они ведь заметили меня прежде, верно? В поезде?
— Вероятно, потому, что ты был со мной, — вставила Клинити.
— А.
— Спам по телефону, — сказала Клинити, — получал ли ты его раньше?
— Никогда.
Она кивнула.
— Это знак, что система — смутно, неотчетливо — начала осознавать твое присутствие. Спаммерские программы рассчитаны на то, чтобы нащупать новый рынок, непочатый источник потребителей, только все люди в МакМатрице уже сосчитаны, пронумерованы и внесены в списки.
— Если система начала меня замечать, — встрепенулся Немо, — то я не смогу просто пройти мимо адептов? Они меня увидят?
— Возможно, нет, — сказал Шмурфеус.
— Не то чтобы я волновался, — произнес Немо. — В конце концов, меня уже брали под стражу. Это было не так плохо. Странно, но не плохо.
— Если тебя арестуют во второй раз, — сказала Клинити, — будет много хуже.
— Хуже, — повторил Немо.
— Много.
— Но когда меня арестовывали в первый раз…
— С тобой обошлись мягко. Они рассчитывали выйти через тебя на Шмурфеуса.
— Так им нужен был Шмурфеус, а не я? Почему?
— Потому что он знает путь.
— Потому что, — подтвердил Шмурфеус, — я знаю путь.
Немо кивнул.
— Звучит загадочно. Путь мудрости? Дао?
— Я знаю путь на Сион-лейн. Туда нельзя попасть из обычной сети, которую патрулируют ВМРы. Мне известно, как перепрыгнуть в ту сеть из обычной. ВМРы много бы отдали, чтобы это узнать. Нельзя дать им такую возможность. Если они узнают путь, то повалят на Сион-лейн, начнут бить стекла, ломать мебель, уничтожат последних свободных людей. Последствия будут ужасающие. Соответственно, нельзя, чтобы адепты узнали то, что известно мне. Мы должны немедленно покинуть МакМатрицу. Чем дольше мы здесь остаемся, тем больше опасность.
— Мне представляется, — сказал Немо, — что тебе вообще не следовало входить в МакМатрицу. Не разумнее ли было поручить Клинити, чтобы она проводила меня к Ораковине? Зачем было самому входить в МакМатрицу, подвергать себя ненужной опасности?
— Мы должны с осторожностью воспринимать совет Ораковины, — продолжал Шмурфеус, не обращая внимания на Немо. — Возможно, выбор стоит не между тем, что ты угодишь в лапы адептам или я угодю. — Он замолчал. — Угожду. Нет, все-таки угодю. Угожду-угодю-угожду. — Лоб его немного наморщился. — Короче, ты понял. Оба мы необходимы Сион-лейн. Оба должны вернуться в реальный мир. Если Немо не сможет проскользнуть мимо адептов в реальный мир, — он повернулся к Клинити, — ты должна пожертвовать собой, чтобы мы оба спаслись.
Клинити пристально взглянула на Шмурфеуса. По ее лицу невозможно было сказать, выражает этот пристальный взгляд молчаливое согласие или молчаливый отказ.
— Послушайте! — Сердце у Немо бешено колотилось. — Так не годится!
Он пытался решить, уместно ли сейчас открыть ей свои чувства, объявить: «Клинити, я люблю тебя!», закричать на весь мир: «Я не могу жить без твоего гибкого, обтянутого резиной тела! Посмотри на меня! Обрати на меня внимание!»
— Вперед, — сказал Шмурфеус и подтолкнул Немо в копчик.
Немо вылетел на дорогу и пять шагов пропрыгал на левой ноге, поджав правую на манер Чарли Чаплина. Когда он восстановил равновесие, то был уже в шести ярдах от угла, на середине улицы.
Пути назад не было.
Кто может мне помочь, подумал он. Никто! И тут же сообразил, что это и есть ответ. Он — Никто, только он сам может себе помочь. Будь никем, лихорадочно убеждал он себя, делая следующий шаг. Кто был никем, тот станет всем.
Черт, это уже не то.
Он шагнул вперед. Три адепта наблюдали за улицей, вращая головами одновременно, как машинка для поливки газонов. Один из них повернулся к Немо, когда тот подходил к зданию. Не паникуй, сказал себе Немо. Я — никто. Ноль без палочки. Ничтожество. Они меня не заметят.
Он приблизился к двери. Поравнялся с адептами. Он невидим!
Он был уже практически внутри.
— Простите, сэр, — сказал один из адептов, кладя Немо руку на плечо.
