– Я не могла поступить иначе. Здесь необходимо собрать всех созданных мной существ. Позже они все будут связаны с тобой.
– Это не существа! Это просто дети! Дети, которых ты убила! А теперь ты выставляешь их напоказ для собственного развлечения. Это отвратительно! Я не собираюсь иметь к этому никакого отношения! – завопила Примроуз.
– Такова наша жизнь, Примроуз! Перестань быть такой слабачкой! Ты примешь мою кровь и поможешь своим сёстрам поддерживать наши традиции. И ты никогда не покинешь Мёртвый лес! Всё ясно? Я не хочу слышать от тебя ни единого слова, пока не придёт время произнести твою часть клятвы!
Примроуз ничего не ответила. С отвращением и ужасом она смотрела на мать, а мёртвые дети при звуке сердитого голоса Мани заплакали ещё громче.
– Ни слова больше, Примроуз! Или я действительно заставлю этих детей страдать!
Девушку переполняли гнев и отвращение, но ей удалось их сдержать.
– Направь свой гнев туда, Примроуз! – Мани указала костлявым пальцем на женщину, стоявшую с детьми, и бросила на неё гневный взгляд. – Если бы она согласилась на мои условия, этих детей здесь бы не было! Она так отчаянно хотела быть рядом со своим бесценным покойником! Окружить себя смертью! Ну что ж, она получила, что хотела! Навечно! Кровь этих детей на её руках! Не на моих!
Мёртвая женщина вздрогнула, схватила за руку маленькую девочку в изорванном окровавленном платье и притянула её поближе, будто слепой ребёнок мог защитить её от гнева королевы.
– Мама, пожалуйста, перестань! – взмолилась Хейзел.
Молниеносно, как смертоносная змея, Мани повернула голову, чтобы посмотреть на старшую из сестёр.
– Ты думаешь, мне нравится обрывать жизни детей, чтобы приводить их сюда? Это неестественно – закончить жизнь в таком юном возрасте. Им гораздо труднее совершить переход и принять то, кем они стали. Я лишила их зрения, чтобы им было легче, Хейзел.
– Но, мама, им больно. Они страдают.
Мани посмотрела на долговязое скелетообразное существо:
– Любовь моя, ты испытываешь боль будучи мёртвым?
– Нет, моя королева, больше нет.
– Видишь! С ними всё будет в порядке! А теперь успокойся. После ритуала дети вернутся в свои могилы и останутся там, пока не свершится переход. Обычно всё так и происходит, если нет особых обстоятельств, подобных нашему ритуалу.
– Будут ли они осознавать, что находятся в своих могилах? Будет ли им больно?
– Нет, Хейзел, моя милая, совсем нет. Но поскольку эта женщина скорее обречёт на смерть малышей, чем согласится на мои условия, ей не будет дарован покой.
Женщина издала гортанный стон, заставивший детей вскрикнуть.
– Молчать! – Мани махнула рукой в сторону женщины, наполнив её рот густой смолой. Женщина попыталась крикнуть ещё раз, но чуть не задохнулась. – Прекрати свои адские вопли, женщина!
– Готель, останови её! – взмолилась Примроуз. Готель застыла, словно обратившись в камень, и наблюдала за происходящим и за своей матерью, пытаясь понять, как ей следует поступить.
Хейзел схватила Примроуз за руку и крепко её сжала:
– Примроуз, пожалуйста. Хватит болтать. Если ты не прекратишь этот спектакль, мама сделает что-то ужасное с этими детьми. – Примроуз, казалось, не слышала сестру, её взгляд по-прежнему был прикован к матери. Хейзел взяла сестру за плечи и слегка встряхнула. – Прим! Послушай меня! Я обещаю тебе, Прим, обещаю, всё будет хорошо.
Примроуз затряслась от гнева и страха и прошептала:
– Как ты можешь говорить такое? Ничто и никогда уже не будет хорошо!
Хейзел заглянула в глаза Примроуз:
– Ты мне доверяешь?
– Да.
– Тогда прошу тебя, Примроуз, доверься мне и сейчас. Я обещаю тебе, что однажды всё будет хорошо, – сказала Хейзел. Вдруг вокруг вспыхнул ослепительный золотой свет.
Хейзел самой хотелось бы знать, окажется ли права её младшая сестра Примроуз. Но ей лишь хотелось верить в то, что когда-нибудь они снова смогут быть счастливы.
Глава VIIРешение Примроуз
Яркий золотистый свет, осветив Мёртвый лес, вырвался из оранжереи. Казалось, он сиял даже ярче, чем путеводный луч в беззвёздную ночь. Свет было видно далеко за пределами Мёртвого леса, и он вселял страх в сердца жителей близлежащих деревень.
Юные ведьмы стояли в центре комнаты, напротив своей матери. Они были окружены выглядывающими лицами-черепами, которые наблюдали за ними снаружи оранжереи. Ведьмы никогда не видели свой лес таким населённым, таким живым, и никогда за все годы, проведённые с матерью, они не видели её такой величественной.
Кожа Мани сияла в свете цветов. Женщина потянулась к своему маленькому серповидному ножу, висящему на поясе на длинной серебряной цепочке. Она сделала на ладони глубокий порез. Кровь стекала по её длинной, тонкой, костлявой руке на золотое платье, а дочери смотрели на неё со страхом и удивлением.
