Спрятавшись между скал и соблюдая максимум осторожности, Васкес с Дэвисом осмотрели побережье.
Бандиты сначала направились к утесу, о который разбилась в щепки оторвавшаяся от остального корпуса корма «Сенчури». Грабители подошли довольно близко к укрытию, из которого за ними наблюдали, и Васкес мог хорошо разглядеть их. В прорезиненных плащах, туго перепоясанные, чтобы не продувал ветер, в застегнутых под подбородком зюйдвестках[125], они еле-еле могли передвигаться, с трудом удерживаясь на ногах под напором ветра. Иногда им приходилось опираться на обломок корабля или скалы, чтобы устоять.
Васкес назвал своему новому товарищу тех из бандитов, которых знал по имени после встречи у пещеры.
— Вон тот, высокий, у форштевня «Сенчури» — Конгре.
— Главарь?
— Главарь.
— А тот, что с ним разговаривает?
— Это Карканте, его помощник, я был на смотровой галерее башни и видел, как он убил одного из моих товарищей.
— Вы бы, наверное, без колебаний свернули ему шею?
— Да, обоих пристрелил бы как бешеных собак.
Почти целый час понадобился бродягам, чтобы осмотреть то, что осталось от кормовой части корпуса корабля. Они не пропустили ни одного закоулочка. Бандиты не знали, что делать с никелем, основным грузом «Сенчури», и потому оставили его лежать на песке. С безделушками, которые корабль вез в Австралию, — другое дело: кое-что могло пригодиться. Конгре отобрал два или три ящика, несколько тюков и приказал отнести в шлюпку.
— Если этот сброд ищет золото, драгоценности или деньги, то напрасно стараются, — сказал Джон Дэвис.
— Им что-нибудь в этом роде пришлось бы по вкусу. Я видел, какие сокровища прятали они в пещере. Наверное, на рифах разбилось несколько кораблей, которые перевозили ценности. И сейчас в трюме «Мауле» находится очень богатая добыча.
— Понятно, не терпится вывезти свой улов отсюда. А вдруг им не удастся уйти?
— Для этого нужно, чтобы шторм не утихал еще недели две, — заметил Васкес.
— Или чтобы нашлась какая-то другая причина…
Джон Дэвис не закончил фразу.
Вообще-то, как только ураган пролетит и погода немного улучшится, а волны улягутся, ничто не помешает шхуне выйти в море.
В это время грабители, покончившие с кормовым отсеком, двинулись к другой части корабля, выброшенной у самого края утеса.
Пираты оставались в поле зрения Васкеса и его нового товарища, только расстояние до них увеличилось.
Начался отлив, и, хотя ветер гнал волны к берегу, большая часть подводных камней обнажилась. Остов парусника почти целиком оказался на суше. Бандитам не составило труда добраться до корабля. Конгре вместе с двумя или тремя членами шайки решил обследовать внутренние помещения.
— Там у нас находился камбуз, — объяснил Васкесу старпом.
Скорее всего, морские волны, которые заливали разбитое чрево судна, полностью разорили склад, но часть продуктов могла сохраниться. Так и оказалось: грабители вскоре вынесли на свет короба с консервами, выкатили бочонки и переправили все припасы на борт шлюпки. Затем обнаружились тюки с одеждой, которые отправились следом. Прошло два часа. Наконец все, кажется, обшарили. Тогда Карканте с двумя помощниками, вооружившись топорами, принялись за палубную надстройку. Корабль почти лежал на песке, и палуба возвышалась не более чем на два-три фута.
— Зачем это они? — спросил Васкес. — От судна и так одни обломки остались. К чему их в щепки рубить?
— Я догадываюсь, что они делают. Уничтожают последние указания на имя и принадлежность судна, чтобы никто никогда не узнал, что «Сенчури» погиб в этой части Атлантики!
Джон Дэвис оказался прав. Через несколько минут из каюты показался Конгре с американским флагом в руках. Очевидно, знамя хранилось у капитана. Теперь пират рвал ткань на куски.
— Вот негодяй! — воскликнул Дэвис. — Корабельный стяг! Флаг Соединенных Штатов!
Васкес едва успел схватить его за руку и удержать на месте: Дэвис, вне себя, чуть не выскочил из укрытия.
Обчистив корабль, нагрузив до краев шлюпку, Конгре с Карканте вернулись к подножию утеса. Наблюдавшие за ними расслышали часть разговора.
— Мы не прогадали, что задержались.
— А я рассчитывал найти что-нибудь более стоящее на таком большом американском судне. В последний раз, помнишь, мы посадили корабль на рифы и добра взяли на полмиллиона долларов…
— Раз на раз не приходится, — философски заметил Карканте. — Просто нам попались нищие янки, вот и все.
Дэвис, в гневе забыв обо всем на свете, схватился за пистолет и чуть не бросился разнести Конгре голову. Васкес еле удержал его.
— Да, вы правы, — опомнился Дэвис. — Но я просто из себя выхожу, как подумаю, что негодяи уйдут безнаказанными. Ведь если шхуне удастся выбраться из бухты, нам их больше не видать.
— Шторм еще вовсю бушует, — ответил Васкес. — Даже если ветер переменится, море не скоро успокоится. Поверьте, им придется еще несколько дней провести в бухте.
— Да, но сторожевик появится лишь в начале следующего месяца, так ведь?
— Может быть, придет и пораньше, кто знает.
— Господи, помоги, сделай так, чтобы «Санта-Фе» поскорее появился! — воскликнул Дэвис.
А пока приходилось утешаться тем, что буря бушевала с прежней силой, а в этих широтах даже в летний сезон непогода держится иногда до двух недель. Если ветер вдруг переменится и задует с юга, следует ожидать китобойных судов: в Антарктике скоро начнется зима, и морским охотникам придется уходить из Приполярья, где к этому времени все пространство океана, даже далеко от материка, покроют бескрайние ледяные поля.
Но возможно и другое: через четыре-пять дней наступит затишье, и шхуна навсегда покинет бухту.
Конгре со своими спутниками отправились в обратный путь около четырех часов пополудни. Подняли парус, и шлюпка в считанные секунды скрылась между скал, которыми усеяны воды северного края залива.
К вечеру порывы ветра стали еще резче, из туч, пришедших с юго-востока, потоками полил холодный колючий дождь.
Васкес с Дэвисом не смогли выйти из пещеры. К тому же стало так холодно, что пришлось даже развести огонь, чтобы согреться. Костер сложили у входа в убежище, под скалой. На берегу никого, вокруг все темно, бояться нечего. Ночь прошла ужасно. Разбушевавшееся море как молотом било об утес. Создавалось впечатление, что одновременно идет прилив и отлив, вода яростно клокотала в громадных бурунах, которые, казалось, вот-вот захлестнут берег. В бухте тоже, конечно, расходились волны, и Конгре было отчего волноваться: при такой зыби судно может сорваться с якоря.
— Хоть бы его в щепки разбило, — шептал про себя Дэвис.
От «Сенчури» к утру, вероятно, вообще ничего не останется, кроме последних обломков, которые застрянут между камнями.
Только забрезжил рассвет, обитатели пещеры поспешили на берег: не стихает ли буря?
Ничего подобного. Кто бы мог подумать, что стихия способна дойти до такого неистовства? Все смешалось: небо и море, тучи, потоки ливня, волны, пена. Так продолжалось весь день и еще целую ночь. В течение последних двух суток ни одно судно не появилось у острова, и понятно почему. Капитаны предпочитали держаться подальше от Магелланова архипелага, который оказался в самом эпицентре бури. Ни здесь, ни в проливе Ле-Мер не укрыться от урагана. Единственное спасение — открытое море, простор с подветренной стороны.
Как и ожидали моряки, остов «Сенчури» окончательно разбило, и весь берег, до самых скал, оказался усеянным обломками.
К счастью, Васкесу с Дэвисом не приходилось беспокоиться о пропитании: на консервах, взятых с «Сенчури», можно было продержаться месяц и даже дольше. «Санта-Фе» к тому времени, наверное, вернется. Шторм уляжется, и сторожевик без опаски подойдет к мысу Сан-Хуан.
Все разговоры двух новых друзей постоянно возвращались к долгожданному патрульному кораблю.
— Вот бы буря подольше не кончалась, чтобы шхуна не могла уйти в море. А как только покажется на горизонте «Санта-Фе», хорошо, если бы волны улеглись и дали ему войти в бухту, — воскликнул Васкес простодушно.
— Да, если бы море и ветер подчинялись нам, мы так бы и сделали.
— Увы, стихии человеку не подвластны.
— Но Бог не потерпит, чтобы эти головорезы остались безнаказанными, — заявил Дэвис убежденно, не замечая, что повторяет слова, уже ранее сказанные Васкесом.
Оба моряка одинаково ненавидели бандитов и хотели во что бы то ни стало отомстить им.
В течение двадцать первого и двадцать второго февраля больших перемен в погоде не произошло. Казалось, ветер собирался сменить направление на северо-восточное, но через час страшные шквальные порывы возобновились.
Конечно, никто из шайки не показывался на берегу. Очевидно, им хватало забот со шхуной: трудно уберечь судно от ударов о камни в бухточке, до краев полной воды, которую нагнал с моря ураган.
К утру двадцать третьего погода немного улучшилась. После долгих колебаний ветер наконец устойчиво задул с северо-северо-востока. Небо начало проясняться. Сначала в тучах открылось несколько просветов, затем очистилось почти все пространство по южной стороне до самого горизонта. Дождь прекратился, и, хотя ветер дул с прежней силой, небосвод посветлел. Волны, правда, продолжали буйствовать, и пенные валы один за другим обрушивались на песок, так что выход в море оставался закрытым. Ни сегодня, ни завтра шхуна не сможет отправиться в плавание. А что, если Конгре вздумает воспользоваться передышкой и пойти посмотреть, что делается в открытом море? Не исключено, что так и произойдет, и почти наверняка: некоторыми мерами предосторожности не пренебрегают даже пираты.
Впрочем, рано утром встречи опасаться не приходилось. Поэтому Джон Дэвис и Васкес, просидев в пещере безвыходно почти двое суток, осмелились наконец выйти из своего убежища.
— Ветер еще долго продержится? — поинтересовался Васкес.
Дэвис, которого редко подводило морское чутье, ответил: