«…атланты стали страшными колдунами, прославленными ныне в стольких древнейших Манускриптах Индии, лишь ко времени их «Падения», что вызвало потопление их материка».
«Они, шестая субраса атлантов, употребляли магические заклинания даже против Солнца… Атланты позднейшего периода славились своими магическими силами и своей порочностью, честолюбием и дерзновенным вызовом против Бога».
«…всемирная история была принесена в жертву безумному высокомерию маленьких людишек, какими являемся мы».
«Ибо, появился ли человек на земле 18 000 или 18 000 000 лет назад, это не имеет значения для невежественной истории, ибо она началась лишь около двух тысяч лет до нашей эры».
Э. Мл Конечно, это ужасно, что историки столь близоруки. Но главная беда состоит в возвеличивании человека (над обезьяной!) как конечной ветви развития человечества, чем закладывается основа «звездной болезни» – главного дьявольского оружия.
Я думаю, что комментарии здесь излишни. И так все ясно: атланты, владевшие психической энергией, одурели от своих успехов до такой степени, что даже начали колдовать на Солнце и соревноваться с Богом, за что пришла расплата – 12 000 лет тому назад утонул их последний остров, и они исчезли с лица Земли, а на смену им пришли мы – «высокомерные маленькие людишки», которые даже не могут толком написать свою историю. Куда уж нам открывать древние знания! Нос не дорос!
Когда я понял все это, я совсем сильно загрустил и ощутил себя маленьким человечишкой. Куда уж мне… до древних знаний!
Тем не менее, какое-то внутреннее стремление толкало и толкало меня вперед. А я все подчинялся и подчинялся ему, читая и читая книги про древние знания. Особенно мне хотелось найти информацию про четыре тела человека, о чем мне подсказывала интуиция. И я ее нашел, дорогой читатель, нашел. Много нашел такой информации, пусть даже в виде намеков, но нашел. Я понял, что древние знали, что человек состоит из четырех тел.
Древние знали, что человек имеет четыре тела
И вот однажды я сел вечером подвести итог всему тому, что я законспектировал про четыре тела человека.
Вечер был обычный. Вечер как вечер. Как всегда, я закончил операции, разбросал всякие там административные дела и сел обрабатывать свои конспекты.
Честно говоря, я до такой степени обнаглел, что кроме четырех дневных секретарей завел еще и вечерних, чтобы важность свою, как начальника, постоянно демонстрировать. Сам не могу понять – неужели я до такой степени мелкопробен, что постоянно хочу выеживаться?! Наверное, это так, раз я секретарями обложился. Куда ни посмотри, секретарь стоит и тебе в рот смотрит. Куда ни плюнь… Зажрался я что ли? Ну, уж «обсекретарился» – это точно.
Даже по вечерам[18] мне лень самому трубку взять. Мне, видите ли, нужно, чтобы мне трубку поднесли и сказали:
– Эрнст Рифгатович, звонит некто Иванов из Новокузнецка. Сказать, что у вас совещание… в два ночи?!
– Скажи, что совещание… по науке, – обычно отвечаю я.
А просто не брать трубку по вечерам я не умею, – нервирует меня как-то этот веселый перезвон с… призывными звуками: «Возьми трубку! Возьми трубку! Возьми трубку!»
А так не хочется ее брать, трубку-то! Мысль ведь перебьет этот Иванов из Новокузнецка! А уж если попадется какой-нибудь англоговорящий иностранец, то он будет так долго лопотать на этом мяукающем языке, что ком негодования засядет так глубоко, что придется долго-долго от него избавляться, чтобы прерванная тоненькая ниточка мысли вновь возродилась. А как только ты начнешь мечтательно поднимать глаза вверх, и как только после этого твоя мысль начнет пульсировать, стимулированная Энергией Мечты… опять раздастся звонок с занудным голосом издалека. Вот и приходится вечерних секретарей держать, чтобы они отвечали, что у него (у меня!) идет совещание… в два часа ночи.
Умением красиво врать можно назвать секретарскую работу!
А сегодня вечером секретаря у меня не было. Заболела она. Простудой. Да и герпес выскочил на губах. Сочный такой, герпес-то.
Вот и стал я, как всегда, представляться в трубку вахтером…
Когда раздается звонок, я поднимаю трубку и важно говорю:
– Вахтер Иван Кузьмич слушает!
А что?! Нормально звучит – Иван Кузьмич!
Далее, в ходе разговора, я обычно добавляю, что я вроде как не хрен собачий, а полковник в отставке и что сам Мулдашев имеет обыкновение выпивать со мной рюмочку водки из-за моей, Ивана Кузьмича, глубокой симпатичности. Да и в кабинете я у Мулдашева по ночам сижу, что, извините, не каждому дозволено.
Выступая в качестве вахтера Ивана Кузьмича, я даже начал делить людей на две категории: с уважением относится к вахтеру – хороший человек, без уважения относится – плохой человек. Психологию людей я стал изучать… по отношению к вахтерам.
Моя жена Татьяна: – Да какой ты Иван Кузьмич! Когда домой придешь? Я карасей пожарила!
Я, выступая в роли Ивана Кузьмича, конечно же, придаю своему голосу старческие нотки и по-нижегородски окаю. Многие мои друзья и знакомые порой не узнают меня. Вот только жена моя Татьяна сразу узнает меня и на мое традиционное «Вахтер Иван Кузьмич слушает» тут же говорит:
– Да какой ты Иван Кузьмич!
Вот и сейчас, когда раздался звонок, я поднял трубку и важно сказал:
– Вахтер Иван Кузьмич слушает.
– Да какой ты Иван Кузьмич! – прозвучал голос моей жены на другом конце провода. – Когда домой-то придешь?! Давай пораньше, а! Что время-то тянешь?! Поработай интенсивнее и приходи домой! Я карасей пожарила. Не тяни время! Понял?
– Понял, – как всегда покорно соврал я.
Я разложил на столе огромную кипу конспектов по «Тайной Доктрине» Блаватской и стал анализировать их.
– Надо же! – воскликнул я. – Даже во время анализа моих же конспектов «Тайной Доктрины» голова идет кругом! Как я смог перечитать оба тома Блаватской и законспектировать кое-что?! Одни намеки!!! Одни намеки!!!
А потом я откинулся на стуле, положил руку на лысину и понял, что, наверное, и в самом деле надо было так засекретить древние знания, так засекретить, чтобы… ни одна собака не поняла их. Ни одна! Почему?
Да потому, что человечество до такой степени опустилось в грязь и дерьмо, что нужно еще долго «чиститься» и «чиститься», чтобы «веселые сантехнические этюды», которыми я «услаждал» читателя в одной из своих книг, стали редкостью, а романтичные голубые-голубые глаза Светы Аллаяровой, о которой я тоже писал, обрели такую силу… такую силу, перед которой не устоит ни один… сантехник.
Вот и заслужили мы то, что одними намеками пользуемся. А куда деваться-то?!
А намеки Елены Блаватской относительно четырех тел человека были следующими (Е. П. Блаватская, Тайная Доктрина, т. I, изд. «Минск», 1997, с. 172):
«Четыре Аспекта суть тело, его жизнь и жизнеспособность».
Кроме этого, во втором томе «Тайной Доктрины» она написала следующее (Е. П. Блаватская, Тайная Доктрина, т. II, изд. «Минск», 1997, с. 75, 76, 573, 574, 395):
«Брама в виде Бога мужского начала, принимающего для целей творения «Четыре Тела»… когда Брама желает творить мир заново и создать потомство посредством своей воли в четвертичном состоянии…»
«Каббалисты учат существованию четырех различных Адамов… первый есть Совершенный, Священный Адам, тень которого исчезла; второй именуется Протопластичным Андрогинным Адамом; третий Адам есть человек, созданный из праха; и четвертый есть предполагаемый прародитель нашей собственной расы – Падший Адам. Четвертый Адам был покрыт кожею, плотью, нервами и т. д.»
«Сколько одежд бесплотного человека… но имеются три…»
Честно говоря, когда я конспектировал, я делал это чуть-чуть тупо-механически; нашел подтверждение своим мыслям в виде красивых и мощных намеков Блаватской – вот и рад. А сейчас, когда я переписывал свои конспекты начисто вполне приличным почерком, чтобы дизайнер Зиля – красивая такая женщина – могла их напечатать,[19] я стал вникать в то, о чем писала Елена Блаватская.
– Откуда она все это знала?! Она знала, что человек имеет четыре тела! И как она красиво намекала на это! Но… никогда не говорила напрямую, никогда не объясняла. Почему? Нельзя было, значит. Нельзя, да и все… как Бог велел. И пусть Блаватская писала о Браме и Адаме, имена которых у нас вызывают глубокое уважение, но мало что нам говорят, но… Блаватская везде говорила о четыре телах, – вдохновенно думал я.
И с этим вдохновением ко мне приходила уверенность в том, что человек и в самом деле имеет не одно, а четыре тела, три из которых, к сожалению, невидимы. Что ж, сознание так распорядилось! Мы ведь не йоги!
Кроме того, Елена Блаватская намекала на то (о чем я уже неоднократно писал), что программу созидания «четырехтелого» человека делал не один мир, а делали в единстве четыре мира, входящие в наш Тот Свет (Е. П. Блаватская. Тайная Доктрина, т. II, изд. «Минск», 1997, с. 78):
«Здесь Брама… и его четыре тела означают четыре класса Творческих сил или Дхиан-Коганов… Вся философия так называемого «Творения» добра и зла в этом Мире и всего Цикла Манвантарных Следствий Этого зависит от правильного понимания этих Четырех Тел Брамы».
– Надо же, – удивился я, – и в самом деле выражение «четыре класса Творческих сил или Дхиан-Коганов» можно понимать как Четыре Мира, созидающих четыре тела человека. И, о как важно ее выражение, что «все зависит от правильного понимания Четырех Тел Брамы»! А это может означать, что для гарантии жизнеспособности человеческого тела нужен не только двойной, не только тройной, а четверной контроль. Только в этом случае тело будет устойчиво. Только в этом случае «сбои» в программе функционирования одного тела будут корректироваться другими тремя телами. О, сколько болезней самоликвидируется в организме! О, как здорово, что мы имеем четверную гарантию жизни!