Из тех матросов, что остались в Петрограде, наиболее серьезной силой являлся двухтысячный отряд, оставленный для охраны дворца Кшесинской (комендантом дворца был назначен Ф.Ф. Раскольников, считавший, что сложившиеся условия позволяют вести вооруженную борьбу с «контрреволюцией»). На самом деле большевики упросили матросов прикрыть их от возможной атаки правительственных войск. На самом деле правительство вовсе не собиралось атаковать дворец, а матросы, как сразу же выяснилось, вовсе не горели желанием проливать кровь за большевиков. К этому времени все находившиеся в столице кронштадтские плавсредства ушли и матросы оказались в западне. Поэтому, боясь за свои жизни, разоружаться и сдаваться они тоже боялись. Чтобы убедить отряд безоговорочно капитулировать и сдать оружие, в район дворца Кшесинской были направлены войска Временного правительства. Кронштадтцы (около двух тысяч человек), бросив большевиков на произвол судьбы, перебрались из дворца в Петропавловскую крепость, намереваясь держать там оборону, и категорически отвергли предъявленные им ультиматумы о сдаче. Вместе с матросами в крепости собралась и часть солдат 1-го пулеметного полка. Кроме того, как вспоминает рабочий Выборгского района А.Д. Метелев, красногвардейцы и рабочие Выборгского района группами и в одиночку переправлялись на Петроградскую сторону с целью оказать вооруженную поддержку кронштадтцам.
К этому моменту стало понятно, что Временное правительство не собирается обстреливать из орудий и атаковать дворец Кшесинской, а лишь пытается выдворить из столицы матросов. Теперь и большевики были заинтересованы поскорее избавиться от соседства с непредсказуемыми и озлобленными матросами.
Уговорить кронштадцев отказаться от вооруженного сопротивления удалось после прибытия к ним 6 июля представителя ВЦИК Б.О. Богданова и представителя ЦК РСДРП(б) И.В. Сталина, которые дали матросам гарантии безопасности. Матросы были крайне озлоблены, но решили подчиниться. Жизни делегатов угрожала реальная опасность, и им пришлось проявить большое личное мужество. Однако эта важная страница жизни И.В. Сталина, так же как и выступление В.И. Ленина перед кронштадтцами 4 июля, по причине расхождения их речей с настроениями масс, замалчивались в последующем их биографами и мемуаристами.
Тем временем в Петроград на эскадренном миноносце «Орфей» прибыла делегация Центробалта во главе с матросами Н.А. Ховриным и Н.Ф. Измайловым. Они пытались успеть к решающим событиям, чтобы возглавить кронштадцев, но опоздали. Большая часть кронштадцев к этому времени уже покинула столицу, а последние вели переговоры о сдаче в Петропавловской крепости.
Разгневанные руководители Центробалта направились прямо в Таврический дворец с требованием созыва экстренного внеочередного заседания ВЦИК Советов. В случае отказа они пригрозили расправой. Ослушаться матросов никто не решился. Депутатов, однако, собрали лишь к вечеру, вел заседание меньшевик Н.С. Чхеидзе. Сразу же началась словесная перепалка. Меньшевик В.С. Войтинский обвинял матросов в измене Родине, те в ответ обвиняли его в измене делу революции. Н.А. Ховрин требовал от имени Центробалта и Гельсингфорсского Совета передать всю власть в стране Советам и немедленно арестовать помощника морского министра Дудорова, на которого у матросов «имелся большой зуб». Его выступление было освистано меньшевиками и эсерами. На этом Чхеидзе и закрыл заседание. Делегаты Центробалта остались ни с чем. Матросы вернулись на стоявший у Николаевского моста эсминец «Орфей». Но пока они думали, что же им делать дальше, утром были по решению правительства арестованы и отправлены в тюрьму «Кресты». Для привыкших к вседозволенности членов Центробалта это стало настоящим ударом.
Что касается большевиков, то они решили, что оставаться во дворце Кшесинской опасно, и сдались без единого выстрела. Большинство руководителей успели сбежать, но несколько были все же арестованы. Что касается В.И. Ленина, то он, сменив к этому времени пять конспиративных квартир, вместе с Г.Е. Зиновьевым бежал в деревню Разлив в Финляндии. Из Разлива Ленин прислал указание снять лозунг «Вся власть Советам», т.к. те к этому времени полностью вышли из-под влияния большевиков.
В 15 часов 5 июля в Гельсингфорсе была получена еще одна телеграмма: «Временное правительство и Исполнительный Комитет указывают на недопустимое поведение частей Балтийского флота в лице береговых и судовых команд Кронштадта, арестовавших министра-социалиста Чернова, освобожденного только после настойчивых уговоров, исходивших от Троцкого, и выступивших против распоряжений органов всероссийской демократии, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, угрожая своими действиями революции и действуя против верных революции войск, чем был вызван ряд кровавых столкновений на улицах Петрограда. Дудоров».
