всю свою страну на жалкие попытки возвеличить себя до уровня Бога, чтобы потом ошутить нервозный и противный период спада, с болью осознавая, что ты все же не Бог и не имеешь права учить мир, как жить! -
Бог сильнее любого человека, любой страны (даже самой великой), да и всего на Свете, потому что он — Создатель. К тому же он, Настоящий Бог, противостоит еще и Чужому Богу, мощному и коварному.
Я абсолютно убежден, что у американского народа хорошее будущее. Для этого им надо урезонить, прежде всего, раздутый под флагом Чужого Бога Голливуд. И когда-нибудь американский Джон или Джек накроет заокеанскому гостю такой стол, такой стол… которому позавидуют даже узбеки и грузины. Техасскую выпечку, к примеру, подаст американец к столу и все его зарубежные гости вдруг почувствуют тепло американских сердец…
Надо сказать, что эгоистический американизм все же сделал одно весьма положительное, хоть и неожиданное дело. Он стал стимулятором создания Европейского Сообщества.
Только вдумайтесь, господа, что вечно враждовавшие Германия, Франция и другие европейские страны взяли и объединились в одно сообщество. Невероятно, но это так! Эти страны как-то вдруг забыли старые обиды, вечные войны между собой… Почему? Да потому что у них у всех вместе возникла общая обида — обида на эгоистический американизм, который стал их учить жить по-американски Все европейские страны вначале, видимо, слегка тушевались, хотя и понимали, что объективных противоречий между ними и Америкой вроде бы и нет (и у них демократия и рынок, и у американцев — то же самое). Но что-то точило и точило европейцев изнутри, как бы подсказывая, что не им, американцам — бывшим выходцам из Европы — учить их, натуральных европейцев, от которых исторически изошла не только вся мировая культура, но и вся современная цивилизация. Дитя, ведь, не учит отца! Да и «корова-мальчики» (ковбои) никак не укладывались в голове, как главные герои современности. Исторически вложенный в души европейцев культурный компонент противодействовал «корова-мальчикам».
Этот исторический компонент, связанный с традиционной для Европы многонациональной культурой, неожиданно оказался очень сильным. Европейцы понимали (и понимают), что различия между итальянской, французской, германской и другими культурами были, есть и будут. Но эти различия носили (и носят) взаимоуважительный и взаимообогащающий характер, и ни в какое сравнение не идут с новой американской культурой, не имеющей исторической подпорки.
Жить по-новому, забыв старое, не удавалось, — что-то в душе противилось этому… исторические корни, может быть? Да и память, наверное, подсказывала, что именно Европа через периоды войн и еретических погромов упрямо шла по пути прогресса, не только изобретая технические аппараты, но и возводя прекрасные дворцы, создавая особый стиль одежды, проводя шикарные балы и увлекаясь поэзией и литературой.
И чем больше «корова-мальчики» мелькали на экранах, тем чаще глухой ропот возникал в душах европейцев.
Первые решительные шаги предприняла Франция, запретив (или почти запретив) показ на своих экранах голливудских фильмов. Немцы, итальянцы, испанцы, греки и все остальные нации радостно кивали, поддерживая французов и ощущая в душе приятное чувство европейского единства. Появилось своеобразное единство душ европейских наций. А оно, как говорится, многого стоит… это единство, душ-то! Это уже громадная сила!
Но самое любопытное, на мой взгляд, состояло в том, что в процессе единения Европы основную роль, наверное, сыграло все же противодействие Чужому Богу, питающемуся вселить и в них, европейцев, эгоизм. Но Европу спасли ее культурно-исторические корни! Ведь через тернии пробивались ростки европейской культуры! Именно культура смогла показать людям духовные ценности в противовес материальным. Гёте и Бальзак сделали свое благородное дело, ведь они, наверное, были истинно Людьми от Бога. Да и вся культура изошла, наверное, от Бога, потому что она, прежде всего, взывает людей к любви к людям… вообще-то. Культура спасла Европу от вторжения Чужого Бога. Слава культуре!
А вслед за культурой люди подумали и об экономике, создав, в конце концов, в многонациональной Европе единое экономическое пространство, в пределах которого люди могут свободно перемещаться. С языками только проблема… зато можно свободно расплачиваться с помощью «евро».
«Евро» можно назвать "валютой Дружбы". И удивительно то, как источающие гордость марки, франки или лиры вдруг неожиданно поступились своей горделивостью и самоликвидировались, уступив место единой европейской валюте, которая носит имя этого самого развитого континента мира. И почему-то даже самая богатая из европейских стран, Германия, поступилась в угоду европейскому единству самой твердой валютой в мире — маркой! Почему?
Отвечая на этот вопрос, можно много говорить об экономическом противодействии Соединенным Штатам Америки силами «культурной старушки» Европы, но главное все-таки, наверное, не в этом. Слишком удивительно то, что ранее противоборствующие страны вдруг стали друзьями… даже в экономике. Слишком это невероятно!