– Дочери мои! Начиная с этой ночи, даже когда меня не станет, те, кто покоится в этом лесу, будут связаны с вами моей кровью! – Мани откинула прядь с лица, размазав кровь по лбу и волосам. Она подняла руки, открыла люк в крыше и посмотрела на чернильно-чёрное небо с крошечными светящимися серебром точками. – Девочки, дайте мне ваши руки. – Юные ведьмы протянули дрожащие руки, выставив ладони. – Сложите руки вместе, – бросила мать. Ведьмы немедленно последовали указанию Мани, соединив руки так, чтобы они слегка перекрывали друг друга, и, прежде чем они успели отреагировать, мать одним быстрым бесцеремонным ударом резанула их по ладоням. Примроуз вскрикнула и отдёрнула руку, прижав её к груди и размазав кровь по корсажу.
Мани поставила на пол большую серебряную чашу, чтобы в неё стекала кровь Хейзел и Готель. Там она смешалась с кровью самой Мани.
– Примроуз, ты должна смешать свою кровь с нашей.
Сжимая свою руку, Примроуз тихо воскликнула:
– Я не могу, мама, не могу!
Мани схватила руку Примроуз и сжала её над чашей, смешав кровь девушки с кровью Готель, Хейзел и своей собственной.
– А теперь отойдите! – сказала она.
Мани подняла чашу над головой, словно предлагая её небу. Кровь взорвалась, наполнив воздух малиновым сиянием, и через окно в крыше поплыла вверх к облакам, окрашивая их и звёзды в тёмно-красный цвет, из-за чего звёзды стали казаться крошечными сияющими осколками рубинов.
Мани поставила чашу и вытянула свои длинные костлявые пальцы, её руки дрожали от струящейся в них силы. Затем из её пальцев вырвалась молния, заставляя облака взорваться и пролить кровь на Мёртвый лес, ведьм и их скелетоподобных приспешников.
– Отныне каждый из мертвецов будет связан с нами этой кровью. С каждой из нас. Навсегда!
Примроуз вновь закричала, упала на пол и безудержно заплакала, сотрясаясь от рыданий:
–- Я не могу этого сделать! Я не могу.
Готель обхватила сестру руками и крепко прижала к себе:
– Прим! Успокойся, пожалуйста.
Примроуз выглядела испуганной, её лицо было испачкано кровью:
– Прости, Готель, ничего не выйдет! Я думала, что смогу. Я пыталась. Я же обещала.
– Молчать! – Мани грубо схватила Примроуз за волосы и накрыла её рот окровавленной рукой. – Ты примешь мою кровь! – закричала Мани, когда Примроуз замахала руками, пытаясь отбиться от матери. Мани была слишком сильна, она повалила дочь на землю, не отнимая от её рта кровоточащую руку. Брыкаясь, девушка издавала приглушённые крики, пытаясь сбросить с себя мать. Готель и Хейзел застыли на месте, парализованные страхом, и лишь смотрели, как извивается их сестра, пытаясь вывернуться из-под матери и выплюнуть кровь ей в лицо.
Мани встала и вытерла лицо, глядя на распростёртую на полу дочь.
– Думаешь, я не знаю, что творится в твоём сердце, Примроуз? Посмотри на себя! Слишком слаба, чтобы просто принять мою кровь! Ты такая жалкая! Даже твои сёстры видят твои недостатки. Даже они думали позволить тебе покинуть Мёртвый лес, потому что знали, что ты будешь им только помехой! Твой отъезд их очень расстроит. Что ж, я избавлю их от этой боли! – Мани вытянула свои длинные тонкие руки и схватилась за воздух, словно что-то сжимая. Примроуз закашлялась и схватилась за горло. Готель не могла поверить своим глазам.
Её мать намерилась убить Примроуз.
– Мама, прекрати! – закричала Хейзел. Мани махнула рукой в сторону старшей дочери, и та, про-несясь через всю комнату, врезалась в одно из окон оранжереи, разбив стекло, которое окрасилось кровью девушки.
– Хейзел! – Готель не знала, к какой сестре бежать сначала: к Хейзел или Примроуз. Она чувствовала себя беспомощной и испуганной.
Примроуз едва дышала. Её лицо побагровело, глаза стали большими и выпуклыми. Она была почти мертва, словно стояла на распутье между этим миром и тем, что за Гранью. Готель не знала, как остановить мать. Девушке не удалось завершить ритуал. Она не успела перенять силу. И тут Готель вспомнила: «Цветы! Мамины сокровища!» Она схватила одну из масляных ламп, висевших на крюках по всей комнате, и крикнула матери:
– Мама, остановись! Остановись, или я сожгу тут всё дотла!
Мани замерла как вкопанная. Она оторвала взгляд от Примроуз и повернулась к Готель, стоявшей посреди цветов с масляной лампой в руках:
– Не вздумай, Готель! Ты убьёшь нас всех! Опусти лампу!
– Сначала отпусти Примроуз!
– Забирай! – сказала Мани, отбросив среднюю сестру на пол, куда та осела безвольной кучей. – Забирай своё жалкое подобие сестры! Она мне не нужна! – Мани отошла от Примроуз. – Уведите её прочь, пока я не передумала и не убила вас всех! Убирайтесь отсюда! Сейчас же!
Готель бросилась к сестре и попыталась привести её в чувства:
– Прим, ты можешь идти? Давай выбираться отсюда!
Пошатываясь, Примроуз встала и позволила сестре вывести себя из оранжереи в сторону лежащей на земле Хейзел. Мани стояла неподвижно, наблюдая из окна оранжереи за действиями Готель.
– Хейзел, ты в порядке? – Готель помогла израненной девушке подняться на ноги, не спуская глаз с матери. – Не двигайся, мама! Или я это сделаю! – сказала Готель своим самым повелительным тоном.