Телеграмма первого помощника морского министра, а также отсутствие всяких известий от делегации Н.А. Ховрина взвинтило и без того накаленную до предела обстановку в Гельсингфорсе. Все обсуждали приказ первого помощника морского министра капитана 1-го ранга Б.П. Дудорова, вспомнили и о его предыдущей телеграмме, приказывающей торпедировать в случае необходимости революционные корабли подводными лодками. Даже куда более «лояльные» приказы Временного правительства встречались матросами с протестами, доходящими до анархических действий. Теперь же на руках у Центробалта имелись доказательства, что Временное правительство действительно замыслило уничтожить революционных моряков. Боясь повторения самосудов, подобных случившимся во время Февральской революции в Гельсингфорсе, контр-адмирал Д.Н. Вердеревский принял решение не исполнять указания Дудорова, о чем сообщил на заседании Центробалта. Но, несмотря на заявление Вердеревского, обстановка на заседании сразу накалилась. От представителей судовых комитетов, присутствовавших на заседании, выдвигались предложения: весь флот двинуть на Петроград и разогнать Временное правительство.
Телеграмма капитана 1-го ранга Б.П. Дудорова вызвала новый взрыв возмущения среди матросов. Пришло и известие и о том, что вместо ожидавшегося ареста помощника морского министра Б.П. Дудорова и только что назначенного управляющим Морским министерством России эсера В.И. Лебедева за провокацию против флота арестована первая посланная делегация. Гневу матросов не было предела. Самые горячие головы требовали немедленно двинуться всеми силами на Петроград и под угрозой открытия огня заставить правительство капитулировать.
В 5 часов вечера 5 июля судовые комитеты вновь потребовали созвать пленарное заседание совместно с Центробалтом. На этом заседании была принята следующая резолюция: «Центральный комитет Балтийского флота, собравшись 5 июля 1917 г. совместно с судовыми комитетами... постановил: вторично довести до сведения Центрального Исполнительного комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, что нами будет признана только власть, выдвинутая из состава Всероссийского Съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Поворота к прежнему быть не может. Мы напоминаем, что всякое промедление смерти подобно. Каждая минута безвластия наносит удар революции». Требования, выработанные на объединенных заседаниях Центробалта совместно с судовыми комитетами, содержали крайне радикальные требования: немедленную передачу власти Советам, арест капитана 1-го ранга Б.П. Дудорова, постановление комиссару Временного правительства в Гельсингфорсе немедленно покинуть свой пост и т.п. Это были минимальные требования, которые удовлетворяли матросов. Резолюция принята единогласно против одного. Голосовало «за» 246 человек.
По воспоминаниям члена Центробалта матроса П. Чудакова, требования отправляемых из Гельсингфорса делегаций подкреплялись телеграммами в Петроград такого примерно содержания: «Если что, то будут разговаривать пушки». Это был уже настоящий ультиматум. Впрочем, в Гельсингфорсе еще не знали, что ситуация в столице серьезно изменилась и ни о каких ультиматумах уже не может быть и речи.
Из воспоминаний П.Е. Дыбенко: «После принятия этой резолюции в Центробалте решено было послать новую делегацию с двумя миноносцами. 6 июля на рассвете вышли еще два миноносца. Около 10 часов вечера мы проходили Кронштадт, а к 12 часам вошли в Неву. На прибывших за сутки до нас миноносцах в Петроград из команды никого не было. Точных сведений получить было неоткуда. Едва успели мы выйти на берег, чтобы направиться в Центрофлот для получения справок о местонахождении нашей первой делегации, нас плотным кольцом окружили юнкера, арестовали и повезли на грузовом автомобиле в Зимний дворец. Юнкера далеко не гуманно обошлись с нами при аресте: некоторых избивали прикладами, в том числе автора этих строк, угрожая тут же расстрелять как зачинщиков восстания во флоте. Около Зимнего дворца юнкера снова принялись избивать нас прикладами. В этот момент проходил министр “социалист” Церетели, к которому я обратился с вопросом:
— Что, господин министр, это по-демократически? Так народные министры расправляются с революционными моряками?
Церетели прошел мимо, не удостоив ответом, хотя лично знал меня. Вечером 6 июля я встретил многих знакомых моряков, но уже не в Центробалте, а в казематах “Крестов”».
Избитый юнкерами Дыбенко сорок пять дней после этого, до начала сентября, просидел 45 суток в петроградской тюрьме «Кресты».
Вслед за арестом обеих делегаций балтийцев, за невыполнение приказания был арестован командующий Балтийским флотом контрадмирал Д.Н. Вердеревский. 7 июля 1917 года А.Ф. Керенский издал «разгромный» приказ по армии и флоту, в котором обвинял Кронштадт, революционные корабли Балтийского флота в измене и предательстве, объявил о роспуске Центробалта и немедленном его переизбрании. Основанием для таких решительных мер в основном было воспрепятствование «изменниками» при посредстве Центробалта посылке «верных революции кораблей» для прекращения «предательских беспорядков кронштадтцев». На заседании Центробалта совместно с представителями судовых комитетов этот приказ был расценен как попрание элементарных прав, как провокационный акт, такой же, как и вышеупомянутые телеграммы Б.П. Дудорова. Но собравшиеся решили учесть уроки предыдущей провокации. Они правомерно посчитали, что дать волю эмоциям неустойчивой части матросов — значит под даться на провокацию, а это приведет к дополнительным арестам. На заседании некоторые представители судовых комитетов говорили: «...Если мы опубликуем этот приказ, то этот приказ приведет к гибели». По предложению большевиков заседание приняло решение: «...Принять меры не