Только когда отряд двинулся дальше в поле, мимо древних деревьев, у кого-то из новеньких не выдержали нервы. Парень, который связал меня плетью, возмущенно ударил кулаком по седлу, от чего его лошадь сбилась с шага.
— Что это за магия, маулэя, будьте вы прокляты! Почему я не могу призвать свое оружие?!
— А-а, так я теперь маулэя, а не «больная», — ехидно поддела я, поворачиваясь к всаднику.
Краем глаза заметила, как скукожился Кезеф, явно стараясь не расхохотаться. Похоже, он был единственным, кому было глубоко чихать на произошедшее. У остальных были такие лица, словно их уже приговорили к тридцати годам каторги.
— Никто из вас не призовет магию, а значит и оружие, пока мы не прибудем в город, — сказала я с независимым видом. — Считайте это моим личным наказанием за то, что вы хотели убить своих собратьев!
— Но, — влез в беседу еще один всадник, с покрасневшим от натуги лицом. Видать тоже пытался оружие вызвать, — какой маули способен влиять не на своего хакта? Это же просто невозможно!
— На это способна я! — решительно припечатала я. — И скажите своему манееру «спасибо!», потому что это именно он не желал наказывать вас, а я подчиняюсь его приказам!
По отряду прошелся изумленный вздох.
Ольгерд резко развернул коня, и вонзил в меня пылающий яростью взгляд.
— Он — не мой манеер, проклятая! Он — рогаит! — и снова это слово. Эльф-качок произнес его так, словно это все объясняло.
Быстро глянув на остальных, я поняла, что только мне непонятно значение этого слова. Остальные опустили глаза. Ишима вскинулась в седле так резко, что конь шарахнулся в сторону. У девушки лицо пылало таким румянцем, что сразу стало ясно — не из-за недостатка магии она так раскраснелась. Ее задели слова этого хакта, потому что они оскорбляли ее любимого.
— Если бы я был в его звездах — уже бросился бы на меч, чтобы не нести такого позора и боли своему маули! — тем временем продолжил эльф.
Я смотрела на взбешенного всадника и боролась с собственным желанием его прихлопнуть. Дэмиан не спал несколько дней! Спас меня, всех нас спас и чуть не погиб сам, а какая-то…
— Убить? — прошептал в голове голос древнего призрака.
Это отрезвило. Я мотнула головой, отгоняя остатки вспыхнувшего негодования, и ударила пятками коня.
— Молитесь обоим богам, хакт Ольгерд, чтобы мы с вами больше никогда не встретились. Так будет спокойнее и мне, и вашему маули.
Дальше ехали молча. И слава обоим Богам, что молча. Если бы словесная перепалка продолжилась — не знаю, чем бы все это закончилось. Я чувствовала уже легкое разочарование от принятого решения. Может, стоило парочку придушить? Но, приняв решение — назад не отступают. Да и одна только фантазия на тему смерти хактов, пусть и тех, кто мне не нравится вызывала приступ тошноты. Нет, убивать тех, кто не по нраву, может и кажется соблазнительным, и даже правильным, но — это не выход. Если от меня что-то зависит, то убивать никого нельзя.
Примерно через пятнадцать минут скачки рысью, равнина резко оборвалась, а за ней открылось самое величественное зрелище, которое я только могла вообразить. В своей жизни на Земле я не слишком много путешествовала и не могла похвастаться лицезрением красот природы на разных материках, но современные технологии, телевиденье и фото позволяли рассмотреть почти любую точку земного шара, так что все-таки имела представления о каньонах и ущельях. Перед нами предстала картина глубокого, разветвленного на несколько веток ущелья с огненными скалами. Только все горы этого ущелья были переделаны в замки.
Попробуйте представить себе небоскреб врезанный в скалу или его же вырезанного в ней — это с какой точки зрения посмотреть. Многоэтажные замки-храмы были не просто пристроены к скалам, они вырастали в небо из гор. Каждое окно, колонну, ступеньку или выступ украшали скрупулезно вырезанные барельефы и статуи.
Все знают про пирамиды Египта, но они совершенно не смотрятся и выглядят, как куличики детей в песочнице, по сравнению с пирамидами, зиккуратами и храмами Древней Индии. В этой культуре каждый сантиметр внешней поверхности храма украшали скульптуры и тексты. Имеется даже храм Кхаджурахо с позами из Камасутры с такой детальностью сюжетов, что даже его фото стоило бы ставить с пометкой 18+.
Тимирай оказался сплавом — на мой дилетантский взгляд — архитектуры древних индийцев и жителей Индонезии. Прибавьте к этому, что весь город, точнее каждый замок и более мелкое сооружение буквально утопал в разноцветной растительности от сочно-зеленых лиан, до сиреневого аналога плюща — и вы поймете, почему у меня перехватило дыхание. И это великолепие шло от самого обрыва, на которым остановились наши лошади, и до горизонта!
— Дом! — радостно взвизгнула Ишима, где-то за моей спиной.
— Здесь с самого сотворения мира живут Маулихакти, — произнес голос Дэмиана слева.
Я повернулась к нему. Манеер вскинул руку — откуда-то из-под обрыва стали выплывать деревянные брусья и выстраиваться в длинный мост от обрыва к одной из больших арок ворот на дне долины. Каждый такой брус был не меньше четырех метров в ширину и не меньше десяти в длину. Кажется, я знаю, на что уходят те огромные деревья в преддверье долины Тимирая. Как только последний брус встал плотно к остальным Дэмиандриэль направил своего коня на мост.