Но кто знает, кто знает… Возможно, сам Бог повелел людям в новом тысячелетии объединяться. Объединяться, не порабощая друг друга, а на равноправной основе, пусть даже кто-то и слабее, подтянется, в конце концов! Чужой Бог, вселяющий в людей эгоизм, видимо, уже «достал» до такой степени, что сам Настоящий Бог временно отступил от своего главного принципа, что человек есть самопрогрессирующее начало, и еще раз поделился с людьми Европы своей божественной энергией — энергией Любви, чтобы они, эти европейцы, любили друг друга, в конце-то концов…
И я совершенно не могу исключить того, что примеру Европы последуют и другие страны мира. Скорее всего, вслед за Европой объединятся страны бывшего СССР (кроме исторически чуждых нам прибалтийских и некоторых других стран). И на этом громадном пространстве заработает опять таки единая валюта (скорее всего, это будет рубль — привычно все же).
Вслед за странами бывшего СССР, наверное, объединятся арабские страны, преобразовав малоэффективную Лигу Арабских Стран. Желание объединиться, возможно, появится и у африканских стран и, возможно, у стран юго-восточной Азии. Мир может разделиться на крупные многонациональные сообщества. А после этого, вполне вероятно, возникнет желание создать единую мировую валюту и превратить мир в единое мировое сообщество. И, рано или поздно, историки, вспомнив нынешние годы, скажут, наверное, спасибо Соединенным Штатам Америки, которые простимулировали объединительный мировой процесс… за счет феномена обратной реакции, о существовании которого американцы, вообще-то, вряд ли и догадывались, даже не представляя силы простого слова — «Надоело!».
С определенной долей вероятности можно допустить, что когда-нибудь, в будущем, Соединенные Штаты Америки станут теплой и уютной страной, где люди также, по традиции, будут носить шляпы, но… уже с более узкими полями. А их историки, возможно, во время занятий со студентами будут с благодарностью поминать Господа, за Его невероятно мудрое решение использовать внутреннее противодействие людей Чужому Богу во имя Всемирного Объединительного Процесса. И они, эти историки будущего, будут говорить, что многонациональный и многокультурный мир значительно интереснее мира штампованного (тем более олицетворяемого пресловутыми «корова-мальчиками»), потому что в таком мире (многонациональном и многокультурном) жить, как писал Тургенев, — весело.
Из всего многообразия американских фильмов я, пожалуй, люблю только «страшилки». Почему? Да потому, наверное, что они олицетворяют борьбу со всякими, пусть даже надуманными, проявлениями Чужого Бога. Когда смотришь эти фильмы — страшно, но одновременно в душе рождается гордое осознание того, что мы созданы Настоящим Богом еще и для… борьбы с Чужим Богом.
Феномен обратной реакции, выражаемый словом «Надоело!», применим не только к странам, но и к отдельным людям, прежде всего, к тем, кто имел «счастье» стать известной личностью.
Как трудно быть известным человеком! Журналисты допекают — просто жуть! А они, журналисты-то, тоже ведь, люди! Они в глаза тебе смотрят «по-человечески», а потом публикуют… такую штампованную дрянь… аж жуть! Правда не все…
Николай Иванович Зятьков слушает интервьюируемого, слушает и не запоминает тех слов, которые ты, как интервьюируемый, запрещаешь ему писать… напрочь запрещаешь… ведь ты все же интервьюируемый! Более того, он, Николай Иванович, иногда говорит: «Ну-у-у» и… ничего больше не говорит. А ты ждешь дискуссий по… углублению смысла твоей речи. А он опять говорит: «Ну-у-у». Ужасно-то как! Но потом он выдает такую статью, такую статью… что ты так и наполняешься гордостью оттого, что ты… такой умный. Он — журналист Николай Иванович Зятьков — делает тебя умнее, чем ты на самом деле есть.
Я, конечно же, не могу сказать, что я во время интервью несу только чушь. Я несу ее (чушь!) лишь периодически, особенно когда… в простодушные глаза Николая Ивановича смотрю, но… с душой несу, чушь эту. А ему, Николаю Ивановичу, только эта чушь и нужна. Он, Николай Иванович, эту чушь так переработает, так переработает, что она, чушь эта, не просто умной, но и душевной покажется. А читатель ведь душевно-умного требует, а именно, хочет видеть на страницах газеты умное в сочетании с душевным. Вот и появляются гегемоны мысли… журналистами «обумненные» и «одушевленные». В этом, наверное, талант журналиста и состоит — гегемонов современности делать, скромно подписавшись внизу — «интервью брал наш корр. Николай Зятьков».
Поэтому, дорогой читатель, когда Вы читаете какую-либо газету, то не думайте, пожалуйста, что у нас так много в стране умных людей, журналисты умные есть, которые, если захотят, любого умным сделают… или дураком. Среднего у них, журналистов, не бывает, — блекло, говорят, получается, конечно же, неинтересно читателю. Что о блеклых писать-то?! Из любого блеклого умного можно сделать! Но люди редко догадываются, что умным, на самом деле, является… журналист.