— Дэмиан! Скорее…!
Я попыталась встать, но фигура манеера уже успела материализоваться около меня.
— Хемах, у Амалиэля рана от меча, ему нужна…
— Помоги! — дрожащий голосом взвыл уфир.
— Она же сказала, что это не ее кровь, Хемах… — укоризненно начал хакт, но осекся на полуслове. Его глаза сверкнули в темноте.
— Со мной все в порядке! — попыталась отвязаться от лишнего внимания я.
Дэмиан неожиданно совершенно осипшим голосом и каким-то отрешенно-холодным тоном скомандовал:
— Хемах, иди к Амалиэлю!
— Но…
— Иди, я сказал! Ему нужна твоя помощь!
Хемах бросил на меня полный ужаса взгляд и вышел из поля зрения.
Наставник просунул правую руку под моей головой и легонько приподнял, прижал к себе. Так, что я оказалась в положении полулежа.
— Амалиэль, — снова начала я. — На нас напали, и его ранили мечом. Я пыталась помочь, но не уверена, что получилось. Сил уже почти не осталось…
— Ему помогут, — как-то очень-очень ласково ответил мне Дэмиан, так что меня сразу прошиб холодный пот. — Я найду тех, кто это сделал, обещаю! Они пожалеют, что родились, клянусь!
Я с трудом подавила смешок.
— Я убила всех. Представляете, я убила троих! Раньше как-то просто было, а сейчас трудно, — стало холодно. Тело забила мелкая дрожь.
Хакт сильнее прижал к себе.
— Девочка, — только и сказал он.
Я уткнулась носом в его камзол. Пару раз вдохнула приятный запах, а потом призналась:
— Я так устала. Столько сил ушло, а их всего трое было, не понимаю, почему так…
— Белые! — громко выкрикнул эльф. — Хемах, клянусь Богами, она убила трех Белых!
Дэмиандриэль дернулся и отодвинулся от меня, чтобы заглянуть в глаза. Несколько секунд он молчал. А потом все так же ласково, приторно ласково проговорил:
— Отдохни, девочка! Сейчас это не зазорно.
И опять же что-то здесь не так, но я так устала, и думать просто нет сил. Благодарно кивнула овалу лица, улыбнулась самой счастливой улыбкой и уткнулась носом в мягкую ткань, под которой бугрились мышцы. Хакт только крепче прижал к себе и, кажется, даже затаил дыхание, словно чего-то ждал.
«И что бы это значило?» — с явным одесским выговором поддела меня моя соображалка, прежде чем я окончательно рухнула в объятья Морфея.
— Все! Перекур… — прошептала я в подступающую темноту.
Глава 6За глупые подвиги надо платить! Болью, кровью и глюками, которых не забыть…
Дружба все видит и ни на что не обращает внимания.
Любовь на все обращает внимание и ничего не видит.
Искренне надеялась, что погружусь в спасительный сон и хоть ненадолго забуду о боли и всей этой ситуации. Отключится сознание, и буду плавать в безвременье, пока не высплюсь, как следует. Но вышло иначе… Хотя следовало догадаться, что просто сон мне не светит. Любопытно, а каковы шансы сойти с ума в дебрях собственного подсознания?
Сначала все было так, как и положено. Прикрыла глаза и провалилась в никуда. Перестала чувствовать тело и себя. Обычный крепкий сон. Только продлился он недолго. Сознание резанула вспышка, и я оказалась под потолком корчмы. Вишу и с высоты, которая почему-то кажется куда больше, чем четыре метра, наблюдаю за… собой. Я, точнее тело Ники, лежу на столе. Видок, надо признать, не слишком приятный. Вся в подсохшей крови Белых, со стола несколькими струйками капает уже моя кровь. Отличаются оттенки. Почему-то сейчас это особенно заметно. У Белых она красная, как и положено, а вот у меня темно-бордовая, почти черная. Лицо в мелкую царапину, как будто дралась со стаей кошек. Одежда изорвана, к тому же в толстой корке из грязи и крови.
Руки… н-да… руки выглядели ужасно. С кистей словно содрали верхний слой кожи, а мышцы оплавили горелкой, до нескольких вздувшихся волдырей. Воротник на голове тоже лишился верхнего слоя, а сквозь грязь проглядывали кости. Видать, я приложилась намного сильнее, чем думала. Все тело какое-то слишком уж расслабленное. На лице застыла идиотская улыбка, а глаза полуприкрыты. Причем одно веко опущено чуть ниже, чем другое. Сквозь серые ресницы можно хорошо заметить, что зрачки замерли в одном положении.
Я еще не все понимала, хотя стоило бы. Фигура Дэмиана, который любезно подставил себя в качестве подушки, ссутулилась и склонилась над столом. Голова опущена так, что почти полностью закрывает мое лицо. Он как-то слишком сильно прижал к себе, так что моя голова резко откинулась назад. Мне стало даже как-то стыдно, что он так переживает. Одежда на нем явно дорогая, похоже, мундир, а после разговора с эльфом у меня закрепилась четкая ассоциация, что безликий что-то вроде генерала. А он ко мне так прижимается, что уже сам весь в грязи и крови. Перевожу взгляд на мою счастливую физиономию и чуть удивляюсь тому, что веки и зрачки остались в том же положении. Хотя от такого рывка головой назад я должна была проснуться, но нет.
