– Нет! Что?
Кайт на секунду умолк. Он снова бросил взгляд на солдата, стоявшего позади Джо. У хозяина каюты были глаза хищника.
– Но вы ведь понимаете, зачем мне нужен инженер из будущего.
Сам того не желая, Джо постоянно переводил взгляд с Кайта на интерьер комнаты. На письменном столе лежала карта, углы которой были прижаты к столешнице двумя чистыми стаканами, апельсином и ящиком с черепахой; изображение морского побережья сопровождалось пометками, сделанными от руки, а бумага была мятой, словно ее уронили в ванну, а затем высушили. На стене висел плакат с заголовком «Разыскивается». Разыскивался сам Кайт. Должно быть, Кайту не нравилось, что он здесь висит, потому что в углу была пришпилена голубая бумажка с надписью «НЕ СРЫВАТЬ (сэр)».
РАЗЫСКИВАЕТСЯ
Миссури Кайт
Живым или мертвым
Того, кто выдаст его начальнику Ньюгейтской тюрьмы,
ждет вознаграждение в сто тысяч франков.
Декабрь 1806 года
Это было либо правдой, либо невероятно дорогой и качественной реконструкцией. Все выглядело достоверно: вещи на столе, солдатская форма, шрифт на плакате. С другой стороны, со времен войны Шотландия была отрезана от Англии. Неудивительно, что если английский флот или его остатки до сих пор существовали, то все, что его окружало, выглядело устаревшим на сто лет.
– Чушь собачья, – сказал Джо, но его голос звучал не так уверенно, как ему бы хотелось.
– Боюсь, что нет, – сказал Кайт.
Нет. Даже Святые использовали на кораблях паровые двигатели. Джо снова огляделся в надежде обнаружить забытый электрический фонарик или услышать треск телеграфа, спрятанного в ящике стола, но ничего не нашел. Тусклые лампы поскрипывали на своих крюках, пока матросы выбирали якорный канат. От них исходил странный запах: не керосина или нафты, а как будто содержимого сковородки, к стенкам которой пригорело масло. Это был китовый жир.
– Нет, – сказал Джо очень тихо. – Нет, я не могу. Я простой смотритель маяка, я не умею ничего мастерить, я лишь обслуживаю машины, а не…
– На прошлой неделе предыдущие смотрители рассказали мне, как у вас все устроено, – перебил его Кайт, совершенно спокойно и сдержанно. – Когда двигатель ломается, на маяк тут же присылают специалиста из цеха де Меритана. Особенно если на маяке нет смотрителей. Я сломал двигатель и застрелил персонал. И вот вы здесь, – эти слова он произнес словно с некоторым сожалением. Он даже не пытался казаться грозным.
Боже правый.
– У меня есть дочь. Если здесь что-то изменится, я могу ее потерять. Вы не можете просить меня об этом, – произнося эти слова, Джо чувствовал, что все это не укладывается у него в голове. Переместиться на сто лет назад. Как можно это сделать, даже ничего не заметив? Как можно взять и попасть в разгар… чего? Наполеоновских войн? Попасть сюда, да так, что на небесах не завыла сирена и какой-нибудь святой на побегушках не примчался из небесного министерства удостовериться, что Его плану ничто не угрожает?
Джо никогда не верил в то, что Бог за ним присматривает. Это было глупо. Как, впрочем, и все происходящее. Как ни смешно, но Джо казалось предательством то, что Бог такое допустил. Он чувствовал себя так, как если бы месье Сен-Мари завязал ему глаза и радостно отправил в сторону обрыва. С минуты на минуту его захлестнет реальность происходящего, и тогда станет еще хуже.
Кайт изучающе посмотрел на него. Он даже не пытался спорить.
– Мистер Дрейк, – сказал он.
Джо повернулся к нему лицом, и у него перехватило дыхание, когда солдат рывком поднял его со стула. Дрейк достал из шкафа устрашающего вида плеть и с размаху ударил Джо по затылку.
Боль была нестерпимой.
– До осады Эдинбурга осталось в лучшем случае несколько недель, – сказал Кайт. В нем словно что-то умерло. Он говорил, обращаясь к воздуху за спиной Джо. Если он и воспринимал боль Джо как нечто большее, чем эффективное средство убеждения, то этого не показывал. – Либо вы сделаете то, о чем мы просим, добровольно, либо я вас заставлю. Решать вам.
Джо с трудом кивнул. Он был слишком потрясен, чтобы говорить. Кайт тоже кивнул с таким видом, словно они условились о дате рождественской вечеринки для людей, которых он недолюбливал.
– Спасибо. В Эдинбурге мы обеспечим вас всем необходимым.
След от удара у основания шеи Джо пульсировал от боли. Сквозь липкий, парализующий страх медленно пробивалась ярость. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного – и вообще не думал, что он из тех, кто способен злиться, – и тем не менее в нем начинал закипать гнев. Голос в его голове, который, казалось, ему не принадлежал, – тот, что отвечал за цифры и расчеты, – объявил, что еще поквитается с этим человеком, да так, что тот очнется где-нибудь в Австралии.
Кайт открыл было рот, будто собирался сказать что-то еще, но потом передумал.
– До Эдинбурга мы доплывем за неделю, учитывая погоду. Когда все закончится, я постараюсь отвезти вас назад.
– Спасибо, – прохрипел Джо.
Австралия. Это чертовски далеко, мистер Кайт.
Приятно было осознавать, что у него все же есть стержень, учитывая, что последние два года Джо считал себя беспозвоночным.
– Вам нужно в лазарет. Мистер Дрейк отведет вас, – Кайт кивнул Дрейку, который прошагал к двери и открыл ее. Снаружи завывал ветер. Затем тихо, чтобы Дрейк не расслышал, Кайт сказал: – Я пытался вас отпустить – в прошлый раз. Мне жаль. Я не думал, что вы забудете так быстро.
– Что? – сказал Джо. – Что значит, в прошлый раз? Когда?
– Я вас не задерживаю, – сказал Кайт уже громче, потому что Дрейк приблизился и силой стащил Джо со стула.
Сквозь туман от маяка пробивался луч света – раздражающе близко к кораблю. Воздух, казалось, был еще холоднее, чем раньше. Вокруг снастей, которые потрескивали от покрывавшего веревки льда, кружили чайки. Мужчины разговаривали, но за шумом моря слов было не разобрать.
Дрейк подвел Джо к открытому люку, за которым виднелась лестница, ведущая в кромешную темноту.
Когда глаза привыкли к темноте, Джо увидел, что высота потолка не позволяет выпрямиться во весь рост: для этого не хватало пары дюймов. Он склонил голову и двинулся вперед. Коридором это было не назвать: двери по сторонам отсутствовали. Путь разветвлялся, извиваясь вокруг причудливых сочетаний стропил и ниш, где стояли или висели на крюках бочки и ящики без опознавательных знаков. Один из них издавал сильный запах соли и химикатов. Когда Джо догадался, что это, по-видимому, порох, то с трудом преодолел острое желание бежать назад, туда, откуда пришел, но затем они спустились по другой лестнице и оказались в еще более темном, душном помещении. Он ударился о какой-то острый угол, и у него перехватило дыхание.
В груди у него зазмеилась паника, Джо стоило большого труда ее побороть. Здесь было не только неуютно, но и небезопасно. С каждым вдохом он все больше убеждался, что помещений, которые были бы чистыми и сухими одновременно, здесь нет. На веревках висело нечто напоминающее выстиранное белье. Пол был скользким. Свечи, запертые в лампах с такими толстыми стеклами, что пламя сужалось до размера точки, раскачивались. Дрейк указал вперед, за плечо Джо, приглашая пройти дальше.
В лазарете стоял грохот. На стропилах висела всякая всячина. Помещение напоминало старую мясную лавку, хоть там и было чисто: когда Джо вошел, ему пришлось обойти маленького мальчика, который намывал пол. На операционном столе сидела женщина, скрестив ноги, как школьница, держа на одном колене открытую книгу, а на другом – тетрадь. Над ней висела лампа. Чтобы та не раскачивалась, женщина привязала к ней веревку, другой конец которой был продет в дренажное отверстие в столе. Здесь тоже была черепаха – более резвая, чем у Кайта, – которая катала мяч для крикета. Услышав его шаги, женщина подняла голову.
– Вы новенький? – сказала она.
– Да, я Джо. Меня прислал капитан. Я ищу врача.
– Это я, – она протянула ему руку. – Миссис Каслри. Садитесь, – сказала она и встала. Подол ее платья зашуршал. – Не раздавите черепаху.
Он осторожно сел и слегка толкнул мяч для крикета. Черепаха поспешила за ним. У нее на панцире была нарисована цифра два – а вернее, вырезана и затем закрашена.
Миссис Каслри принесла таз с водой и губку. Элис пришла бы в ярость, скажи он ей, что замужним англичанкам разрешено работать – и не кем-то, а настоящими корабельными врачами. Замужним англичанкам – сто лет назад.
Она подошла ближе, чтобы рассмотреть след от удара, и Джо отвел глаза. На платье можно было различить цветочный орнамент, который украшал ткань, прежде чем ее выкрасили в темный индиго. Время от времени в поле зрения Джона попадала рука миссис Каслри. На ней был тонкий нефритовый браслет.
– Так, – сказала наконец миссис Каслри, – швы не нужны, я лишь немного почищу вам перышки.
Он улыбнулся, и мышцы на одной стороне лица пронзила боль.
– Спасибо.
Доктор улыбнулась в ответ и провела влажной губкой по следу от удара. Рану защипало.
– Есть что-то еще, о чем мне следует знать? Какие-то проблемы, которые могут возникнуть, пока вы у нас? – деловито осведомилась она, словно похищение механиков из будущего было для нее чем-то совершенно обыденным. Она провела губкой и по его лбу, глядя на него проницательными черными глазами.
Джо поборол инстинктивное желание обхватить себя руками. До чего же глупо: он спокойно сидел перед наводящим ужас Кайтом, но стоило появиться приветливой даме, как ему нестерпимо захотелось сбежать. Он проглотил горячую волну стыда. То, что случилось с Элис и отцом Филиппом, беспокоило его, но он не думал, что будет подскакивать, как ужаленный, каждый раз, когда какая-нибудь женщина подойдет к нему слишком близко.
– Эпилепсия.
– Как часто случаются приступы?
Его руки сами собой сложились на груди.
– Приступов у меня нет, только аура. Раз в пару недель.
– Это бывает опасным?
– Иногда. Я забываю, что со мной было, – Джо сглотнул. – Сегодня я ходил на побережье и забыл, как маяк выглядит внутри. Думаю, я и другие вещи мог забыть. Мистер Кайт говорил со мной так, словно мы уже встречались.