Сердце Немо сделало сальто назад на метафорическом гимнастическом мате и с грохотом приземлилось себе на голову. Они его видят! Какой он, к черту, невидимка!
— Вы меня видите? — спросил Немо.
Адепт склонил голову набок, словно умный пес, который пытается понять команду хозяина.
— Естественно, я вас вижу. Позвольте спросить, с какой целью вы приблизились к этому зданию?
— Приблизился к зданию? Что? Откуда вы взяли, что я приблизился к зданию? Что навело вас на эту мысль? Я, — продолжал он с беспечным смешком, — не собирался входить в это здание. Войти в это здание? Что за бред! Ха-ха! Я просто шел мимо. Войти в здание? Я что, псих? Похож я на ненормального? Войти в здание? Ну уж нетушки! Никогда! Нет-нет-нет. Только не я. — Внутри нарастало напряжение. Он вновь беспечно рассмеялся. — Ничего подобного! Ой, что это? — Немо указал за спину адепту и со всех ног бросился к двери.
От удара о стеклянную вертушку из него чуть не вышибло дух. Вращающаяся дверь повернулась, Немо успел заметить вестибюль и старчески-печальное лицо вахтерши, наблюдавшей за ним с легким испугом, однако дверь продолжала поворачиваться по инерции. За секунду Немо описал полный круг, и дверь выплюнула его на мостовую, словно вишневую косточку.
Только через минуту он пришел в себя. Три адепта стояли и смотрели на него сверху.
— А, — сказал Немо. — Я, кажется, споткнулся.
Он неуверенно встал.
Лицо у адепта стало решительным.
— Вы арестованы, — механическим голосом объявил он. — Очевидно, вы — террорист.
— Террорист? — повторил Немо. — Конечно, нет. Я далеко не террорист. Я — террорист? Знаете, как я боюсь террористов? Я никогда не смог бы стать террористом, при моей-то терророфобии. — Он улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой. — Ой, что это позади вас?
— Эта уловка, — с презрение объявил адепт, — дважды не работает.
Клинити, стоявшая у адепта за спиной, огрела его по голове палкой. Судя по звуку удара, металлической. Возможно, когда-то это была стойка, поддерживающая знак «Левого поворота нет»; Клинити как-то вырвала ее из асфальта и отодрала сам знак. Получилось вполне эффективное орудие, которое вполне сошло бы для Малютки Джона, да и для любого другого из удалых спутников Робина Гуда.
Клинити развернулась, вмазала палкой по физиономии второму адепту и ринулась к двери, увлекая за собой Немо.
— Вперед!
Они вместе протиснулись во вращающуюся дверь. Клинити по-прежнему сжимала палку. Дверь описала полукруг, и тут палка застряла в образовавшемся просвете, а другой ее конец зацепился за штырь, на котором поворачивались створки. Вся система оказалась полностью блокирована. Немо и Клинити протиснулись внутрь.
Немо видел, как на улице Шмурфеус отбивается от адептов. Ладони их звонко соударялись в такт, но адептов было трое, а Шмурфеус всего один.
— Надо вернуться и помочь ему! — вскричал Немо.
— Невозможно, — прохрипела Клинити. — Дверь полностью выведена из строя. Надо спасаться самим. — Она в отчаянии хлопнула рукой по стеклу. — Прости, Шмурфеус, но мы бессильны тебе помочь.
Вместе они смотрели, как Шмурфеус, выпучив глаза, рухнул под тремя навалившимися сверху адептами. Сквозь стекло приглушенно доносился его р-р-рык.
Глава 10. Новый выбор
Когда они снова очутились в поезде, Немо сказал:
— Они видели меня, Клинити. Я вовсе не был невидимкой.
Клинити вытащила из себя штекер; Немо последовал ее примеру. Оба неловко встали с кресел.
— Не понимаю, — сказала Клинити. — Как они могли тебя видеть, если ты — Никто?
— Ну… — Немо почесал подбородок. — Вроде бы Ораковина сказала, что я — не Никто.
На лице у Клинити выразилось нечто среднее между изумлением и тревогой.
— Она так сказала?
Немо оробел. Мозг судорожно просчитывал, как новый поворот событий скажется на его шансах завоевать расположение Клинити.
— Ну, вроде бы она что-то такое упомянула.
— Почему ты нам не сказал?
— Да как-то запамятовал, — ответил Немо. — Столько событий. Из головы выскочило.
— Потрясающе, — проговорила Клинити. Парадоксальным образом в ее голосе ясно слышалось, что она не считает новость потрясающей в положительном смысле слова.