Безликий выпрямляется, поворачивает голову к моему лицу, и я снова ощущаю волну стыда. Надо было не спать укладываться, а в купальню бежать. Выгляжу же просто отвратительно. Не то чтобы я стремилась понравиться кому-то из пятерки, но я же все-таки девушка, а все девочки чуть двинутые на своей внешности. Безликий медленно, даже как-то слишком медленно укладывает меня обратно на стол. При этом одна из обожженных рук проходится по столешнице непосредственно ожогами. Боль должна быть адская, но я даже не поморщилась. Дэмиан упирается руками в столешницу и застывает немым изваянием.
Хемах возится на полу с Амалиэлем. Все тело эльфа покрывает зеленоватая пленка. Блондин что-то кричит, возмущается, ему так же на повышенных тонах отвечает уфир. В общем, буйный пациент и нервный врач. Радовало, что рана больше не кровоточила. Шрам останется крайне уродливый и бугристый, но жить эльф точно будет, что не могло не радовать. Перевела взгляд на манеера, что-то с ним было явно не так. Он уперся локтями в стол, на котором я дремала, и обхватил голову руками, на густых голубовато-сизых волосах оставались кровавые разводы.
Внезапно наставник выпрямился, поднял меня на руки и довольно грубо перевернул на живот. Меня от его действий передернуло. Он будто не живую девушку переворачивал, а колоду. Я мысленно пообещала себе врезать по наглой моське при первой возможности. Нет, я конечно знала, что несмотря на красивые слова они не испытывают ко мне большой симпатии, но чтобы так, как с ненужной вещью… Это уже слишком! Звук, наверное, был достаточно смачным, потому что Хемах резко вскочил с колен на ноги, и даже корчившийся на полу эльф попытался поднять голову.
Краснокожий что-то сказал и замер. На лице отразилось удивление, а затем лицо побелело. Действительно, кожа стала почти как у человека, годами не видевшего солнца. Только мелкие чешуйки около ушей и линии волос оставались красновато-бурыми. Дэмиандриэль в два движения разорвал остатки жилета и рубашки. Побледневший друг попытался его остановить, но схлопотал приличный удар в левую скулу.
Меня не слишком заботила их возня. Я смотрела на то, что стало с моей спиной. Мама дорогая…! Читая о средневековых пытках, я хорошо запомнила советы одного католического священника палачам о том, как надо бить плетью с крючьями, чтобы металлические наконечники не зацеплялись за ребра, иначе грешник умрет слишком быстро, а кромсали только кожу и мышцы. Вот в чем-то похоже… Услужливое воображение тех лет мигом вообразило предварительную пытку одного очень известного в мире человека. После подобной процедуры он еще нес на изувеченной спине приличных размеров столб, хотя историки спорят: может, это был и крест. Я человек не слишком верующий, и потому всегда себе слабо представляла, как человек с содранной кожей, сломанными ребрами и внутренним кровотечением может переть на себе такой груз как бревно. А вот сейчас склонна предположить, что такое вполне могло быть в реальности. Я же Амалиэля как-то дотащила до дома.
У меня не было кожи. Приличный кусок моей плоти просто аккуратно срезали, оголив мышцы, а в одном месте разрезав и их. Сквозь кровь хорошо проступал позвонок в окружении обугленной плоти. Мышцы покрывала тонкая корка, и я вспомнила, как после удара плетью пламя обожгло спину. Но я не чувствовала боли или неудобств. Могла ходить, хотя сейчас не понимаю как…
Эльф что-то кричал на полу. Хемах пытался оттащить от меня безликого. А тот только стоял и смотрел мне на спину. Я не могла понять, почему никто из них ничего не делает, неужели надеяться, что само затянется? Может, и так, я же себя проткнула когтями — и ничего. Только все равно как-то слишком легкомысленно они себя ведут. По лестнице сбежали Ишима, Лиамер и Кезеф. Видимо, на крики — судя по лицам, все орали достаточно громко. Я бы с удовольствием и дальше смотрела это немое кино, но где-то за спиной заиграла флейта или что-то на нее похожее. Мелодия была прекрасна. От нее сжалась сердце, хотелось слушать и слушать вечно такую красивую музыку. С любопытством обернулась и застыла.
За спиной была Вселенная. Да, да, самая настоящая. Огромное, безграничное пространство космоса со множеством разноцветных туманностей, далеким блеском звезд и чернотой всех возможных оттенков. Раньше мне казалось, что черный, как и белый цвет не имеющий оттенков. Черный — он везде черный, но как я ошибалась… А прямо передо мной вырос темно-синий тоннель с ярким фиолетовым светом в самом конце бесконечного пути. Музыка продолжала звать к себе из этого далекого огонька.
А я обернулась и еще раз посмотрела в комнату с моим телом на столе, с капающей с него кровью, вспомнила свои полуприкрытые глаза и то, как бесцеремонно и жестко меня перекинул на живот манеер. Снова обернулась к туннелю. С одной стороны мое тело, с другой…
«Свет в конце туннеля, да? — скептически полюбопытствовала моя соображалка. — У всех он как у людей, белый, а у тебя, значит, фиолетовый? По ходу, ты все-таки допрыгалась и умерла!»