Я последовала за ним не из желания побыстрее оказаться в городе своих прошлых воплощений, а из банальной трусости. Что такое ехать по мосту без перил на лошади и на высоте восемнадцатиэтажки, к тому же все время чуть вниз? О-о… это я вам скажу, непередаваемые ощущения. Когда-то была уверена, что у меня нет страха высоты. Так вот — я ошибалась! Есть, и еще какой!
Но, никто кроме меня, к седлу не прирос. Лошади, похоже были приучены к такому издевательству, поэтому трусили спокойно. Я даже чуть отпустила поводья, позволяя животине самой выбирать более комфортный для нее путь. Оказавшись на твердой мостовой, вымощенной серым камнем, не сдержалась и шумно выдохнула, прибавив пару словечек из великого и могучего. Мост кончался примерно в пятидесяти метрах от больших ворот с пятью колоннами. Маленькая скала служила материалом для ворот. Над аркой были вырезаны две статуи, направленные головами, как раз туда, где заканчивался пригорок и где мы стояли, каждая метров двадцать в высоту. Один — явно маули. Мужчина в доспехах и с коротким мечом в руках. Лицо закрывал шлем. На голове тот же воротник, что и у меня. Только от времени часть этого воротника откололась, из-за чего воин выглядел раненным. Даже рисунок на руках и пальцах у статуи был вырезан так детально, что даже у меня, маули которая никогда не видела чистокровных, сразу возникло понимание: кто такие чистокровные. Теперь понятно о чем говорил Амал, когда утверждал, что все знают, как выглядят чистокровные.
Рядом с воином стоял еще один. На этот раз немного выше и стройнее. Явный эльф и с натянутым луком в руках. Только скульптура эльфа была сделана из какого-то переливающегося камня. Или просто ее украсили из крошки какого-нибудь кварца. Даже в легкой тени от других скал-замков, скульптура переливалась и сверкала. Хакт! Даже в камне маулихакти отобразили необычность кожи своих хактов.
— Поражает, правда? — спросил Кезеф, подъехав ко мне.
— Не то слово! — выдохнула я, любуясь величественными стражами.
— Никто уже точно не знает, сколько им лет, — так же задрав голову, продолжил гном, — говорят, что сами Боги сотворили этих вечных стражей.
— Да! Не сомневаюсь, что такую красоту могли сотворить и Боги…
— А еще говорят, что их воздвигли последние из Первых, как напоминание о нашем преступлении, перед расой.
— Что? — я удивленно уставилась на гнома.
Но, приятель больше ничего не сказал, только подтолкнул коня и поспешил за Дэмианом.
Мне оставалось только последовать за всеми.
Подъезжая к арке, я услышала странную мелодию. Звуки флейты лились, казалось, отовсюду и с каждой нотой становились все громче и сильнее. Музыка длилась секунд десять и резко прервалась. Оповещение — догадалась я, хотя и не знаю как.
Стоило проехать через арку, под ногами двух стражей, как за спиной заискрились переливы магии.
Когда развернула свою кобылу, у всего отряда, даже у пятерки в руках было по сверкающему клинку, луку или мечу. Только невозмутимый гном сидел в седле со скучающим видом.
И их взгляды ничего хорошего мне не обещали.
Долгую, невероятно долгую минуту стояли друг напротив друга. Они смотрели на меня, а я на них. Каждому из всадников уделила по паре секунд. И общий итог осмотра мне не понравился. Ненависти, обиды и прочих подобных эмоций я не заметила, а вот страх… У каждого в глазах плескался страх, близкий к ужасу. Если меня сейчас и пристрелят, то не из-за ненависти к незнакомке, не из страха перед ее болезнью, а именно из-за ужаса перед ней.
Не знаю, как бы я отнеслась к тому, кто одной силой мысли может заставить меня перестать дышать, а ведь лишить магии, пусть и временно, где-то в чем-то очень схожее с удушьем состояние. Но, все же, несмотря на ужас, ни кто не пустил в меня стрелу или арбалетный болт, что уже победа, на мой взгляд.
Вокруг нас быстро собралась толпа. То ли здесь все уже знали, кого везет Дэмиан, то ли само возвращение отрядов всегда сопровождалось таким вот сборищем встречающих. Пока на меня никто не кинулся, я позволила себе оглядеться по сторонам.
На первый взгляд население Тимирая можно смело разделить на три категории.
Первые: обычные. Тут были и люди, и светлые эльфы с золотыми волосами, и гномы и кто-то вроде орков с зеленоватой кожей и ростом больше двух метров. В этих разумных не было ничего странного. Точнее было, но для человека, когда-то прочитавшего море фэнтези, все было узнаваемо и знакомо.
Вторые: хакты. Как я отличила хакта от остальных? Очень просто — каждый хакт имел только общее сходство с кем-то из обычных, простых разумных. У хакта могла быть комплекция эльфа и острые уши, но кожа и зрачки отличались. Каждый хакт словно излучал еле заметный внутренний свет, словно сама кожа этих существ внутри имела маленькие лампочки. Даже в тени, в толпе эти существа бросались в глаза именно этим, на первый взгляд незаметным, свечением. Такое чувство, слов