В книге «Космические легенды Востока» (под редакцией С. Стульчинского. Изд. «Дон», 1991, с. 110) я нашел следующее:
«Наш физический мир, называемый в легендах Миром Плотным, является самой низшей сферой. Следующая сфера – это Мир Тонкий, мир чувств, эмоций, желаний. Еще выше Мир Огненный – мир мысли, мир ума».
Если опять-таки провести параллель между утверждением, что Мир Огненный есть мир мысли и ума, с моей интуитивной мыслью о том, что мы думаем с помощью Энергии Времени, то можно предположить, что Мир Огненный – это Мир Времени.
В этой же книге на странице 88 я нашел следующие слова:
«Но среди неподвижности земной, среди качаний водных и понуждений воздуха не ищите Огня Творящего… Мы не желаем превозносить особенно огненных людей, но должны поистине сказать, что они двигают мир… Каждый из нас носит в себе Огонь. Единый, неизменный для всей Вселенной. Никто не желает представить, что Сокровище Вселенское в нем… Умеющий любить имеет сердце огненное».
Честно говоря, этой фразой из древней легенды, на мой взгляд, сказано довольно много. А именно сказано то, что человек, «носящий в себе Огонь Единый, неизменный для всей Вселенной», является микрокосмом макрокосма, то есть через свой Дух (или Высшее Я) он соединен с самим Богом, которого… в учении Калачакратантра считают Временем. К тому же выражение «умеющий любить имеет сердце огненное» сошлось с теми моими размышлениями, что Энергия Любви есть катализатор Мысли.
Я устало опустил голову. Потом я взял сигарету и закурил. И вдруг я понял… я понял…
– Да какая разница, как что называть!!! Важен факт, что в космосе и внутри нас существует некая думающая субстанция, которая является основой мысли, без которой невозможна разумная жизнь в любых ее проявлениях. В одних древних учениях эта думающая субстанция называется Огнем, в других – Временем… Все эти названия имеют символический характер; ведь нельзя же Мысль сопоставить с пламенем огня, так же как нельзя Время сопоставить с тиканьем часов!
От этой мысли мне стало легче, и я решил в дальнейшем, не особенно углубляясь в тонкости терминологии, считать первоэлемент Огонь олицетворением Времени… да и все.
Э. М.: Прошло немало лет со времени появления этой мысли. Я могу сказать, что ничего в этом отношении не изменилось.
После этого я стал вспоминать западную часть Города Богов – зону Огня. И первое, что я вспомнил, это было то, что все монументы западной части Города Богов имели красно-рыжий цвет – цвет, символизирующий первоэлемент Огонь. Мне даже показалось тогда, что все монументы были выкрашены в красный цвет, – кое-где отходящие слои «штукатурки» говорили об этом.
Но только я углубился в воспоминания, как открылась дверь и появилось удивленное лицо Юрия Ивановича Васильева.
– Шеф! Она, американка-то, и третью порцию мяса съела, и остатки картошки доела. Теперь у нее тарелка пустая, – выпучив глаза, сказал он.
– А что ты так удивляешься?! Аппетит, значит, у нее хороший, – нехотя произнес я.
– Шеф! Ты тут литературой и мыслями занят, а я там все сижу и о жизни думаю. Знаешь, какие наблюдения я сделал?
– Какие?
– Одно из двух. Или ей в детстве вообще не позволяли из сэндвичей мясо выковыривать, чем безудержную любовь к мясу привили по принципу «запретный плод сладок», или… – Юрий Иванович осекся.
– Что «или»?
– Или, шеф, стыдно говорить-то…
– Говори давай.
– Или ее, американку-то, дармовое возбуждает.
Дармоед
Я захохотал. Юрий Иванович усмехнулся и стал объяснять:
– Вот я, когда на трассе работал и на «Уралах» в Уренгой и Ханты-Мансийск ездил, знал я одного водилу. Лешкой его звали. Со мной несколько раз напарником ездил. А мы, водилы-то, порой калым делали – подвозили кое-что. За это нам не просто деньги отстегивали, но и за стол сажали… с бутылкой, конечно. Так вот, этот Лешка, худой такой, как смерть, и язвой желудка страдающий, жрал и пил столько, столько… что на следующий день поносом изводился, тормозя движение по трассе, таблетки от желудка глотал и все стонал, что мне только самому приходилось баранку крутить. Сколько раз я ему говорил: «Не жри!», «Не пей!», а он, сволочь, все жрал и пил, остановиться не мог.
– Аппетит что ли у него был такой хороший?
– Да в том-то и дело, шеф, что аппетит у него, Лешки-то, по жизни был совсем дрянным; не зря он как смерть ходячая выглядел. Зато в гостях Лешка отрывался на полную катушку. И знаешь почему?
– Почему?
– Дармовое он любил, сволочь такая. Без удержу любил дармовое, Лешка этот. Ему это дармовое вкуснее и сытнее казалось, так что он был готов весь стол вместе с хозяевами слопать, – ушел в воспоминания Юрий Иванович.
– Так ты, Юрий Иванович, думаешь, что американка тоже из той серии людей, которые дармовое любят, – заинтересовался я.
– Думаю, что так. А чо, дармоеды только в России встречаются что ли? И в Америке они, наверное, есть. Дармоеды, шеф, это особая категория людей. Их, дармоедов, понимать надо. Лешка вот никогда жмотом не был, всегда на бутылку раскошеливался. А вот слово «халява» его очень привлекало, аж зубами начинал щелкать при виде халявы. Страсть у него к халяве существовала, которую он никак не мог перебороть.
– Страсть, говоришь, у Лешки была? – переспросил я.
– Шеф, – продолжал философствовать Юрий Иванович, – я хорошо дармоедов знаю. Поверь мне. Дармоед – это не жмот, это… почти как игрок в азартные игры. Страсть у него, дармоеда, к дармовому имеется, такая же страсть, как у некоторых людей в карты на деньги играть или рулетку крутить. Только вот у дармоедов ограничитель существует.
– Какой?
– Размер желудка. Дармоед может даже грустит, что у него желудок не как у коровы. Поэтому дармоеды подходят к «делу» более изощренно.
– Как?
– А они стараются, прежде всего, самое вкусное сожрать… мясо, например, – подвел итог Юрий Иванович.
– А-а.
– Хочу я тебе один вопрос задать, шеф.
– Какой?
– А правда, что в Америке не ставят все на стол, как у нас, а каждому еду отдельно в тарелке подают?
– Да, у них чаще всего такая традиция питания, – согласился я.
– А знаешь, почему они, американцы-то, такую традицию придумали? – Юрий Иванович хитро посмотрел на меня.
– Почему?
– Борются они таким образом с дармоедами. А то замучили бы Америку дармоеды. Вот и приходится им в других странах отрываться.
– М-да.
Именно в западной зоне Города Богов располагается основное количество зеркал Времени, очень похожих на зеркала времени Козырева
Юрий Иванович ушел к американке. А мои мысли вернулись к западной части Города Богов, которую можно было считать зоной Огня или, по другому, зоной Времени.
– Удивительно! – тут же воскликнул я про себя. – Ведь именно здесь, в западной зоне Города Богов, располагается основное количество так называемых зеркал времени, очень похожих на зеркала времени, сконструированные великим русским ученым Николаем Козыревым! Именно здесь располагается гигантское Главное Зеркало Времени, колоссальное зеркало западной стороны Дома Счастливого Камня и невероятное по размерам зеркало западной стороны Кайласа. Неужели мои предположения о том, что зона Огня Города Богов есть зона Времени, верны?! Неужели?! Но… но что из этого следует?
Радостное возбуждение, охватившее меня, сменилось глубоким раздумьем. Я уже вполне понимал, что здесь, в Городе Богов или Матрице Жизни на Земле, создавался человек и все живое. Но причем тут Время? Причем?
От напряжения мысли у меня даже вспотела лысина, усугубив мой комплекс неполноценности перед Великим Творением Древности.
– И я, маленький лысый человек, хочу разгадать эту величайшую тайну? – промелькнула самобичующая мысль.
Мне стало грустно. Я даже скукожился как-то. Время, великое Время, которое называют еще и Огнем, было и здесь – в Городе Богов и выполняло какую-то очень и очень важную роль. Я чувствовал это. Но не мог ничего понять.
Я уже понимал, что здесь, на Матрице Жизни на Земле, создавался человек. Но причем тут Время?
Э. М.: Я тогда не осознавал, что ход Времени имеет главную роль в регенерации тканей. Стволовая клетка превращается в нужную клетку только тогда, когда другая клетка прожила свой срок и подала сигнал: «Я умираю». Если стволовая клетка поторопится, она превратится в раковую клетку.
Общаковая тарелка с колбасой
Тогда я решил переключить свое внимание на другую зону Города Богов – зону Ветра (или зону Воздуха). Только я задумался над этим вопросом, как открылась дверь и вошел Юрий Иванович Васильев.
– Шеф! – сказал он. – Американка на тарелку с нарезанной колбасой поглядывает. Чо делать?
– Чо, чо? Предложить ей поесть колбасы, – посоветовал я.
– Но мне кажется, что она комплексует вилкой в общаковую тарелку с колбасой залезть. Сидит и смотрит на колбасу, американка-то, иногда вилку в руке вертит. Чую, хочет колбаски-то вкусить. Может, ее вилкой колбасу наколоть и ей в руку сунуть?
– Да не культурно это будет, Юрий Иванович.
– А чо тогда делать? Как угощать-то?
– На тарелке колбасу разложить и перед ней тарелку с колбасой поставить, – предложил я.
– Понял, – обрадовался Юрий Иванович. – Это как будто бы у нас в России так принято – ужин нарезанной колбаской завершать.
Юрий Иванович ушел. Я снова погрузился в мысли. Думая над предназначением первоэлемента Ветер (Воздух), я вспомнил, что в многочисленной литературе, исходящей из глубокой древности, говорится, что этот первоэлемент связан с такими понятиями, как сострадание, эмоции, чувства, желания и тому подобное. Мир, где главенствует первоэлемент Ветер, нередко называют Миром Тонким и даже считают, что у этого мира есть свой Бог. Например, в книге Самюэля Крамера (История начинается в Шумере. М., Наука, 1991, с. 178–179) пишется следующее: